Арифметика демократии

– А если с твоего начинать, то ничего не достанется нам! – ответила вторая.

– Я удивляюсь твоей неадекватности! – возмутилась первая, – Ну ведь ты же видишь, что я не получаю своих апельсинов! И ведь ясно же, как день, что для того, чтобы это исправить, надо начинать делить с моего десятка. А если ты этого не хочешь, значит, ты за то, чтобы я и недополучала дальше. Если ты за это, значит, ты уже неправа. Если ты неправа, то зачем тебя слушать?

– Это я удивляюсь твоей неадекватности! – оппонировала вторая, – Ну ведь ты же видишь, что я не получаю своих апельсинов! И ведь ясно же, как день, что для того, чтобы это исправить, надо начинать делить с моего десятка. А если ты этого не хочешь, значит, ты за то, чтобы я и недополучала дальше. Если ты за это, значит, ты уже неправа. Если ты неправа, то зачем тебя слушать?

– Ну всё элементарно же: по факту же я тебе объяснила, что я недополучаю своих апельсинов. Ты это опровергла? Нет! Я тебе доказала, что это означает, что закон выполняется неправильно. Ты это опровергла? Нет! И я тебе говорю, что если деление начинать с моей десятка, то это будет исправлено. Ты это опровергла? Поэтому, пока я не услышу опровержений конкретно этому – ты не права, а раз неправа, говорить с тобой не о чем! – сказала эмоционально первая барамука, и демонстративно отвернулась, зажав уши пальцами.

Вторая, увидев, что та не слушает, тем не менее, оставила последнее слово:

– А я тебе привела факты, что это ты не права, и возразить тебе на это нечего. И пока я не получу за это ответа, это я с тобой разговаривать не хочу! – прокричала она как можно громче, после чего тоже отвернулась, зажав уши пальцами.

После этого подобные диалоги повторялись постоянно на разный манер, и каждый раз заканчивались с тем же результатом. И несмотря на то, что доводы приводились самые неопровержимые, и возразить на них было нечего, это оказывалось для них ещё не поводом с ними соглашаться, и оппоненты в обход этого пытались толкать что-то своё и чего-то требовать. Так было выяснено, что логичные аргументы в демократическом обществе не работают, как бы логично они выстроены не были. И было выяснено, что соглашаться с доводами оппонента не обязательно, даже если они такие логичные, что возразить на них нечего. И что это продиктовано самой главной логикой – логикой жизни, согласно которой, какими бы логичные не были бы доводы противника, всегда есть другие доводы, на которые, пока он не ответит, его можно не слушать. И потому тот факт, что на какие-то доводы нечего возразить, ни в коем случае не может являться поводом признания своей неправоты – всё это подтверждалось раз за разом в жизни демократического общества.

Самой же интересной особенностью демократических принципов было то, что для того, чтобы отстоять своё, вообще не нужно было никого не в чём убеждать; достаточно было лишь не дать переубедить в них себя самого. Поэтому главным судьёй в отношении правоты в споре у каждой барамуки получалась она сама, а, следовательно, и в вопросе, какие доводы являются правильными, виднее было, конечно, ей самой. В силу всех этих причин со временем каждого всё меньше волновало, что думают по обсуждаемым вопросам несознательные окружающие, а приоритетным становилось для каждого то, что думает по этому поводу только он.

Однажды Умеющая Считать до Бесконечности спросила одну Очень Упёртую барамуку, знает ли она, почему так получается.

– Ну зачем об этом думать? – ответила барамука, – Лучше подумать, как побольше отспорить себе долек, или как получше отдохнуть, чтобы собраться с силами для этого.

– Не нужно ни о чём думать – я уже всё продумала, от тебя осталось только выслушать. – сказала Умеющая Считать до Бесконечности.

– А почему это я должна тебя выслушивать?

– Ну это же тебе надо тоже, чтобы ты могла бороться за свои права.

– Что надо мне – виднее только мне! – ответила барамука, и начала отворачиваться.

– Ну хорошо, это надо мне, чтобы я получала то, что мне полагается, а ты можешь оставаться с тем, что тебе виднее. Но мне надо, чтобы ты перестала своей неучтивостью способствовать ущемлению моих естественных прав! Так устраивает?

– Врёшь! Не нарушаю я твоих прав – всё по Закону!

– Так ваш закон и нарушает мои права, и ты вместе с ним!

– Закон не может нарушать права, потому, что в нём всё правильно!

– Чем докажешь?

– Я точно знаю!

– Как ты можешь что-то точно знать, если ты даже считать не умеешь?

– Откуда ты знаешь, если не проверяла?

– А зачем проверять-то, если из одного твоего расхваливания вашего закона уже следует, что ты не можешь правильно считать?

– Врёшь!

– Ну давай, посчитай до десяти!

– Раз – два – три – э-э-э-… да причём тут вообще счёт до десяти!?

– При том, что ты собиралась подтвердить, что твои знания чего-то значат.

– Ну хорошо, не получается у меня… но в Законе же всё равно правильно!

– Чем докажешь?

– Ну а чем надо доказывать?

– Доказательствами.

– А какие ещё должны быть доказательства?

– Вот смотри, – сказала Умеющая Считать до Бесконечности, и на пальцах провела счёт от одного до десяти и деление десять на десять, – Есть, тебе, что возразить?

– Нет…

– Вот это и есть доказательства. А теперь мы будем делить сто на сто.

Умеющая Считать до Бесконечности взяла ветку и начертила ей на земле квадрат десять на десять клеточек, и стала вписывать в него числа с одного по сто. Записывая каждый номер, она называла соответствующее число, и возле числа пять дополнительно спросила, есть ли у Очень Упёртой возражения. Та ответила, что пока нет, и тогда Умеющая Считать до Бесконечности продолжила.

Когда все сто клеток были разнумерованы, Умеющая Считать до Бесконечности сказала, что каждый квадрат есть один, а общий квадрат сто, и разделение большого на маленькие и есть деление ста на сто.

– И чего? – спросила барамука.

– Ну и какие у тебя возражения, что сто поделить на сто будет один?

– Ну не знаю, но вот в Законе написано, что должно быть пять…

– Хорошо, ну тогда покажи, как поделить. на сто, чтобы быть пять.

– А сколько это – пять? – спросила барамука.

Умеющая Считать до Бесконечности показала ей ладонь с пятью пальцами, и барамука, сопя, стала, отделять жирными линиями блоки по пять квадратов, сверяясь с рукой, и пытаться изыскать их не меньше ста. Умеющая Считать до Бесконечности вслух счётом следовала за ней, и каждый раз почему-то никак не получалось насчитать больше двадцати. И тогда барамука всё перечёркивала и бралась снова с другого края чертить по-новому в другой конфигурации, но каждый раз получалось то же самое. И когда все углы были перепробованы и центр вместе с ними, уставшая Самая Упёртая удручённо молчала, приложим кулак к кубам.

– Ну не получается у меня, и чего? – сказала она наконец.

– А то, что признавай, что твоя позиция неправая.

– А я не согласна! – заявила барамука.

– Как так? – удивилась Умеющая Считать до Бесконечности, – Ты не находишь, что возразить на мои доводы, и не можешь привести своих, и при этом у тебя не получается вывода, что ты должна соглашаться?

– Да иди ты куда подальше со своими доводами! – выдала она, – я твоего брата знаю. Таких, как ты, послушаешь, так вообще без всего останешься! Вы складно всё заливаете, а на поверку каждый раз выходит всё совсем по-другому. В те разы, знаешь ли, тоже, всё логично казалось, да только оказалось по-другому всё! Какие ты можешь дать гарантии, что такого не будет и в этот раз то же?

– Не знаю, что тебе даже и сказать, – удручилась Умеющая Считать до Бесконечности, – Ты либо полагаешься на свою адекватность, либо нет. И если да, то и бери ответственность перед самой собой за свои решения, а если нет, то тогда не требуй от других во что-то ставить твои утверждения.

– Ничего не знаю! – ответила Очень Упёртая барамука, – Пока не получу ответа, почему не может быть обмана, говорить не о чем!