Борт 147. Дневник мизантропа

Надо ли говорить, что я его простил?

Минус 24

Воспоминания, воспоминания. Интеллигенция, рабочий класс, люмпены, прослойки, военные, менты, чиновники… Только работая в такси можно оценить всю степень деградации населения. Каждый день рядом с тобой, в твоей собственной машине, не абстрактные цифры статистики, не обезличенные социальные группы или виртуальные персоны, о которых ты читал в журналах, а живые сограждане разных возрастов, полов и уровня состоятельности. И каждый второй – пьян, у каждого третьего семейные проблемы, каждый четвертый норовит сказать тебе «ты» и хлопнуть по плечу, хотя видит тебя впервые. Да, кстати, и каждый пятый хочет сделать тебе приятное, похвалив машину…

К ресторану «Прага» я подкатил уже в десять. Нашел место на парковке, отбил статус «На месте». Выключать двигатель не стал. Чувствовал, скоро будет серьезный мороз – тридцать пять к полуночи долбанет точно. Я, пока ехал на этот адрес, на перекрестке открыл дверцу и попытался выплюнуть жвачку, но она, сволочь, зацепилась за подбородок, прилипла и тут же превратилась в кусочек льда.

Представьте, что будет, если регулярно мочиться на свежем воздухе на таком морозе? Никогда сам не проверял и не испытываю желания. Я видел, как это пытались делать другие. В армии довелось нести службу в карауле в лютый колотун. Вышки у нас были благоустроенные, с печками, с прекрасным обзором, но пока дойдешь до вышки из караульного помещения, околеешь. Однажды я в должности разводящего вел на пост молодого бойца. Приспичило парня по маленькому, а температура в тамошних нижегородских лесах сползла ниже некуда – сопля замерзала на лету. В свободную смену парнишка высосал пару литров чая. В общем, с моего великодушного разрешения пристроился он у ограды (через которую, кстати, было пропущено три тысячи гребаных вольт; вот тоже получилась бы хохма, попади он струёй на проволоку), и как затянул… Слышу я на второй минуте этого «волеизъявления» слабое мышиное попискивание. Оборачиваюсь – мальчик чуть не плачет. Думаю: «Елки-палки, еще один, без году неделю отслуживший, к маме запросился, понаехали тут». Он поворачивается ко мне, и я вижу, что у него пальцы к концу примерзли, а в глазах – утрата веры в будущее.

«Я его не чувствую, товарищ сержант, я его не чувствую»…

…Затрещал телефон. Я посмотрел на дисплей, беззвучно выругался. Звонил оператор. Если ты стоишь на адресе, ждешь клиента, а тебе звонит оператор, то можешь точно предсказать, что вызов отменен. Не допили, паразиты, недоели, а ты мерзни и жги личный бензин.

– Алло, сто сорок седьмой? – прозвучал мужской голос, довольно грубый и бесцеремонный.

– Да, слушаю.

– У тебя заявка на десять-пятнадцать, обрати внимание.

Ну вот, он мне «тыкает». Либо пытается показать свое превосходство, либо подчеркивает, что все люди братья, в том числе и мы с ним. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивает, но, как добродушный малый, я не даю волю чувствам. Хватит с меня на сегодня конфликтов.

– Хорошо, вас понял.

Я отключился, не прощаясь. Черт с вами, пятнадцать минут подожду, тем более что Мулька с такой заботой и нежностью обогревает задницу, что вообще не хочется работать. Стоял бы и стоял…

Чужая свадьба

Как меня угораздило в такси?

А куда прикажете? На лопату?

Фиг вам!

Но и обратно на сцену я тоже не вернусь, хоть и звали. Спрос есть, заказчики интересуются: «А где, простите, Кириллов? В Москву подался? Нам бы его на Новый год заказать до пяти утра…». Но я еще долго не смогу взять в руки микрофон. Если смогу вообще. Нет у меня ни в голове, ни в душе, ни в сердце больше ничего, что я хотел бы сообщить людям. Написать на бумаге – пожалуйста. Буркнуть по телефону, спрятав лицо в куртке – легко. Но нести свое сердце в руке, как официант элитного ресторана несет клиенту дефлопе на золотом блюде, меня уже вряд ли заставишь. Что-то сломалось.

«Ой, сейчас заплачу», сказала бы Катюха. Она у меня хорошая, и я об этом уже говорил, но на кончике ее языка – смертельный яд. Как у многих хороших жен. Яда немного, но достаточно и капли, чтобы твои крылья обвисли подобно мокрым трусам на веревке. Не знаю, откуда у любимых жен такой талант – коротким и едва заметным хуком отправить в нокдаун, либо тихонько, как бы между делом, ущипнуть за ляжку, а потом отскочить в сторону с воплем «А-а, убивают!»

Словом, истинные причины своей внутренней эмиграции я скрываю, а Кате рассказал, что просто мне нужно время на подготовку новой программы. Шутки и приемы мои стары, известны уже половине города и вовсю цитируются конкурентами, и случается так, что я прихожу вроде бы на новую для себя аудиторию, а выгляжу со своими же собственными находками как дешевый плагиатор, как массовик-затейник, едва окончивший институт культуры. «Мне надо отдохнуть и подумать, мне надо вдохнуть свежего воздуха, инвестировать в себя», – сказал я жене и поехал колесить по ночным дорогам на своей трудолюбивой Муле. Езда на машине очищает голову (хотя одновременно и ускоряет появление геморроя).

А фамилия Кириллов, ребята, совсем недавно неплохо звучала в узких профессиональных кругах. Со мной договаривались за три-четыре месяца до знаменательного события, будь то празднование юбилея города на площадке перед ликероводочным заводом или свадьба рядового труженика нефтяной промышленности. Я не разменивался по мелочам, работал лишь для тех, кто понимает толк в настоящем празднике. «А теперь давайте похлопаем и позовем Деда Мороза!» – это не ко мне, это, пожалуйста, открывайте газету «Из рук в руки» и ведите пальчиком по объявлениям «Тамада. Недорого».

Я никогда не позволял называть себя «тамадой». За это я могу сразу разорвать отношения с заказчиком даже после получения аванса. Тамада – это обслуживающий персонал, почти официант с тем лишь отличием, что к столу вместо семги и ананасов в шампанском он подает прошлогоднюю шутку и нехитрый пафос.

Я был Ведущим. Я делал Шоу. Я работал четыре или пять раз в месяц, не больше, а все остальное время позволял себе ходить по дому в шелковом халате, цитировать Екклесиаста за ужином и оттопыривать мизинцы, снимая трусы. И оставьте ваши остроумные замечания насчет марки моего авто! Я уже рассказывал, что это иррациональный выбор.

Что же случилось, спросите вы? Почему молодой и талантливый сукин сын, давно позабывший, что такое рабочий день в офисе с девяти до пяти, практически с вершины провинциального шоу-бизнеса скатился так низко? Где логика сюжета? Где мотивация персонажа?

Зря вы так. Все бывает в этой жизни. Если уж один бывший советский шпион, выброшенный за ненадобностью из страны пребывания обратно на родину, мог в ожидании чуда «бомбить» вечерами на питерских улицах, то почему это не может делать ведущий развлекательных программ Виктор Кириллов в уездном городе N? Не вижу никаких оснований мне не верить. Но охотно расскажу, как со мной приключилась эта метаморфоза, а вы уж сами решайте, прав я был или нет, когда променял американский беспроводной микрофон «Шур» на баранку китайского «Амулета».

Как-то наклюнулась обыденная свадьба, одна из тех, что не оставляют в моей душе никакого отклика. Обычный ресторан на одной из центральных улиц с окнами на Администрацию, около сотни гостей, цветы, шампанское, неприлично длинный лимузин и невзрачные жених и невеста. Да-да, невзрачные. Друг для друга, для друзей и родных они красивее всех на свете, «невеста затмевает всех своим великолепием, а жених – вылитый Бандерас»… и прочие слюни и сопли, но только ведущему свадебных церемоний моего стажа и опыта доподлинно известно, что ничего интересного новая парочка собой не представляет, что выглядят они как цирковые собачки, на которых пришли поглазеть полторы сотни зрителей, что ни черта фантастического их в семейной жизни не ожидает, и пожелания гостей, озвученные в ближайшие три часа (остальное время гости будут лежать в тарелках, под столами и хватать ведущего за пуговицу, чтобы поговорить «за жизнь»), – все пожелания так и останутся пожеланиями, сказка закончится через пару недель после бракосочетания. Таких через мои руки прошло уже несколько десятков, и я действительно смог запомнить лишь нескольких виновников торжества, когда невесты оказались по-настоящему ярки и интересны, а женихи носили на лицах печать интеллекта.

(Вы спросите, как же тогда прошла твоя собственная свадьба? Хороший вопрос, и я вам на него отвечу немедленно: а никак! Не было свадьбы, мы с Катюхой не расписаны. И пока не собираемся).

В общем, обычная церемония. Я традиционно принял пару пива для куража. Гости сидели за длинным П-образным столом. Сияющий от счастья серенький жених внес на руках свою невзрачную невесту, прикрытую фатой усадил ее за стол. До мероприятия я с ними не встречался – программу заказывала мама жениха, крупная и напористая женщина из районной администрации. Не знаю, какую должность она там занимала, но явно не вязала носки на вахте.

Обычно моя программа начинается с проникновенного и трогательного первого тоста. Я вхожу во внутреннее пространство буквы «П» с бокалом шампанского в одной руке и микрофоном в другой, подхожу почти вплотную к молодоженам, продолжая говорить текст, стреляю глазками, подпуская легкую слезу, а потом выпиваю бокал, разворачиваюсь и ухожу к звукорежиссеру, оставляя гостей наедине с их невзрачными героями, выпивкой и холодными закусками. Минут десять на изучение толпы у меня есть.

Но в тот вечер все с самого начала пошло не так.

Врать не стану, неровности случались и раньше. Бывало, начнешь за здравие, потом толпа нажрется водки и ты уже ничего с ней не можешь сделать – им нужны танцы, перетягивание каната, бег в мешках и конкурсы «Засунь себе куда-нибудь горлышко бутылки». А бывает, наоборот, в первые полчаса нет контакта с аудиторией, но после большой танцевальной паузы они разогреваются и падают в мои жесткие объятия.

В тот вечер все накрылось с самой первой секунды, едва я раскрыл рот. Да, я всего лишь раскрыл его, посмотрел на невесту и тут же закрыл.

Оксана?!

Оксана

Это было довольно давно, но кажется, что на прошлой неделе. Некоторые вещи откладываются в сознании, чтобы однажды всплыть в свежем блеске.

Оксана была прекрасна в своем практически незаметном купальнике с тонкой вертикальной ниточкой на попе и тремя лоскутками полупрозрачной ткани спереди. Точнее, прекрасны были мои представления о ней, потому что о человеческих качествах данной особы я еще ничего не знал. Она вела себя скромно, была молчалива, трогательна, а минималистский купальный костюм выполнял всю остальную работу. Мы, кстати, как раз и познакомились на пляже. Это случилось много лет назад, еще до моей встречи с Катей.

Солнце к тому моменту опустилось за верхушки деревьев, оставляя городской пляж в тени. Пустые шезлонги беспорядочно стояли на песке, старый шашлычник азиатской наружности загружал последнюю партию углей в мангал, славянская сосисочница закрывала трейлер. Но полтора десятка человек еще резвились в воде и столько же топтались вокруг разложенных покрывал. Я позволил незнакомой девушке позвонить домой, протянув свой телефон. Сам я при этом остался стоять рядом на случай, если миловидная девчушка окажется воровкой. Я украдкой разглядывал ее потрясающие формы и слушал невинный монолог:

– Мам, я не одна… ну что опять?… сколько можно, я уже не маленькая (на вид девушке, кстати, едва ли минуло двадцать) … я с подружкой, ты ее знаешь… с Иркой из соседнего дома… нет, никаких парней нет (девушка мельком взглянула на меня) … мы еще посидим, обсохнем и я поеду… что?.. поймаем такси, в конце концов, ничего страшного, тут их много стоит на парковке… такси, мама, ТАК-СИ! Это такая машина, у нее на крыше шашечки желтенькие… да, конечно, там работают сексуальные маньяки… (голос девушки звучал крайне устало, было понятно, что она давно и безуспешно ведет с матерью войну за независимость) … мам, перестань, ты же понимаешь прекрасно, что я шучу… всё, хватит меня накручивать, я звоню с чужого телефона и его хозяин стоит рядом и все слышит… мне неудобно, в конце концов (тут я сделал шаг в сторону и отвернулся, хотя с таким же успехом мог написать у себя на лбу, что слышал каждое слово) … Всё, не могу больше говорить, буду через час-полтора… ложись спать… Что?… ложись спать, говорю, всё, пока!…

Она протянула телефон, прикрыв рукой грудь, словно только что вспомнила о своей вызывающей наготе.

– Извините…

– Ерунда.

– Сколько с меня?

– Я вас умоляю, девушка…

– Спасибо. – Она смущалась.

Дальше случилось странное. Ни она, ни я почему-то не предпринимали попыток расстаться, хотя обычно отношения хозяина телефона и случайного прохожего, попросившего им воспользоваться, в этом месте заканчиваются. Я делал вид, что никак не могу заблокировать клавиатуру, а девушка левой рукой поглаживала правое плечо и смотрела на меня снизу вверх.

– Вот такие у нас мамы… – наконец произнесла она.

– Понимаю, – сказал я и дальше начал безбожно врать. – У меня было примерно то же самое, только не с матерью, а с отцом. Несколько лет потратил, чтобы доказать свою самостоятельность.

Она улыбнулась.

– Удачно?

– Как видите, я до позднего вечера задерживаюсь на пляже в полном одиночестве.