Круг земной

– Не знаю. Пробежал немного, и упал. С вечера. Пару часов.

Родрик задумался. Гаран путает, конечно. Просто долго в беспамятстве валялся. Только странно, что так далеко сумел зайти с такой-то раной. Да и по болоту. И вообще, что живой – странно. Родрик видел немало подобных ран, при взгляде на которые даже неискушённому человеку становилось ясно – не жилец. К таким даже лекарей не звали, не было смысла. Не иначе, боги миловали.

– Петуха слышал? – помолчав, спросил Гаран.

– Петуха?!

– Да. Я на крик и побежал. Думал, может, деревня какая или на отшибе кто живёт. Не дошёл.

«Матолух мне в глотку». Родрик тоже слышал этого петуха-не петуха, только вчерашним утром. Неужели он два дня ходил кругами? Проклятье. Да нет, не может быть, такой большой остров он бы заметил. Хотя в тумане…

– И где он кричал?

– Там. – Гаран неопределённо дёрнул головой. – Я огонь видел. Полмили, не дальше.

Родрик поднялся, оглядываясь. Действительно: далеко, за деревьями, что-то тускло мерцало. Маленькое такое, если нарочно не смотреть, и не заметишь. И впрямь похоже на свет из окошка. Или фонарь.

– Я тебя донесу, – решительно сказал он.

– Не могу, – выдохнул Гаран. – Больно, Вил её дери.

– Донесу. А не то сдохнешь тут ещё.

Родрик подхватил Гарана за руку (тот слабо охнул) и взвалил его себе на спину.

– Не пищи. И имей в виду: как на ноги встанешь, я тебя прибью.

*      *      *

Хижина была старая и покосившаяся, с единственным окошком, забранным пузырём. Родрик опустил Гарана на мокрую от росы траву, привалив к вросшей в землю двускатной крыше; сам немного постоял, тяжко дыша, согнувшись и уперев ладони в колени.

– Тощий, а весит, как боров, – пробормотал он. – Сиди здесь, я посмотрю, что да как.

С противоположной стороны обнаружилась дверь, запертая на простой засов.

– Эй, есть хозяева? – крикнул Родрик. Исключительно для порядка, ибо заперта она была снаружи.

Не дождавшись ответа, он поднял засов. Дверь жалобно скрипнула кожаными петлями.

Никого. Чисто подметённый земляной пол, посередине – очаг с тлеющими углями, топчан с тюфяком у стены, застланный одеялом из лоскутов, ларь и стол на толстой ноге. Внутри глиняного кувшина с дырками горела лучина. Похоже было, что тот, кто тут живёт, только недавно вышел. С потолочной балки – Родрик даже икнул, и в желудке тут же плотоядно заурчало, – свешивались две палки колбасы. Поколебавшись мгновение, он сдёрнул одну и впился в неё зубами. «Заплачу?, сколько скажут». Колбаса была ошеломительно вкусная: кровяная, с луком и кусочками жира. Жуя на ходу и проглатывая кусками, он отправился к Гарану.

– Есть будешь?

Тот отрицательно качнул головой.

– Пить…

Родрик доел до конца, раздумывая обо всём сразу. Потом подхватил несчастного подмышки, заволок внутрь и уложил на топчан. Гаран лишь постанывал.

В углу обнаружилось кожаное ведро, наполовину с водой. Родрик принялся искать что-нибудь вроде кружки, и только сейчас обратил внимание на мелкие штучки, в беспорядке разбросанные по столу: разноцветные бусины, костяные палочки и бляшки с резными знаками. Бабский хлам. Кружки он не нашёл, так что напоил Гарана прямо из ведра, щедро облив его водой. Выпил и сам – добрых две пинты, едва не захлебнувшись от жадности: колбаса была солёная. Эх… пива бы. Хмыкнул с удовлетворением: вот она, жизнь человеческая. Ещё час назад жевал остатки солонины и мечтал о глотке свежей воды.

Глянул на Гарана – тот, вроде, спал спокойно, хотя и хрипло дыша, – и вышел из хижины. Прошёлся и, выбрав подходящее местечко под корнями мёртвого дерева, с вздохом облегчения скинул с плеча мешок с золотом, засунул его поглубже, навалил сверху листьев и хвои. Потом вернулся в дом, подбросил в очаг пару хворостин – их связка лежала в углу – и уселся на чурбак возле стола, твёрдо вознамерившись дождаться прихода хозяина жилища. Или, скорее, хозяйки, судя по безделушкам. Лучина, догорая, вспыхивала, и светильник пялился на Родрика подмигивающими глазками-дырочками.

Проснулся он от скрипа двери, даже не сразу сообразив, где находится. Светильник давно погас, и только догорающие в очаге угли отбрасывали на стены тусклые красноватые тени. Дверь приоткрылась и в щель опасливо заглянула голова с длинными волосами.

– Нижайше прошу прощения… – хотел начать Родрик, но вместо «нижайше» из пересохшей со сна глотки вырвался невразумительный хрип. Голова по-женски взвизгнула и исчезла.

– Хозяйка! – каркнул Родрик, вскакивая из-за стола. Нога споткнулась о чурбак, и Родрик повалился на пол, рукой прямо в угли. Крякнув от боли и проклиная собственную неуклюжесть, он едва не на четвереньках ринулся к двери. Напугал бабу, мать-перемать…

Выскочив наружу, он огляделся. Никого. Только тёмные стволы деревьев. Хоть глаз выколи, в трёх шагах ничего не видать. Странные люди. Бродят зачем-то по ночам, ходят.

– Добрая женщина! – крикнул Родрик. – Заплутали мы тут! Путники мы! Зла не хотим! Простите великодушно, ежели напугали!

Он замер, прислушиваясь, потом решил обойти вокруг дома. Хижина стояла посреди леса, на небольшой поляне и, вполне возможно, где-то неподалёку есть селение. Если женщина побежала туда, то… Родрик задумчиво почесал нос.

– Не бойтесь, хозяюшка! – ещё раз без особой надежды позвал он.

…если туда, жди гостей. Если Родрик шёл в верном направлении, то это – земли Леофрика Бедвира, а может, герцогство Когар. Но в этих местах беглецов уж точно не ищут, погоня наверняка отправилась по Западному тракту, к Эллесмере. Трудно предположить, что кто-то в здравом уме попрётся через трясину в самое сердце бедвировских владений, с густонаселёнными деревнями, городами и толпами стражников. Во всяком случае, сам Родрик рассуждал бы именно так. Он пожал плечами. Нет, он не побежит, хватит бегать. Опять в болото? Благодарствуем, удовольствие уже с лихвой получили, на ближайшее время нам хватит. Да и Гаран этот, будь проклят, лежит недвижный.

Родрик уселся на поваленный ствол перед хижиной, положил руки на колени и попытался придать лицу глуповато-миролюбивое выражение.

Какое-то шестое чувство подсказало ему обернуться. Так и есть: с дюжину, а то и больше факелов мелькали за деревьями, быстро приближаясь. Родрик встал, поправляя пояс, чертыхнулся, и ринулся в дом. Отстегнул ножны с мечом и засунул под топчан – лучше уж пусть видят, что он не вооружён. Раздул угли, запалил смолистую ветку, и с широкой добродушной улыбкой вышел за дверь – только затем, чтобы ощутить резкую боль от чего-то твёрдого, треснувшего его по лбу.

Глава 3. Добрые жители селения Кадван

Родрик с трудом разлепил веки. В голове бухало и трещало, виски пульсировали резкой болью. Не иначе, камнем из пращи залепили. Руки и ноги затекли так, что он не в силах был пошевелиться. Хотя… нет. Родрик подвигал пальцами. Он был просто крепко привязан к чему-то враскорячку, и голова тоже прихвачена, похоже, кожаным ремнём. Сверху нависали прокопченные балки; солома лезла из крыши. Рядом гудел огонь, обжигая бок; повсюду плясали тени. И вдруг чья-то рука, мелькнув перед лицом, прижала к его груди раскалённую докрасна железяку. Родрик взвыл и задёргался как червяк. Железку тут же отдёрнули. Родрик опал всем телом; по лбу текли ручейки пота, воняло палёной кожей.

– Оно выходит, выходит… – забормотал кто-то рядом.

Родрик скосил глаза, насколько смог, пытаясь понять, где он и что творится. В глаз тут же затекла солёная струйка.

Возле очага стояли двое: крестьянского вида здоровенный мужик в безрукавке мехом наружу, и лохматый подросток лет пятнадцати, голый до пояса, в замасленном кожаном фартуке. Он-то и держал ту самую железку; руки его дрожали, а глаза круглились от ужаса.

– Нет, не выходит, – сказал мужик. Кажется, он тоже был слегка испуган. – Годви, надо ещё ко лбу приложить, тогда тварь точно сдохнет…

– Я к нему не подойду больше! – взвизгнул мальчишка. – Сами, если хотите…

– Какая тварь? – хрипло выдохнул Родрик. – Кто вы такие?

Подросток взвизгнул ещё раз и, выронив железку, упавшую на пол с каменным стуком, пустился наутёк. Раздался звук хлопнувшей двери. Крестьянин тоже было попятился, но не побежал. Помедлив, он достал из-за пазухи склянку и, трясясь как лист на ветру, мелкими шажками приблизился к Родрику на расстояние вытянутой руки.

– Кто вы такой? – просипел Родрик. – Что вам надо? Денег?

– Молчи, Вилово отродье! – Мужик попытался крикнуть грозно, но в конце его голос сорвался на писк. Он налил из склянки в ладонь и, словно боясь обжечься, брызнул на Родрика. Тот дёрнулся, но, кажется, это была просто вода.

– Изыде, порожденье Вила, от храму и от дому сего, от дверей и от всех четырех углов, – завывая, начал крестьянин. – Нет тебе, Вилов сын, здесь участия, места и покою, здесь чистое место, здесь силы небесныя ликовствуют, здесь отец всего сущего Эогабал и праматерь Боанн, святые Этельберт и Гелла и ныне и по всей вселенныя, по них же полки держит святый Брендан, палицу сжимая. Не делай пакости, диаволе, сему месту и дому, и человеку, и скоту, и всем детям Божиим, беги отсюда в Гленкиддирах, где твой истинный приют, и тамо да обретайся. Слово мое крепко, яко камень, мысли мои…

Невидимая Родрику дверь открылась и мужик, глянув туда, замолк.