Пропавшее кольцо императора. I. Хождение в Великие Булгары

– Да нет, мало таких. Немного среди них и православных. Мордва еще крепка в своем язычестве.

– Кто же они такие, почтенный, эти язычники? Во что они верят?

Спрашивала Суюм, а сама все поглядывала на ученого собеседника своими не по-женски проницательными и умными глазами, будто прямо говорила, что с ней можно смело рассуждать на самые разные темы.

– Богов у них много, – степенно разъяснял мулла. – Но выше всех они почитают того Бога, который будто живет под землей и посылает людям весь урожай. И перед посевом яровых и озимых каждый хозяин выносит в поле всякую снедь и закапывает ее в землю, чтобы сего Бога урожая задобрить. И не важно, приняли они нашу веру или же кучно поклоняются Христу, но от обычая оного ни на шаг не отступаются…

Задорный огонек блеснул в женских глазах, они хитро прищурились:

– Донесся до меня слушок, что наш народ тоже будто верил в разных Богов. Али врут все про то недоброжелатели и хулители нашей веры?

– Да, ханум, – улем согласно кивнул головой, – ислам пришел к нам лет триста назад из далекого Арабистана…

За разговором Суюм и позабыла про свой самый главный вопрос к ученому мулле-улему, опомнилась, когда в оконце постучались усталые лучи заходящего солнца.

– Ой, – заторопилась она, – самого-то важного я у тебя не спросила. Имелось у меня желание распытать подробно про Русь. Да, видно…

– Завтра приходи, госпожа. Я тебе и про их народ все, что только ведомо мне, расскажу-поведаю…

Просторная комната Айши вмиг неудержимо наполнилась звонким девичьим голоском, и тогда Суюм очнулась от своих воспоминаний.

Медленно открыла женщина глаза и посмотрела на оживленное лицо своей красавицы-дочери. Вспомнила, зачем пришла, грозно свела брови:

– Айша, ты снова выезжала за ворота?

Переступая ногами, дочка виновато опустила голову, потупилась:

– Я, мама…

– Смотри мне в глаза. Снова, как мальчишка, одна скакала по полям и опять носилась, словно очумелая, и без охраны?

Моргнули девичьи реснички, не зная, что ответить:

– Со мной была Гюль.

– Скажешь ты еще, – хмыкнула Суюм, нисколько не серчая на свою дочь, ибо сама когда-то такой была, – что надежная охрана. Надо быть поосторожнее, девочка. Наш повелитель эмир сообщил мне о том, что на границе нашего государства снова появились неведомые нам татары. Ты меня, дочка, надеюсь, поняла?

– Да, мама. Больше я одна не выеду, – пообещала Айша.

– Вот и умница, – Суюм поцеловала дочь в лоб и вышла.

Как привидение, из тени вынырнула Гюль, спрятавшаяся от гнева матери своей госпожи. Айша тут же заметила ее смятенный, бегающий по сторонам взгляд и весело прыснула в маленький кулачок.

– Гюль, живо умываться и переодеваться! – вдоволь насмеявшись, приказала она. – Гроза миновала, растворяй пошире оконца…

– Слушаюсь, госпожа…

В одно лишь мгновение на искусно инкрустированном столике из красного дерева возник изящный серебряный тазик с тонкими красиво изогнутыми краями. Рядом с ним встал позолоченный кумган – кувшин для омовения с высоким изогнутым носиком. Между ними мягко легло пушистое полотенце…

Глава III. В ремесленной слободе

Плотно позавтракав, Айша приказала приготовить ей наряд мальчишки-подростка из богатой купеческой семьи, что, к ее немалому удовольствию и полному удовлетворению, с невероятной быстротой исполнили.

К капризам любимицы эмира давно привыкли, и у векиля – главного хранителя дворца несколько сундуков на непредвиденные случаи всегда ломились от всевозможных костюмированных нарядов.

Прихватив с собой ржавый кусок железной руды, Айша и Гюль в сопровождении четырех пеших стражников отправились в кузнечную слободу. Отыскать дом известного в городе кузнечных дел мастера Гали Тимера оказалось нетрудно. Стоило произнести его имя, как им указали на неприметный домишко…

Присмиревший и к тому времени выслушавший о себе самом столь всего нового и не всегда самого лицеприятного, мальчишка и его отец с сильным волнением и благоговейным страхом на тщательно умытых по случаю лицах ожидали появления у себя царственной особы. Лучше бы Заки, думалось домочадцам, никуда не ходил, сидел на лавке. А тут…

Почерневшая от времени кузница стояла в углу небольшого дворика, на самом отшибе от всех остальных построек. На случай пожара…

Вслед за мастерами гостьи, низко пригнувшись, вошли, оглянулись. Древесные угли – лишь стоило их пошевелить в печи полусферической формы, сложенной из светлых сырцовых кирпичей, да дохнуть на них мехами, погнать воздух – засветились, нежно заалели.

Многие кузнецы засыпали в свои горны мелкоизмельченную руду, тщательно перемешивали ее с горящим древесным углем. Посредством высокой температуры получали мастера железо, которое отправляли в кузнечные мастерские, где из всяких бесформенных кусков изготовляли впоследствии самые различные предметы.

А Гали Тимер в целях экономии своего времени и для извлечения максимально большей прибыли совмещал оба этих процесса. Оттого-то он по праву и считался одним из лучших мастеров своего дела.

Вот и угли разгорелись, и на девушек, на их открытые лица и руки, волнами полилось ласковое тепло. Чуть подрагивающий свет, розовый и таинственный, наполнил закопченную кузню, придал всему сказочный облик. Чтобы избыть пожара, сложили сруб без присутствия мха. Но он щелявил пазами лишь в одном месте – с дневной, солнечной стороны, где от времени сильно повело ссохшееся бревно.

Все стены от земляного пола до самой крыши, поскольку потолка не имелось, густо обмазаны были жирной глиной. Стропила и крышевой подтоварник-опалубка – тоже. А сверху уложили свежий дерн.

На высоких деревянных топчанах, намертво приделанных к стенам, лежали откованные топоры, серпы, лопаты, большие амбарные личины, замки, носовые кольца для быков, наконечники для стрел и копий.

По стенам же висели насаженные косы. В углу грудились железные шины для колес. А рядом, головками вверх, уже готовые к продаже – на новых древках – стояли ухваты и сковородники.

По всему чувствовалось, что кузнец Гали был мастером на все руки и брался за любую работу, от самой простой и до самой сложной.

Многие кузнецы справлялись с любой поковкой, иные производили определенный товар. Ладили они лемеха и плуги, либо ковали предметы помудрее: ключи и замки, другие необходимые в повседневной жизни вещи. Третьи изготовляли оружие.

Для своей работы они имели тяжелые молоты и кувалды, молотки, зубила, пробойники, напильники, большие и малые клещи. И весь их рабочий инструмент был выставлен на своем месте в свободном углу.

Угли разгорелись в полную силу, и Гали бросил в них руду. По весу в куске имелось фунта полтора, а поскольку он свободно умещался на ладони, значило, что малай отыскал и принес руду большой чистоты.

«Вот бы дал Аллах нам удачу!» – взволнованно подумал кузнец, подправил щипцами, подкинул угля и наддал еще воздуха.

Несмотря на весь свой немалый опыт, Гали изрядно волновался, чувствуя направленный на него пристальный и внимательный взгляд.

Приседал он на широкую и почерневшую от времени и жары колоду и вскакивал, будто молодой еще подмастерье, поправлял кусок руды, подгребал к нему угли, всякий раз брался за меха, подкачивал воздух.

Даже и неискушенные в кузнечном деле девушки скоро уразумели, что, должно быть, наступил решительный момент: руда и угли слились в один бело-розовый цвет. Подготовительный процесс уже закончился, и ныне пришла самая пора пускать в дело умелые руки кузнеца.

Гали степенно надел толстый, грубого тканья передник, приготовил небольшую – для одной руки – кувалдочку и, прочитав молитву, воздав хвалу Всевышнему, достал щипцами раскаленный добела кусок руды.

«Ах!» – успела испуганно вымолвить Айша, когда ей показалось, что мастер их, поворачиваясь, промахнулся и светящийся комок пролетел мимо наковальни. Но кусок лег точно на нужное место, и руки кузнеца заработали привычно и споро, опережая все его слова и мысли.

В девичьи ноздри остро пахнуло непривычным запахом окалины. Она отскакивала под ударами кувалды, лихо скручивалась в стружку, темнела, и вместе с нею заодно отделялся от руды весь ненужный шлак.

Немного обстукав для начала, Гали снова забросил остывшую руду в горн. На этот раз она нагрелась в пылающих розовых углях довольно скоро, и кузнец, не мешкая, споро обработал ее вторично, то превращая в тонкую лепешку, то сминая в бесформенный комок, то вытягивая в удлиненную и утонченную болванку…