Первая жертва

Когда есть и громить стало больше нечего, Филакис обнял хозяина за плечи и сказал, что тот вел себя как настоящий спортсмен. Ущерб ему студия, естественно, возместит, а в награду он получит ложу на Охотничьих Играх.

– И тебе спасибо, Гарольд, ты превосходно мне подыграл. Не терпится увидеться с тобой снова – возможно, в выпуске новостей о твоем первом убийстве.

36

Альбани швырнул верблюжью куртку на стул.

– Ну, как прошло? – спросила Тереза, не отрываясь от телевизора.

– Катастрофа. Жертва была у нас на мушке, но тут приперся клятый Гордон Филакис и стал брать у Гарольда интервью. Вся операция коту под хвост.

– Ничего, дорогой, в другой раз убьете.

– Вряд ли нам так повезет в другой раз.

– Как тебе Гарольд?

– Вполне. На одно хорошее убийство его авось хватит – надеюсь. Нам оно позарез нужно.

– Поправит ли это наши дела? – с грустью спросила Тереза.

– Конечно. За мной сейчас многие наблюдают. Пошли сплетни – не говори, что их нет, – будто я качусь по наклонной плоскости.

– Да как они смеют!

– Мои последние засады сделали примером некомпетентности.

– Знаешь, тут они в чем-то правы. Все дело в Джеффрисе.

Альбани поморщился.

– И перед ним тоже был… как его…

– Антонелли. – Альбани скинул пиджак и ослабил галстук. – Не напоминай лучше. – На расходы он не скупился, ну и я ему подогнал все тютелька в тютельку. Шестнадцатилетняя девочка, представляешь? Притом девственница – это ее первая охота была.

– Дети в наше время способны на все.

– Он опять-таки на мушке ее держал – только и оставалось, что нажать на курок, – так нет же, насладиться захотел, сибарит поганый. На девчонке, правда, почитай и не было ничего. Никакого оружия мы не видели. Она как раз и рассчитывала на такую его реакцию и в ту долю секунды, которую он ей дал, задушила его сеточкой для волос.

– Не понимаю, как ей разрешили такое оружие.

– Суть не в этом. Главное, что я не распознал ее сетку как оружие. Еще одно пятно на моей репутации. Ты тоже думаешь, что я конченый человек, Тереза?

– Тебе надо сосредоточиться, вот и все. Есть у него хоть какие-то шансы, у твоего Гарольда?

– Да пес его знает. Шансов у него нет, но победить он обязан, и я добьюсь его победы любой ценой. От этого зависит нечто большее, чем чья-то дурацкая жизнь.

– Уверена, что добьешься, мой дорогой. Давай ужинать.

37

Лувейн сидел дома в глубокой задумчивости, горько сожалея об упущенном шансе. Пришла Джасинта, посмотрела, как он горбится за рабочим столом, переоделась и снова ушла. Когда стемнело, он приготовил себе легкий ужин из шеек омара на тосте.

Позже явился Соузер, налил себе выпить, сел на хромированный, с кожаным сиденьем шезлонг и стал ждать, когда Лувейн обратит на него внимание.

Тот наконец вышел из ступора, перелистал записную книжку, кивнул и сказал:

– Соузер!

– Да, босс?

– Знаете Хортона Фута?

– Конечно.

– Не скажете, где он сейчас может быть?

– Скорей всего, в баре «Клэнси» на Трокадеро. Пьет и жалеет себя.

– Найдите его и приведите ко мне. Немедленно.

– Есть, босс, только ведь он… злейший ваш враг на всем острове.

– Потому-то он мне и нужен.

– Ясно. – Соузеру не было ясно, но он знал, что спрашивать бесполезно: у босса свои секреты.

– И еще…

– Да?

– На выходе скажите швейцару, чтобы мою машину заправили. Не «Бьюик» – «Мерседес».

Егерь хотел было спросить, что задумал Лувейн, но воздержался. Тот сам все скажет, когда захочет.

Весь следующий час Лувейн просидел на телефоне, обзванивая своих городских друзей. Когда он закончил последний разговор, вошел Фут – человек небольшого роста лет под сорок, с красным родимым пятном на коричневом лице. На нем был грязноватый белый костюм, шляпа с лихо заломленными полями и сандалии.

– Садись, – сказал Лувейн. – Налей себе что-нибудь. Ты, наверно, не совсем понимаешь, зачем я тебя позвал.

– Только потому и пришел. – Фут остановил выбор на лучшем хозяйском бурбоне.

– Знаю, ты меня ненавидишь. Думаешь, что я убил твоего брата нечестно – так ведь?

– А то нет, что ли?

– Если между нами, то да.

Фут не сразу нашелся с ответом.