Куклы мадам Баттерфляй

– Конечно, – обрадовалась директор департамента. – А кого он будет превращать? У нас здесь кошка живет, но она вечно где-то гуляет, ее быстро не найти.

– Кошка, которая гуляет сама по себе, дико размахивая диким хвостом, – улыбнулся Деванш.

– Еще бы вам не цитировать Киплинга, – улыбнулась в ответ Елена Анатольевна. – Он столько писал об Индии.

«Чего это Деванш так старается, – удивился Макс. – Она ведь уже согласилась. Хочет закрепить успех?»

– Зачем нам кошка, когда есть я, – еще шире улыбнулся индиец. – Сейчас Макс на ваших глазах превратит меня в куклу в позе лотоса. Я лишь дам ему необходимые указания.

– Нам реклама нужна, – прошептал Деванш Максу, когда они отошли в сторону. – На телевидении, радио. Ты видел в моей лавке статуэтки. Я так усядусь, а ты меня превратишь. Туда и обратно. Только быстро. В этой позе я долго не продержусь.

Прямо при великом факире и его подающем надежды ассистенте директор департамента культуры распорядилась о рекламных объявлениях и дала артистам машину, чтобы они побыстрее добрались домой и успели собраться к концерту.

***

Часы на городской башне пробили пять. Лиза стояла на автобусной остановке и, морща нос, рассматривала доску объявлений.

На доске наползали друг на друга разноцветные клочки бумаги. Одни предлагали купить квартиры, липовый мед, машины, и бэушные детские коляски. Другие отдавали в добрые руки милых котят, приученных к лотку. Третьи обещали выполнить любую студенческую работу, хоть по экономике, хоть по английскому языку. Свободная площадь оставалась лишь на самом верху. Чтобы прилепить туда флаер, нужно было вскарабкаться на скамейку.

Лиза покосилась на женщин, ожидающих автобуса, и решила дождаться, когда они уедут.

К счастью, автобус появился быстро. Едва остановка опустела, Лиза отлепила от самоклеющейся бумаги защитный слой, влезла на скамейку и пристроила плакат на самое видное место. Один из его уголков не желал прикрепляться, и Лиза сердито уперлась в него ладонью. За последний час она расклеила целых одиннадцать штук, но ни с одним не было столько хлопот, сколько с этим, последним.

– Ну и зачем юное поколение топчет скамейку грязными ногами? – послышался вдруг голос снизу. – Что мы тут вешаем?

Лиза оглянулась. У скамейки стоял старичок с редким пушком над ушами. Он улыбался.

– А, это ты, Лиза? – сказал старичок. – Мы с тобой сегодня уже встречались. Я сосед Макса, Петр Савельич Кочепаскин.

Лиза вспомнила: сосед, тот, что встретился им на лестничной площадке. Она подвинулась, и флаер открылся Петру Савельичу во всем своем великолепии. Ей недаром ставили пятерки в художественной школе. Алиша вышла как живая. Казалось, было слышно, как звякают браслеты на ее запястьях, как шуршит в танце юбка.

«Спешите увидеть! Фантастические чудеса! – гласила надпись над головой танцовщицы. – Знаменитый индийский факир превратит танцовщицу в куклу, а куклу – обратно в танцовщицу. Никакой ловкости рук. Чистое волшебство!»

Ниже крупными буквами было выведено: «Всего одно представление. Сегодня вечером во дворце культуры «Современник». Фейерический номер концерта по случаю Дня города».

Глава двадцать пятая. Танец живота

Мужчина, получивший в наследство Черные Кубики, мрачно рылся в пакете с разбитыми часами. «Шестьдесят лет одно и то же, – думал он, покусывая нижнюю губу. – Набедокурит, накосячит, наломает дров – и в кусты. Мол, дальше разбирайтесь без меня».

Отыскав в фарфоровых осколках секундную стрелку, он приладил ее на циферблат. Теперь все стрелки были на месте. Стекло разбито вдрызг, медные тарелочки погнулись, но механизм, кажется, не поврежден. Крепкий, все-таки триста лет назад сработан. Если повезет найти умелого часовщика, то пару веков часы еще протикают.

И как Матильда умудрилась их разбить? Впрочем, чего он удивляется. Сестрица с младенчества разносит все, к чему прикасается. Бабушка говорила, это в ней прапрадедушкины гены так проявляются. Только со знаком «минус». Прапрадед был мастером магии. Кубики – лишь одно из его творений. А Матильда – чистой воды разрушитель.

Усатый и Кепарь не понимают, почему я с ней вожусь. На морде младшего откровенно написано, что бы он с ней сделал, будь у него развязаны руки. А все просто: я обещал о ней заботиться. Отцу слово чести дал – такое черта лысого нарушишь. Хотя очень хочется.

Владелец кубиков порылся в пакете, нашел еще один обломок чепчика и отложил в сторону. Марфушу он тоже склеит. Соберет по кусочкам, словно пазл. В память о бабушке. Она эти часы очень любила.

Из-за Матильды все повисло на волоске. И оставалась-то сущая ерунда – вернуть Усатого с его скарбом в человеческое состояние. Но сестрица, как всегда, натворила дел, а его оставила расхлебывать. После ее звонка он примчался на автовокзал, но она уже смылась. Впрочем, что бы он с ней сделал? Отругал? Это не помогло бы вернуть сумку…

Владелец кубиков взглянул на наручные часы и пальцем подкрутил стрелки на разбитом циферблате Марфуши. Семнадцать тридцать. Через полчаса во дворце культуры начнется концерт. Пора переходить к плану Б.

Аккуратно уложив ошметки фарфоровых часов в коробку, он посмотрел на Кепаря. Тот очень старался превратиться в человека-невидимку. Сгорбился, голову вжал в плечи, ноги задвинул поглубже под стул. Но невидимость давалась ему плохо, и от этого он все время ерзал на бархатном сидении. Стул скрипел. «По милости Матильды этот, так сказать, «вьюноша» – моя единственная надежда, – сокрушенно подумал мужчина. – Ладно, будем использовать то, что есть».

– Повтори еще раз, что ты видел.

«Невидимка» встрепыхнулся.

– Я шел за ними до рынка. Там они зашли в «Лавку пряностей», индийский магазин. Я позвонил вам и стал следить за входом, как вы приказали. Часа через два из лавки вышли девчонка, индиец и пацан. Тот, что не рыжий. Когда они ушли, я снова позвонил. Вы сказали, чтобы я возвращался.

Слишком гладко излагает, решил владелец кубиков. Как по писанному. Второй раз повторяет одно и то же слово в слово. Будто заранее вызубрил, что будет говорить. Наверняка скрывает очередную пакость, жаль, нет времени разбираться.

Мужчина, получивший в наследство Черные Кубики, поерзал на стуле совсем, как Кепарь.

Случилось худшее – подростки каким-то образом вышли на индийца. Раз они сдружились, надо бежать. Все бросить и удрать прямо сегодня в ночь. За Усатого беспокоиться нечего. Кубики у детишек, догадаются и оживят. Вряд ли он станет болтать. Зачем ему проблемы.

Владелец кубиков потер руками лицо.

Не будь индийца, он выкрутился бы. Втерся бы к детишкам в доверие и все провернул. С индийцем это не пройдет. Хуже того: рано или поздно они сложат два и два и сами на меня выйдут.

Но пока не сложили, еще есть единственный шанс все исправить. Ну не может он уехать, когда у него козырной туз в рукаве.

– Сегодня вечером нам нужно отобрать у нашей троицы сумку, – строго произнес он и с удивлением заметил, что Кепарь стал бледным, как только что вылезшая из земли поганка. – Тебе придется захватить одного из них и припугнуть. Кого именно, я покажу. А припугнув, скажешь: ты уполномочен передать ему, что мы готовы на обмен.

– Где я это сделаю? – из последних сил попробовал посопротивляться Кепарь. – Прямо на улице на них нападать?

– Все гораздо проще, – мужчина включил телевизор. – Смотри. Все уши за последний час прожужжали.

– … факир превратит танцовщицу в куклу, а куклу – обратно в танцовщицу, – воодушевленно зачитывала текст дикторша местного канала. – Всего одно представление. Сегодня во дворце культуры «Современник». Феерический номер концерта по случаю Дня города.

Оставив Кепаря таращиться на экран, он взял планшет и быстро открыл нужную папку.

– Троица обязательно будет болтаться за кулисами. Тебе останется улучить момент, когда вот этот, – владелец кубиков показал на фото в планшете, – останется один. Двух других живыми не брать.

И, заметив, что Кепарь шутки не понял и перепугался окончательно, добавил дружелюбным тоном:

– Оденься поприличней – праздник все-таки. И кепку не забудь снять.

***

– Ты же знаешь, индийские танцы мне не даются, – говорила Алиша. – Я не могу удерживать равновесие, стоя на одной ноге с растопыренными руками. Сразу заваливаюсь. А на занятия по танцам живота я ходила год. У меня очень неплохо получалось. И костюм красивый. Всем понравится.

– Малышка, – нервно произнес Деванш, – мы сейчас на сцене будем изображать индийских – ИНДИЙСКИХ! – танцоров и фокусников. Поэтому и танец ты должна танцевать наш. А танец живота – это у арабов. Где арабы, и где Индия. Ты хочешь опозорить нашу великую культуру? Что скажет всемогущий Шива?

Макс не мог отвести глаз от ссорящихся индийцев. Подсматривать было нехорошо, но он вдруг испугался, что они откажутся выходить на сцену. Рассорятся так, что сорвется и выступление, и ловля на живца. А ведь пока все шло замечательно. Ну, не считая истории с Усатым. Макс до сих пор не мог понять, почему, осмотрев Усатого, Деванш встревожился.

…Когда Макс, Деванш и попугай вернулись в «Лавку пряностей», Лиза помогала Алише укладывать костюмы для выступления. Девочке уже рассказали, что случилось в ее отсутствие. Поэтому, когда появились новые слушатели, на них обрушился хор из трех голосов. Хор сообщил, что на магазин было совершено разбойное нападение, что врага повергли точным ударом по голове, а потом с трудом откачали, настолько он перетрусил.

Деванш слушал хор с мрачным видом, а дослушав до конца, произнес несколько слов на родном языке. Макс не понимал, что они означают, но звучали слова, как ругательства. Чувствовалось, индиец осыпал проклятиями не только парня в кепке, но и себя самого.