Таежное смятение чувств. III. Полет

Насколько Зимин знал, на Николая Кузьмича в свое время возложили отцовство по отношению к Женьке. Правда, сам Шатов в это особо не верил, но факт оставался фактом…

Отведя Викторию Игоревну в сторону, Наумов завел с нею приватный разговор не для лишних ушей.

– Скажу вам прямо, Виктория Игоревна, у меня имеется женщина, вы ее уже знаете. Это Ершова, директор лагеря…

– Хороший выбор, Дмитрий Юрьевич! – кивнула Шатова, чуть наклонив голову набок. – Достойная во всех отношениях женщина! И умна, и красива! И прекрасный руководитель…

Довольно улыбнувшись, Наумов продолжил:

– Хотел я ее на должность зава сектором по культмассовому воспитанию пристроить, но если мы поженимся, то придется ей из райкома уйти. Сами понимаете, родственники не могут у нас работать под началом друг друга. Придумали конфликт интересов, строго за этим всем сейчас следят! Меня прочили в обком, но чую я, что с переводом у меня может не сложиться…

– И? – отступила Вика на один шаг назад.

– Думаю, Виктория Игоревна, что вы могли бы через Савельева попросить, чтобы Волошин Сергей Александрович пристроил мою Евгению Николаевну у себя в обкоме…

Подумав, Шатова подняла на Наумова глаза и спросила:

– А что вы могли бы предложить Волошину взамен?

– Ему нет, – ответил мгновенно первый секретарь, – а вот вам, Виктория Игоревна, я могу предложить!

– Мне? – изумилась делано Вика, хотя начинала догадываться, о чем у них может пойти речь, сопоставила в уме.

– Мой двоюродный брат случайно обмолвился, – дотронулся мужчина доверительно до женского плеча, – что вы желаете перейти на работу в политехнический институт. Могу вам поспособствовать! Мы решим ваш вопрос! Как только вы защитите диссертацию, вы возглавите учебный отдел, как вы и хотели того, Виктория…

Женские глаза на миг вспыхнули и тут же потухли. Поначалу она и не рассчитывала на то, что Наумов сам предложит ей такое. Но она же думала, что у него с Ершовой разовая интрижка, а тут дело к свадьбе идет. Ее промашка. Прокол, хоть и небольшой.

– Я, – выпрямилась Виктория Игоревна и приподняла голову, – обязательно передам, Дмитрий Юрьевич, вашу просьбу Волошину. Я лично с ним переговорю. Мы все будем вам очень признательны, если я непременно получу должность в нашем институте. Смею вас заверить, что и Евгения Николаевна непременно будет работать в обкоме на соответствующей ее уровню должности…

Как они заранее и договорились, Вика и Борис вели себя так, словно они были мало знакомы. Сидели они на разных концах стола, Зимин на Викторию Игоревну смотрел холодно и обращался к ней подчеркнуто-официально.

У Леночки даже вкралось ощущение, что она видит перед собой совершенно других людей, что это не та самая Шатова, которую она знала по пионерлагерю и не тот самый Борис, с которым училась в одной группе в политехническом институте.

– Я поеду, Зимин, а ты оставайся, – обронила Вика негромко, когда они танцевали вместе. – Я возьму твою машину, оставлю возле твоего дома. Не провожай меня…

Медленная музыка закончилась, Шатова едва заметным кивком сухо поблагодарила своего партнера, подошла к окну, возле которого стоял Наумов, минуту назад танцевавший с экономкой, женщиной тридцати пяти лет, которую все звали Машенькой, горячо поблагодарила за вечер, откланялась и ушла.

Первый секретарь райкома, почувствовав себя в отсутствие Виктории Игоревны намного свободнее, подсел к Селиверстову, налил себе и ему, пододвинул рюмку Леониду и произнес:

– Выпей, зятек, и слушай меня!

Послушно хлопнув стопочку, Селиверстов внимательно смотрел в глаза Наумова, и Дмитрий Юрьевич заговорил:

– Обидишь мою племянницу, закатаю тебя в асфальт! Узнаю, что путаешься с другими бабами, пеняй на себя…

Леня почувствовал, как холодок пробежался по его спине. Если сановитому родичу Леночки станет известно о всех его похождениях, ему несдобровать. Его вынужденное согласие на брак с Погодиной еще выйдет ему боком. Сам засунул голову в петлю…

– Ты у нас, Леонид, парень видный, девки на тебя сами штабелями вешаются! – пододвинул Наумов Селиверстову наполненную рюмку. – То, что было раньше, то в зачет тебе не идет. Заиграли страницу и перевернули. Знаю я про все твои шашни с врачихой. С этого дня про нее, Леня, ты навсегда забудь! Ты теперь у нас женатый человек. Назаренко тоже внакладе не останется. Станет она заведующей поликлиникой…

Вернулась Леночка, и Дмитрий Юрьевич мгновенно сменил тему, поднял тост за молодых, положил руку на плечо Бориса, предложил Зимину прогуляться до его кабинета.

– Расскажи-ка, Борис Андреевич, немного о себе, – протянул Наумов парню кубинскую сигару, но Зимин отказался. – Я кое-что о тебе слышал, но не привык доверять чужим словам. Хочу услышать все от тебя самого…

Пожав плечами, Зимин постарался вкратце осветить всю свою ничем не примечательную биографию. После того как отец Бориса скончался от сердечной болезни, пацана воспитывал старший брат Константин. Костя был женат на Зинаиде, у которой еще до брака с Зиминым росла дочь Даша. Костика не стало, и Зинаида с Борисом и Дашенькой бежала из города, опасаясь его бывших дружков. С каждым годом они все дальше и дальше забирались в тайгу. Прошлым годом Зимины добрались до поселка Озерный…

В гостиной Машенька непринужденно беседовала с Леночкой и Леонидом, который то и дело наполнял свою рюмку. В доме Наумова Машенька появилась совсем недавно, и ей хотелось понравиться родной племяннице Дмитрия Юрьевича. Она из кожи лезла вон, чтобы подружиться с Погодиной.

– А чем вы, Маша, занимались раньше? – включился в их разговор неожиданно Леонид, пропустивший очередную рюмку. – Или вы всю жизнь работали домработницей?

– Я после института занималась териологией или, чтобы быть точнее, хироптерологией, – пояснила Машенька, немного помявшись. – Изучала рукокрылых, таких, как летучие мыши.

– Фу, какая гадость! – поморщился кисло Леня Селиверстов и потянулся за бутылкой. – Надо срочно выпить!

Покосившись на своего жениха, Леночка покачала головой, но ничего не сказала, только прижала пальчик к губам, Леня кивнул головой и выставил перед собой повинные ладони.

– А чего вы тогда, Маша, ушли из науки? – поинтересовалась Погодина у симпатичной на вид экономки. – Надоело вам лазать по пещерам, или мало платили за изучение летучих мышей?

Видно, Леночка попала в самую болевую точку, и Маша на какое-то мгновение вся напряглась, лицо ее потяжелело, но женщина быстро взяла себя в руки, ладошкой смахнула всю свою грусть-печаль, одними губами улыбнулась и поведала:

– Тему мою закрыли друзья-недруги, выжили меня из института, пришлось искать новое место в жизни…

Когда Зимин, оставив Наумова в его рабочем кабинете, вернулся в гостиную, Селиверстов сладко спал в глубоком кресле, Маша таинственным голосом рассказывала Леночке про одну свою весьма занимательную поездку в горы…

В тот день Машенька собиралась в очередную командировку на Урал, и телефонный звонок раздался, как всегда, очень не вовремя. Девушка уже накинула на плечики лямки рюкзачка и нащупала в кармашке брюк ключи, чтобы закрыть дверь.

Времени у нее было в обрез, и Смирнова не хотела отвечать на звонок, так как до поезда у нее оставалось всего сорок минут, а еще ей следовало поймать такси. Но какой-то черт в эту минуту дернул ее за ногу, и Маша сняла трубку и громко произнесла:

– Слушаю! Алло!

– Машенька, как хорошо, что я вас застал! Машенька, вы меня должны… – зачастили на том конце провода.

По тоненькому и хрипловатому голосу в трубке Маша узнала своего бывшего научного руководителя.

– Да-да! – пробормотала Мария и кинула торопливый взгляд на часы. – Конечно, я вас помню!

– Машенька, вы у нас прекрасный специалист по рукокрылым, а тут как раз такая оказия! Тут…

Смирнова сильно спешила, и ей пришлось не очень вежливо, но перебить старика, поспешно заговорить:

– Карл Брайнович, вы меня извините, но я ужасно спешу! У меня поезд уходит через тридцать пять минут. Если вы не возражаете, я заеду к вам недели через три, когда вернусь.

– Через три недели… – пробормотал растерянно профессор. – Но через три недели будет страшно поздно! Ведь речь идет, Маша, о совершенно новом виде! Возможно, это прорыв в нашей с вами науке! Пока об этом знаю только я, и еще один человек в курсе. Но через три недели об этом узнает весь ученый мир, и вы не сможете записать на свой счет крупное открытие!

Затаив дыхание, Машенька закусила нижнюю губу. Ей не хотелось упускать этакую умопомрачительную возможность, но тогда плановая командировка накроется медным тазиком. А это могло грозить ей катастрофическими последствиями.

– Мой внучатый племянник увлекся спелеологией и вчера прислал мне с оказией снимки одной из пещер на Кавказе, где он сейчас отдыхает. На снимке видна группа очень странных мышей. Вы обязательно должны на них посмотреть!

– Хорошо, Карл Брайнович, я подъеду через час… – колебалась Маша всего несколько секунд и решилась.