Офицеры. Книга первая. Излом

– Ну, Дина, ты и даешь. У тебя же учеба началась, – Рэм не спускал с нее своих восхищенных глаз.

– Да, началась, – она так мило и тепло улыбнулась, что он совсем растаял. – Но что-то не понравилось мне в твоем тоне и насторожило меня. Я почувствовала из твоих писем, как тебе сейчас тяжело, и поняла, что тебя просто необходимо поддержать. А то кому ты еще здесь нужен, кроме меня? – Дина ласково провела по его лицу. – К тому же, ты так красочно обо всем писал, что мне захотелось самой посмотреть на все своими глазами и убедиться в том, что все это правда, а вдруг ты все преувеличиваешь, чтобы только заполучить меня к себе. А… училище… – ее носик заговорщицки сморщился. – Так у меня есть справка по болезни на десять дней. Двое суток в поезде и я у ваших ног. Только утром приехала и сразу же поехала искать ваше училище. Так, куда ты меня поведешь?

– Едем в центр. Гулять, так гулять. Как все дороги ведут в Рим, так и здесь все дороги ведут на Греческую площадь, – его лицо озарилось каким-то одухотворенным светом. – Я приглашаю прекрасную даму совершить увлекательное путешествие во времени и пространстве.

Две минуты ходьбы, и они попали на шумную улицу Сегедскую. Она с удивлением отметила для себя, что общественный транспорт тут ходит один за другим, чуть ли не прицепившись друг к дружке, чтобы, наверное, ненароком не потеряться на своем маршруте, случайно повернув не туда, куда надо, на одном из многочисленных перекрестках. Повороты, повороты. Конечно, тут немудрено и заблудиться. Улица за улицей калейдоскопом пробегали перед ее глазами. Кажется, вот и приехали. Народ разом через все двери выкатился из троллейбуса. Конечная остановка, Греческая площадь, переименованная в площадь Мартыновского, но это не так и важно…

Всего несколько шагов, и они попали на улицу, которую невозможно спутать с какой-либо другой на свете – на воспетую многими поэтами Дерибасовскую. Со всех сторон им на глаза лезла экзотика южного города. Они шли местами не только историческими, но и оставившими свой глубокий след в мировой литературе. Кто только не писал про славный бар «Гамбринус»? Рэм пригласил свою спутницу посмотреть на знаменитый подвальчик изнутри.

– А почему вместо столов и стульев стоят обыкновенные бочки? – Дину сразу очень заинтересовала такая непривычная для людей неискушенных в небольших тонкостях национальной особенности местных жителей обстановка в отделанном под далекую старину пивном зале.

– Еще давным-давно, когда Сенат издал Указ о введении одного дополнительного налога на питейные заведения, который стали брать теперь с каждого стола и каждого стула, находящихся в зале, то один весьма сообразительный хозяин поменял их на бочки. А про них в присланной на этот счет бумаге не было ни слова. Нет в зале столов и стульев, значит, и не с чего брать этот налог, – Рэм, скорее всего, изображая хозяина – коренного одессита, маланца, с напускным простодушием развел руками. – Вот так…

– Маланцы, – девушка притворно вздохнула, закатывая глазки. – Кругом одни маланцы. А ты еще не стал одним из них? – девичьи глазки весело рассмеялись.

– Издеваешься? – парень изумленно, подыгрывая ей, моргнул.

– Ага…

Они пошли дальше. Витрины, витрины. Ей казалось, что она попала в какой-то другой мир.

– О, смотри, «Цыплята табака». Они что, курят? – Дина не сразу поняла, что могла означать такая вывеска.

Ох уж эта наивная неискушенность еще неиспорченных плодами цивилизации провинциалов!

– Вот мы сейчас зайдем и посмотрим, – в его глазах на миг блеснула и затаилась лукавая улыбка. – Кто там курит…

Зашли, осмотрелись. Она сконфуженно потупила глаза и погрозила ему пальчиком. Жареные цыплята, поданные под особым соусом, оказались очень даже неплохими на вкус и были тут же уничтожены с немалым аппетитом. А немного десертного болгарского вина придало всему этому некоторую пикантность. После голодного центра России, откуда она только что приехала на поезде, здесь все напоминало ей какое-то сказочное место.

– Хочешь посмотреть на море? – спросил он загадочно, когда они, утолив накопившийся за день голод, вышли на свежий воздух.

– Для этого, наверное, надо опять ехать через весь город? – она обречено посмотрела на него. Не очень хотелось ей снова трястись в общественном транспорте. – Может, мы это отложим?

– Нет, ни в коем случае, – его голос приобрел таинственный оттенок. – Я же обещал тебе, что мы совершим с тобой путешествие не только во времени, но и в пространстве. Сейчас мы с тобой пройдем по волшебному коридору. Закрой глаза и дай мне руку. Мы пойдем с тобой семимильными шагами.

«Вот же сказочник!» – с улыбкой подумала она, но глаза все-таки закрыла. Если ему так хочется подурачиться, то она ему мешать в этом не будет. Дина насчитала не больше сотни шагов, когда он разрешил ей смотреть.

– Можете открыть глазки!

От неожиданно открывшейся перед ней панорамы девушка ахнула. Впереди, прямо у их ног раскинулся красавец-порт с пришвартованными к его причалам огромными белоснежными океанскими лайнерами.

– Скорее, скорее, скорее спустимся туда! – она, как маленькая, девочка тянула его за собой. – Рэмка! Я хочу, хочу…

Величественные «Тарас Шевченко» и «Адмирал Нахимов» поразили девушку своими невообразимыми размерами. Оказывается, когда стоишь с ними совсем рядом, то их верхние палубы уходят ввысь, как последние этажи высотных зданий.

– Желающие совершить морскую прогулку приглашаются на восьмой причал. Отправление через десять минут, – резкий каркающий голос, внезапно вырвавшийся на волю из установленного неподалеку репродуктора, заставил их вздрогнуть.

– Рэмушка, прокатимся, – сразу же загорелась Дина и умоляюще глянула на него. – Я же еще ни разу…

Ради нее он готов был на все. Бело-голубой катер на подводных крыльях мчался как ветер вдоль далекого берега, на котором медленно разворачивалась живописная картина южного припортового города. Не отрываясь, она во все свои расширившиеся от восторга глаза разглядывала открывающуюся перед ней восхитительную панораму. А он смотрел только на нее. Все это он уже видел, видел не раз…

Белоснежные чайки лениво парили над ними. Резко срываясь вниз к темной воде, они хватали добычу, уносились с ней в сторону.

– Чайки, – задумчиво произнесла девушка. – Какие они, оказывается, большие. Я и не знала…

Парень ласково посмотрел на нее и, наклонившись к ее уху, прошептал:

Ты одна на белом свете.
Другой такой не видел я.
Останься здесь со мною вместе,
Желанная, судьба моя…

– Рэмка, не говори так, – делая вид, что сердится, Дина погрозила ему пальчиком. – Нельзя же так, в конце концов. От твоих слов я просто таю. Еще немного и у меня уже не хватит сил уехать от тебя. А это сейчас, радость ты моя, просто невозможно. И так я сбежала на свой страх и риск, чтобы хоть как-то поддержать тебя в эти трудные дни. Трудно тебе здесь, тоскливо, – она провела своей рукой по его щеке. – Но я знаю, я уверена: ты сильный, ты все это с честью выдержишь, ты сможешь…

Описав петлю, катер вернулся на свой родной причал. Из него бойко высыпались довольные прогулкой отдыхающие, на ходу обсуждая наиболее понравившиеся детали. И Рэм с Диной, не спеша, направились к выходу из порта. Перешли через дорогу.

– Мы, девушка, поднимаемся с тобой по Потемкинской лестнице, – с видом заправского гида Рэм с увлечением рассказывал по ходу движения. – Вот именно в этом месте снимал Эйзенштейн эпизод из фильма «Броненосец «Потемкин». Помнишь, может, как там еще коляска с грудным ребенком скатывалась по ступенькам. Кстати, местная киностудия во многих своих фильмах не обходит это самое место своим пристальным вниманием. Мы поднялись с тобой на Думскую площадь. Отсюда ты впервые увидела море. А это памятник основателю города герцогу де Ришелье. Да-да, представь себе, внука того самого кардинала, с которым небезуспешно воевал Д`Артаньян и его мушкетеры. Монумент сооружен на деньги, собранные благодарными жителями. А еще они говорят: «Посмотри на Дюка со второго люка». Но смотреть на скульптуру надо обязательно только во время дождя.

– И что тогда будет? – любопытные глазки ждали ответа.

– К сожалению… – гид лукаво развел руками, – но это ты узнаешь, если только придешь сюда во время дождя.

Разочарование показалось на ее лице. Это он, противный, специально все так делает и говорит, чтобы снова заманить ее в этот город. Не хочет сразу раскрывать ей все свои секреты. Вот и дружи с ним после этого. Она, было, попыталась надуть свои прелестные губки. Но он, хитрец, делал вид, что ничего этого не замечает.

– Мы идем по Приморскому бульвару, – тянул он за собой упирающуюся девушку. – Здесь когда-то любил гулять Пушкин. А вот, видишь, вон он присел и задумался над чем-то, наверное, над тем, что дети будут изучать в школе в классе… этак девятом.

И точно. Она оглянулась и увидела бронзовую фигурку поэта.

– А вот стоит легендарная пушка, один выстрел из которой заставил ретироваться объединенную англо-французскую военно-морскую эскадру во времена Крымской войны. А эта улица была живым свидетелем первой русской революции. На этом самом месте тогда и замерли, остановившись, рабочие-демонстранты с красными знаменами в руках, увидев перед собой грозные шеренги солдат с ружьями на изготовку для стрельбы стоя. Хотя местные шутники говорят, что, на самом-то деле, все было далеко не так, – Рэм задорно усмехнулся. – Просто их вожак, шедший впереди что-то увидел лежащее на земле и, высоко подняв вверх правую руку, воскликнул: «Братцы! Стойте! Я вижу рубль!». Второй глянул и прикрыл свои глаза от изумления: «Глазам не верю! В самом деле, это рубль!». Заднему-то, глянь-глянь, ничего не видно и он пытается высунуться, и, что есть силы, кричит: «Дайте и мне! Дайте и мне посмотреть!».

Дина, заинтригованная им, шагнула ближе, недоверчиво всматриваясь, внимательно рассмотрела групповую скульптуру и от души расхохоталась. Даже слезки выступили.

– Да ну тебя. Скажешь же, – и укоризненно покачала головой.

– Это не я сказал, – парень скромно потупился. – Это все местные жители, живые свидетели тех незабываемых событий пересказали все потом своим детям и внукам, а они уже нам. Но пойдем дальше. Вот здесь, именно на этом месте «сражались» в модную в ту пору игру под интересным названием «ушки», ударами тяжелых бит переворачивая расставленные на ровной поверхности металлические пуговицы, Петька и Гаврик из повести Валентина Катаева «Белеет парус одинокий»…

Тут каждая улица – это отдельная история. Одни названия их сами за себя говорят: Дерибасовская, Ланжероновская, Ришельевская. Они носят имена основателей города, Пушкинская, Екатериненская…

Видишь, вон светит своими огнями кабачок «Двенадцать стульев», а рядом с ним бар «Антилопа-Гну». Значит, где-то тут рядом сочиняли, нет, творили свои бессмертные произведения неразлучные Ильф и Петров. Постой, не из этого ли окна они увидели открытую Остапом Бендером гениальную по своей сути контору «Рога и копыта»? А на этой улице жил маленький Исаак Бабель. А именно в этом районе Молдаванки обитали все герои его повести «Биндюжник и король». Кем бы мог стать впоследствии некоронованный король города Беня Крик, не приди тогда большевики к власти, теперь уже никому не известно. Это на местном Привозе покупал Роман Карцев своих раков «за пять» и «за три». Привоз – это, наверное, пошло оттого, что на этот рынок привозили товары со всего света во времена действия свободной зоны для торговли Порто-Франко.

А сейчас мы с тобой идем по той самой улице, на которой, по словам всезнающего Остапа Бендера, изготавливали всю продающуюся из-под полы контрабанду. Это Малая Арнаутская, а рядом с ней Большая. Так называли выходцев из Греции и Албании, приехавших сюда с легкой руки позвавшей их на строительство молодого города государыни-императрицы Екатерины Второй. А вот и вокзал. Мы совсем незаметно пришли туда, куда ты и хотела. Ну, как? Тебе понравилась прогулка?

Моргнув, Дина, приоткрыла свой чудный ротик. Как, неужели, они уже на вокзале? Она и не заметила, как прошагали полгорода…

– Чудесно, Рэмка! Просто нет слов, чтобы выразить свое восхищение от полученного мною удовольствия. Когда ты успел все это узнать?

Довольный произведенным эффектом, юноша скромно пожал плечами:

– Книжки надо было в детстве читать. Это все из них. Увидишь название, и сразу что-то приходит на память.