Странник

– Где я? Я в плену? – еле выдавил я из себя.

– Хуже, шпион! — злобно ответил мне некто в длинном и тёмном плаще. – Ты расскажешь мне о планах твоей армии, и я, может быть, тебя пощажу, хотя, раз они бежали, вряд ли ты им нужен, — презрительно продолжал мой палач.

Поразило меня лишь одно слово: «бежали». Как могла целая армия бежать? Они бросили нас… Удар под дых вернул меня к реальности.

– Отвечай!

– Я не знаю… – выдавил я из себя эти жалкие слова.

Уперевшись в холодную стену, я почувствовал, как сознание начало медленно возвращаться, но новые удары палача всё больше превращали меня в отбивную, словно потом меня хотели отдать на корм.

– Я только солдат, — сквозь боль прошептал я. — Просто сопровождал их… умоляю, оставьте меня, я ничего не знаю…

Упав на колени, я желал лишь вернуться в родные края, в мой шумный город, снова выбирать хлеб в пекарне и думать только о деньгах.

– Ты и вправду бесполезен! – холодно и резко прозвучал чей-то голос.

– Господин, может, используем в качестве приманки? — весьма учтиво спросил палач.

– Зачем? Кто пойдёт за ним? — презрительно вопросил холодный голос. – Он же… как кусок протухшего мяса, который без сожаления выкидывают.

– Но ведь он капитан…

– Возможно, ты прав. Свободен. А с тобой… – неожиданно близко произнёс голос. – Мы разберёмся позже.

Я попытался развернуться, но резкая боль пронзила всё тело, успев развернуть голову, я разглядел алый плащ, быстро и плавно уплывающий из моего взора, и вслед за ним начала растворяться явь.

– Дорогой, как тебе это ожерелье?

– Тебе очень идёт, – с нежностью произнёс я, глядя в весёлые глаза моей любимой. Я огляделся и заметил одну странность: мы остались одни, везде было пусто. Меня пробрала дрожь. Быстро метнув взгляд на девушку, я с ошеломлением осознал, что это была смерть. Её рука потянулась ко мне, и чем ближе она оказывалась, тем яснее я различал кости, поверх которых болтались странные лохмотья. Я резко отпрянул и увидел, как быстро изменился её взгляд, там больше не было любви и нежности… лишь пустые стеклянные глаза. Я упал, резко и неожиданно, но, вновь открыв глаза, увидел людей. Мы были в лесу, холодном и сыром; я не знаю, как мы очутились здесь, но и спросить было страшно.

– Ты вернёшься к своим и расскажешь, что армии, той, которую вы искали, больше нет. И передай: грядёт воссоединение нашей старой империи под нашей властью, – величественно и гордо сказал палач. Его высокую фигуру выделяло длинное одеяние. Каштановые волосы с серым проблеском аккуратно лежали на плечах.

Томный, насыщенный запахом ели и мокрой травы воздух наполнял эту лесную просеку; казалось, здесь он не двигался столетиями. Недавно прошедший дождь оставил на ветках и первых листах целые гроздья капель, которые, притягиваясь к земле, падали, разбиваясь на сотни более мелких капель.

Палач аккуратно подошёл и, взяв меня в аккурат за шкирку, отвёл в сторону, велев остальным остаться на месте. Голова раскалывалась, и всё тело ломило от боли, я старался как можно быстрее переставлять ноги, дабы поспеть за ним.

Отойдя на значительное расстояние, мы остановились. Я прижался к холодному дереву и посмотрел вновь на него; увидел, что на лице была маска и только его глаза выделялись в полутьме. Его взгляд казался странным, в нём не было злобы и вражды. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, начал что-то искать в сумке.

– Возьми это, — протянул он небольшой бумажный свёрток. – Там немного еды, по пути будет река, сможешь набрать воды.

Я не мог понять, что происходит, ибо некоторое время назад он меня избивал, а тут такая щедрость. Взглянув в его глаза, я увидел взгляд замученного и уставшего человека, в них таилось отчаяние.

– Почему меня отпустили?

– Иди и передай послание. Твои войска в той стороне, — повелительно сказал палач, указывая рукой мне за спину.

За ним уже кто-то стоял и наблюдал, явно следя за его действиями. Тут-то до меня и дошло: мы – как и он, всего лишь пешки в этой игре, он – как и я, инструмент в этой кровавой бане.

Взяв свёрток, я начал пятиться, осматриваясь по сторонам, затем, словно по щелчку пальцев, повернулся и побежал. Бежал так же быстро, как олень бежит от голодного волка. Никаких чувств, никакой усталости, я лишь успевал уклоняться от веток деревьев и кустов.

Стук… раз… два… Я как будто вновь открываю глаза, предо мной река, и сердце неистово бьётся.

– Как я здесь очутился? — вопросил я себя, переводя дыхание.

Моё внимание привлёк свёрток; открыв его, я обнаружил там немного еды и, словно обезумевший, набросился на пищу.

Не помню… вернее, не знаю, сколько я пробыл в плену и когда в последний раз ел, но этот кусок хлеба для меня казался вкуснее, чем любая еда, которую я когда-либо пробовал.

Тяжело вздохнув и привстав с колен, я направился к реке. Вода была холодная и бодрящая. Я окунул в неё голову, и ко мне быстро вернулись мысли и сознание.

– Нужно возвратиться в лагерь, — начал я говорить сам с собой. — Надеюсь, они ещё не ушли.

Медленно, еле переставляя ноги, я продолжил свой путь, силы были на исходе, но желание вернуться домой или, по крайней мере, выжить, тянуло меня вперёд через чащобу леса, который по мере движения редел и пропускал тусклые лучи.

Через несколько часов, когда солнце начало заходить, вдалеке я увидел блики чего-то металлического: лагерь был рядом. Спустя пару минут меня встретили сторожевые, и, уже без сил продолжать путь, я рухнул к ним на руки.

Как только меня принесли в лазарет, вокруг столпились врачи, которые начали осматривать меня и задавать гору вопросов. С чего такая забота? Но подошедший страж развеял мои мысли. Он сообщил, что мне нужно быть готовым к завтрашнему допросу.

– Так вот в чём дело… — тихо прошептал я, склоняя голову. Неужели меня представляют шпионом врага?

После осмотра я остался наедине со своими мыслями; хоть я и был рад мягкой подушке и горячей настойке, но допрос меня тревожил больше. Глядя в потолок шатра, я не заметил, как ко мне подсел врач и начал со мной говорить.

– Ты, наверно, думаешь о завтрашнем дне? Отвечу сразу, ты единственный живой, кто вернулся из той разведки в лесу, и сейчас ты у многих командоров и генералов вызываешь опасения, — недвусмысленно закончил врач.

– Вы нас бросили и мне говорите об опасениях, — резко ответил я ему. – На нас напали, убили всех…

– Тише, не горячись. Я не обвиняю тебя, просто рассказываю думы других, — спокойно отвечал он мне. – Меня зовут Джер, но это, конечно, тебе неинтересно и пока ты будешь под моим присмотром.

– Я… я не думал, что может произойти такое.

– Война всегда не такая, как её описывают или представляют, – ответил Джер.

– Для меня лишь деньги важны в этом, я всегда работал для удовольствия.

Врач вдруг разразился смехом.

– Ты не первый такой, много кто идёт за наживой.

Я взглянул на него с негодованием, будто он меня оскорбил и задел чувства. Джер был в старом потрёпанном халате, с запачканной кровью нашивкой главного врача. Он сидел, облокотившись на свой столик, и перебирал в руках игральные карты.

– На войну все ринулись как дети, кто-то ждёт здесь славы, кто-то, – взглянул на меня он, — ждёт гору золота за службу, а кто-то… а кто-то ищет опыта в своей профессии, – усмехнулся Джер.

– Может, ты и прав.

Я опустил голову на подушку и просто закрыл глаза, мне хотелось спать и ничего более.

Конфиденциальный разговор