Борт 147. Дневник мизантропа

Борт 147. Дневник мизантропа
Роман Грачев

Хотите лучше узнать людей – поработайте в такси. Очень скоро вы поймете, как сложно следовать заповеди «возлюби ближнего своего»…Известный шоумен Виктор Кириллов в поисках выхода из душевного кризиса решает заняться частным извозом. За рулем он отдыхает, чувствует себя более свободным. Он был бы абсолютно счастлив, кабы не одна проблема – пассажиры. Каждого третьего Виктор готов выбросить из машины.Однажды ему представляется такой случай. Сумеет ли он им воспользоваться без риска для жизни? Книга содержит нецензурную брань.

Борт 147. Дневник мизантропа

Роман Грачев

© Роман Грачев, 2022

ISBN 978-5-0059-0517-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я работал в такси всего полтора месяца. За это время перевез с места на место около сотни пассажиров. И мне хватило.

Короткая и нелепая, похожая на неумелый поэтический экспромт, карьера таксиста для меня закончилась 4 января 2010 года. Это был довольно мрачный вечер, один из тех, что способствуют развитию мизантропии…

4 января 2010 года, минус 20

…Вечер, мороз. Народ продолжает гулять на рождественских каникулах, пить и запускать фейерверки, а я только что заступил на смену. Перед началом немножко потряхивает от волнения. В обычной жизни я человек довольно стеснительный, поэтому для меня каждый новый незнакомец – испытание.

Глупо? Возможно. Но мне эта глупость простительна, потому что я не профессиональный таксист. У меня, как у многих людей доброй воли, случился кризис.

Первого клиента в тот дурацкий вечер я ожидал на северо-западной окраине, в новостройках. Там жилые дома стоят на улицах, существующих лишь на картах генерального плана. Представьте: на пустыре перед старым татарским кладбищем торчит фешенебельный особняк, огороженный забором, с охраной и пафосной надписью на табличке «Улица академика Королева, 75». Где прячутся предыдущие семьдесят четыре дома, совершенно не понятно. Недалеко от «Академика Королева, 75» стоит «Академика Макеева, 84» с той же самой сомнительной родословной, а всего в сотне шагов от обоих несчастных академиков, удостоенных невиданной чести, в темном лесу воет студеный ветер, волки ходят заснеженными тропами и вылезают из могил татарского кладбища высохшие зомби, возмущенные близким соседством цивилизации.

Чертовщина всякая лезет в голову, когда ждешь клиента вечером на северо-западной окраине. Я посмотрел на дисплей телефона. Статус «На месте» начинал раздражать. Тихо урчала печка, гоняя по салону воздух с ароматом лимона, в динамиках, встроенных в дверцы автомобиля, плакало голосом Далиды радио «Ретро FM», и чтоб мне лопнуть, если это оплаченная реклама.

Вскоре появился пассажир. Толстый, с портфелем, в распахнутом пальто и без шапки (это при минус двадцати), спешил ко мне на полусогнутых. Открыл дверцу, рухнул в салон. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «как поживаете».

– Мебельная фабрика? – уточнил я.

– Да! – радостно подтвердил толстяк.

Я навел курсор в телефоне на статус «Встретил клиента» и поехал прочь.

Поначалу ехали молча, и меня это вполне устраивало. Терпеть не могу разговаривать о пустом-порожнем с малознакомыми людьми. Причин тому две: во-первых, как уже упоминалось, я вообще с детства слыву малоразговорчивым парнем, а во-вторых, мне всегда казалось, что своей болтовней я досаждаю людям, которым хотелось бы помолчать. Воистину, поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой. Жаль, не все со мной солидарны в этом вопросе, и мой нынешний пассажир как раз принадлежал к числу этих «не всех».

– Как машинка бегает? – спросил толстяк, хлопнув рукой по торпеде.

– Нормально, – отозвался я и, сунув в рот зубочистку, вперился в ночную ленту дороги.

– Не жалеете?

– Отнюдь.

Клиент умолк. Зачем-то еще погладил торпеду, подставил ладонь под дефлектор с теплым воздухом, хотел еще что-то сказать, но, взглянув на меня, прикусил язык. Наверно, у меня что-то с лицом.

Черт бы побрал этих автолюбителей. Каждый второй считает своим долгом поинтересоваться: «Как машинка?». Каждому второму кажется, что он делает мне приятное, изображая искренний интерес к состоянию авто – нестандартного авто, прямо скажем. Дело в том, что пару лет назад, когда я понял, что мои заработки позволяют выплачивать средних размеров автокредит, мне приглянулся серебристый китаец под диковинным названием «чери амулет». Не помню, в каком журнале я увидел его симпатичные черты, напоминающие одновременно и БМВ, и русскую «Волгу», но я запал на эту тачку, хотя никогда не замечал за собой священного трепета перед лошадиными силами. По мне, главное, чтобы машина ездила и чтобы я при этом не испытывал особого дискомфорта. Словом, через две-три недели с момента, как я увидел тот журнал, серебристый «амулет» уже стоял у меня во дворе, и все было при нем: гидроусилитель руля, кондиционер, подогрев передних сидений, боковые молдинги, литые диски, электроподъемники – и все это уже в базовой комплектации. Но китайское. И собранное в Калининграде. Совершенно иррациональный выбор, что тут скажешь, особенно если учесть, что впоследствии не один человек пытался мне доказать, что за те же деньги я мог купить «ланос» или «логан», не говоря уже о последних творениях ВАЗа.

Я до сих пор плачу за свой выбор тем, что каждый второй пассажир, волею судеб оказывающийся в салоне моего пепелаца, считает своим долгом осведомиться: «Как машинка бегает? Как ходовка? Не сыплется?» Они верят, что делают мне приятное.

Тот, что подсел ко мне сейчас, толстячок с розовыми щеками, пышущий здоровьем, словно только что из ванны, понял, что ничего от меня не добьется. Я знаю, как заставить их замолчать. Когда новый болтун присаживается рядом и затягивает свою волынку, я отвечаю одним простым русским словом: «Отнюдь». Допрос тут же прекращается. Человек либо понимает, что сел в машину к сраному интеллигенту, с которым бесполезно вести нормальный разговор, либо просто не знает, что означает слово «отнюдь» и как на него реагировать.

Итак, получив мой ответ, толстяк умолк. Дальше ехали в тишине. Точнее, под эстраду семидесятых годов…

Муля

Да, машинка бегает. Поскрипывает иногда, но бегает. Это она меня выбрала, а не я ее. С ней получилось как с женщиной. Если верить некоторым философам, не мы выбираем даму, а наоборот. Любому мужчине, который гордится большими яйцами, не суждено стать принцем, пока она в тебе не увидит такового. А возьмешь замуж насильно – рано или поздно пожалеешь.

Я никогда не был фанатом «железа». Я не тягал гантели и штанги в спортивном зале, не питал слабость к тренажерам, высасывающим из тебя пот и деньги, и, наконец, я не видел себя заядлым автомобилистом, чахнущим над карбюраторами, инжекторами и сайлентблоками. Первая машина мне досталась от деда-фронтовика. Синяя «копейка» 1981 года доживала последние дни в протекающем гараже, и в одно прекрасное утро отец сказал, что собирается продать ее на запчасти. Но прежде чем навсегда расстаться с семейной реликвией, нужно ее окончательно разбить, чтобы не было мучительно жалко. Почетная миссия выпала мне, потому что я как раз едва вернулся из армии и получил водительские права.

Вслед за «копейкой» была «четверка», купленная у соседа. Мы с ним пили водку в гараже под окнами, и где-то на втором литре он сказал: «Есть двадцать штук? Бери, пока я добрый». Ну я и взял, отчего ж не взять у доброго человека, когда есть двадцать штук. Через полгода я отдал машину за пятнадцать тысяч другому соседу по гаражу. Кажется, чуть живая «четверка» до сих по кочует по окрестным дворам, пугая голубей. Все-таки выносливые машины делали в Советском Союзе, царствие ему небесное.

Потом была «шестерка», более-менее крепкая и даже тюнинговая, с двигателем один и шесть, резвая и приемистая, ослепительно белого цвета, вся из себя расфуфыренная и натертая до блеска. На ней я и летал по городу несколько лет, делая карьеру шоумена. О смене марки авто начал задумываться лишь когда стабильность моих доходов перестала внушать опасения. Все решил случай. Однажды я получил заказ на проведение юбилея начальника регионального представительства столичного банка N. Точнее, начальницы. Милой женщине понравилась моя работа, и уже на следующее утро я заручился ее поддержкой при обращении в банк за автокредитом. А еще через неделю заявился в магазин дилера.

Мой «Амулет», или моя «Муля», если уж признать, что все машинки – девочки, стояла в самом углу выставочной парковки. Их там пылилось штук десять, черных и серебристых, но мой взгляд упал именно на эту. Продавец, что обслуживал меня в тот день, лениво обмахивался стопкой бумаг. Он не походил на человека, чье призвание – продавать автомобили. Наверно, он с гораздо большей эффективностью втюхивал бы алюминиевые трубы или зеленый чай. Мужчина все время смотрел сквозь меня. Он не предполагал, насколько этот день важен для меня. А может, просто умирал в духоте, от которой не спасали даже мощные вентиляторы.

Продавец что-то поискал у себя в бумагах, а потом кивнул в окно на улицу.

– Вон в углу стоит отказник. Берите.

– В каком смысле отказник?

– Покупатель внес предоплату, но через два дня отказался выкупать. Мы уже почти все оформили, а он переобулся.

– Почему? Машина плохая?

Продавец, пятидесятилетний мужчина с волосами на груди, торчащими из-за расстегнутой рубашки, посмотрел на меня снизу вверх.

– Нет, отчего ж, машина хорошая. – Казалось, он сам не верил в то, что говорил. – Но покупатель перешел на другую сторону улицы.

– А-а… – Я понимающе кивнул.

На другой стороне улицы раскинулась «долина дилеров» – Тойота, Мицубиши, Нисан, сверкающие дворцы из стекла и бетона, гигантские цветовые короба и неоновые спирали. Немудрено, что продавец автосалона «Чери» квалифицировал переход потенциальных покупателей через дорогу так же, как гаишник воспринимает соблюдение водителями всех правил.

– Оформление займет немного времени, – напомнил о своем предложении мужчина. – Машина готова к продаже.

Я снова кивнул. Я тоже был почти готов. Мне уже нравилась моя «отказница», стоявшая в углу парковки. Серебристая, задумчивая, с полиэтиленовыми накидками на серых креслах. Я уже предвкушал близкое знакомство с ней. Она меня выбрала. Я даже не настаивал на тест-драйве, за что впоследствии также выслушал немало удивленных комментариев друзей, я просто подошел к машине, погладил ее спинку, заглянул в салон, вдохнул запах свежего пластика и молча улыбнулся продавцу. Лишних слов не требовалось.

Оформление заняло чуть больше времени, чем я предполагал. За пару дней банк перевел нужную сумму дилеру, я внес в кассу магазина еще немного наличных на резиновые коврики и еще какую-то мелочь, связываться с которой производитель считал ниже своего достоинства, и стал ждать. Всё время, оставшееся до получения новой машины, я насиловал «шестерку», прощаясь с ней. Я легко прощался с железками, наверно, потому что ни одна из них так и не стала мне родной. Ведь главное, что мне требовалось от транспорта, это уверенное движение по городским улицам хотя бы со скоростью шестьдесят километров в час.

Но после знакомства с Мулькой руки у меня откровенно зачесались. Когда мне в конце мая позвонили, великодушно разрешив забрать товар, я готов был бежать к салону на своих двоих. Как хорошо, что никто не видел выражения моего лица в тот день. Никто, кроме жены. А она прокомментировала увиденное так: «Не обкакайся по дороге».

Жена у меня хорошая. Но иногда хочется ее удавить.

Первые проблемы возникли уже на стоянке перед магазином. Я посмотрел на машину. Новая, сверкающая на солнце после мойки шампунем, но что-то в ней было не так. Появилось что-то лишнее, чего я раньше не заметил.

– Что это за ерунда? – спросил я у продавца. За прошедшее время энтузиазма у него в глазах не только не прибавилось, но, кажется, стало еще меньше.