Мятеж

– Открыть упреждающий зенитный огонь.

За пятнадцать секунд до конца обратного отсчёта флот дал первый залп.

Сгустки сверкающей плазмы релятивистскими воронками обрушились внутрь себя, пожираемые микросингулярностями[63 - Сингулярность – точка пространства, в которой какая-либо математическая функция стремится к бесконечности или имеет какие-либо иные нерегулярности поведения. Здесь: ультрарелятивистские объекты неастрофизических масштабов, отличаются нестабильностью из-за активного испарения.], что были замкнуты на предельной дальности. Спустя миллисекунды рукотворная сфера ледяного огня поднимется между источником приближающихся шумов и конусом боевого построения. На какое-то мгновение межзвёздный вакуум станет чуточку плотнее, и на выходе в субсвет паразитную энергию будет ждать уже не комфортное ничто, пусть и пронизанное жёстким излучением разогнанных магнитосферой Галактики частиц, а почти настоящая звёздная атмосфера, способная порождать на субсветовых скоростях ударные волны, размалывающие в пыль целые планетоиды.

Финнеан на собственной шкуре знал, каково это, штурмовать уплотнённый файервол с той стороны, и его губы невольно сжались в зверином оскале.

Нате, ешьте.

Гравитационный диапазон между тем уже призывно рычал, вызывая на бой глупца-контр-адмирала, посягнувшего на этот никому не нужный участок вселенной.

На них шло нечто чудовищное.

Ибо сказано человеку: не узри ты иных миров и будешь спасён, или узри и падёшь смертию.

Второй залп, третий, четвёртый.

Если бы они послушались приказа Воина и уходили сейчас в сторону Ворот Танно, их бы смели с наскока, не глядя, ушли бы только флагманы, чья масса покоя логарифмически вытягивала длину прыжка. У остальных не было бы шанса.

Тем лучше, думал про себя Финнеан, с облегчением погружаясь во мрак гиперрежима. Тем лучше, не будет потом сожалений. Если оно вообще будет, это «потом».

Контр-адмирал перестал себя осознавать за мгновение до финального залпа.

Ещё мгновение тишины перед бурей.

И вот оставшаяся без зрителей гемисфера раскололась от огненного водопада, накрывшего почти радиан телесного угла. Это к ним на всех парах неслось то, что так долго готовилось их тут изловить и сожрать. Голая математически точная ярость пустоты. А потом вторая волна. А потом третья.

Квол к тому моменту уже ожил. Квол был слеп, глух и беспомощен. Ему оставалось только обречённо следить, как падает мощность на воротах накопителя. Когда она дойдёт до нуля, все, кто есть на борту, умрут.

Забираясь в недра ложемента, Цзинь Цзиюнь по привычке затянул пояс истрёпанного рабочего комбинезона повыше, чтобы складки не мялись между ног. Наверное, это и выглядело потешно со стороны, но кто его вообще здесь увидит.

Санжэнь, старик без родни и дома, один за сотни парсек от ближайшего обитаемого мира, Цзинь Цзиюнь даже по меркам старателей, трудящихся за битый эквивалент на далёкую и полузабытую «Янгуан», как никто другой ценил своё одиночество.

Единственным его постоянным собеседником последние пятнадцать лет оставался ломаный-переломаный квол, просрочивший все мыслимые пороги шатдауна[64 - Шатдаун – здесь: операция штатного или аварийного прекращения работы.], да и тот последние бортовые полгода на него за что-то дулся и разговаривать не желал. Цзинь Цзиюнь относился к этому со спокойствием монаха-отшельника. В чём-то так и было, разве что он никогда не был религиозен, спокойствие ему придавала размеренная, если не сказать монотонная жизнь оператора астероидного тральщика, никакие особые религиозные ритуалы для этого ему не были нужны.

И только сейчас, когда радары готовились изловить планетоид в сеть, Цзинь Цзиюнь никак не мог успокоиться, всё ёрзал в своём ложементе, машинально делая один и тот же охранительный жест левой рукой, пока наконец не вспомнил про оставленный с прошлого раза над проектором гемисферы истрёпанный моток вечной силикатной резины. Раздалось дребезжащее треньканье. Навязчивые повторения в трудную минуту помогают успокоиться, и Цзинь Цзиюнь с видимым удовольствием принялся щипать ребристые нити, прислушиваясь к их мерному звуку.

Трень. Брень.

Аларм[65 - Аларм, алерт – здесь: сигнал тревоги, предупреждения.] рявкнул и пропал, но Цзинь Цзиюнь, бросив моток себе за спину, уже ловко выводил тральщик на касательную траекторию. Индикатор рабочего тела тут же неуклюже тронулся на юг, помигивая красным.

Ничего, или нам сегодня повезёт и мы наконец изловим марганцевого стервеца, или это опять окажется обычный снежок, но даже и в таком случае можно будет спокойно пополнить запасы и возобновить охоту.

После тычка скрюченным артритным пальцем в пипку виртсенсора за борт послушно свесился рентгеновский радар. На таких расстояниях он лучше других предсказывал плотность, а значит, и предполагаемый химический состав. В облаках Оорта вообще мало чего бывает интересного, но на то и нужны тральщики, чтобы среди отвалов воды, силикатов и вездесущего алюминия, не говоря уже о ещё более банальном феррите, отыскать самородок – малое тело с преимущественным содержанием марганца, а везунчикам доставалась и вовсе экзотика вроде бериллия или ещё более редкого во вселенной лития. После поимки астероида с кларковым числом[66 - Кларково число – численный коэффициент, выражающий относительное среднее содержание химических элементов в космических телах. Здесь употреблена косвенно: ценность пойманного метеорита обратно пропорциональна кларкову числу его химического состава.], скажем, ниже десятки можно было прямо сейчас собирать вещи домой, всё равно больше так в жизни не повезёт.

Ха, «домой». Сказал санжэнь.

Впрочем, Цзинь Цзиюнь сейчас охотился за давно вычисленным, хотя и никак не желающим даться в сети простым марганцево-никелевым малышом массой покоя в гигатонну. Невесть какой куш, но одним таким можно удовлетворить нужды Галактики в этом металле на доброе десятилетие, избавив инженеров «Янгуан» от необходимости колупаться в коре бесчисленных суперземель, что вынуждало персонал химических процессоров годами без толку мотаться туда-сюда в их негостеприимные гравитационные колодцы.

Вместо этого трудились старатели, обшаривая периферии старых звёзд в поисках остатков неудачного планетообразования.

Для успешного аркана нужно было две вещи – гравитационная праща в виде местной планеты да хорошая ловушка тральщика. Ну, и умелые руки.

Цзинь Цзиюнь выдохнул и спустил триггер. Цель, только что плавно продефилировавшая через всю гемисферу, тусклым пятнышком утвердилась прямо по курсу, оставалось только разогнаться по дуге орбиты, плавно подобраться к сволочи сзади и поиметь.

Гравигенератор послушно принял нагрузку и потащил, попутно накапливая мощность в эмиттерах до ключевой фазы поимки, внизу же принялся разматывать своё сизое мутное полотно сфероид Гюйгенса.

Кто бы знал, зачем какой-то остряк дал никому не нужному небесному телу такое громкое название, причём тут вообще математик замшелых времён за семь столетий до Века Вне? Цзинь Цзиюнь сколько ни рылся в куцей бортовой библиотеке, ответа так и не нашёл[67 - «Гюйгенс-Кассини» – автоматическая межпланетная станция, созданная для исследования планеты Сатурн, её колец и спутников. Комплекс состоял из орбитальной станции «Кассини» и спускаемого аппарата с автоматической станцией «Гюйгенс», предназначенной для посадки на Титан. Аппарат назван в честь нидерландского астронома Христиана Гюйгенса, открывшего Титан и кольца Сатурна. В тексте описан землеподобный (по размерам) двойник Титана, его характерный внешний вид, химический состав и условия на поверхности.], впрочем, когда суперземля вот так тяжело катится под тобой, мерцая своим потусторонним желтоватым светом, начинает казаться, что это имя ей было дано не зря.

Так, что ещё такое…

Цель начала раскачиваться.

Пока в рамках приличий, но амплитуда всё росла. Цзинь Цзиюнь покосился на индикатор тензора кривизны поля и не поверил своим глазам – показатели отчётливо колебались вослед эволюциям цели.

Пискнуло подтверждение – кларково число чуть ниже сотни, масса две гигатонны, плотность, асимметрия… да, это был он, родимый. Но куда?!

Цзинь Цзиюнь мрачно ругнулся и сорвал ограничитель. Теперь пошло расходоваться энзэ капсулы. Будто этот самый запас ему так уж необходим. Санжэнь он или что там, а умирать на самом деле после аварийного прыжка в промёрзшей до абсолютного нуля скорлупке, которую потом может быть поймают, а может и разморозят, вовсе не хотелось. А так один фиг ему торчать в этом облаке, пока дежурный рудовоз «Янгуан» не прибудет.

Так, вроде перестал трепыхаться. Теперь аккуратно подвести к захвату…

Тензор опять скачком прошёл отсечку, в этот раз превысив лимит сразу на два порядка.

Цзинь Цзиюнь почувствовал, как его брови полезли куда-то под самую бритую макушку.

Такие колебания кривизны пространства мог выдать приближающийся поперёк плоскости протопланетного диска предварительно разогнанный до релятивистских скоростей шальной транзитный юпитер или…

Цзинь Цзиюнь развернул на гемисфере дип-проекцию, лишая пространство липких тенёт светового предела. Тридцать тиков[68 - Здесь и далее «тик» это не конкретная единица расстояния, пусть и внесистемная, а просто любая удобная масштабная отсечка. Иногда под тиком понимают «астрономическую единицу» – расстояние от Земли до Солнца (150 гигаметров), иногда – одну световую минуту (18 гигаметров).] до светила, семь световых часов запаздывания растворились в небытие.

Теперь ему в темя словно слепил мучительно яркий прожектор прожигающего материю насквозь нейтринного потока.

Движение ладони выключило этот безумный фейерверк. Если бы от него было действительно так просто отделаться.

Цзинь Цзиюнь печально проводил глазами удаляющегося малыша. Забавно, ты его хотел изловить, а он в ответ тебя убил.

Индикатор запаса рабочего тела почти на нуле, энзэ разрядников тоже, считай, наполовину исчерпан. Можно откачать обратно энергию ловушки, но и её теперь не хватит, чтобы совершить прыжок.

Да и всё усиливающаяся свистопляска тензора нехитрым образом намекала – вероятность благополучной проекции в дип всё равно была бы невелика. Тральщик был мощной, но довольно примитивной штукой, да и без опытного навигатора…

Где-то там, в семи часах отсюда, недра дохлого красного карлика вдруг вознамерились обратиться в новую.

Так что, cанжэнь, будем помирать?

Цзинь Цзиюнь тряхнул головой и вновь потянулся к управлению. Не собирался он так легко сдаваться. Гюйгенс, вот его спасение. Сизая туша уже восходила на гемисфере во всём своём мрачном величии. Молчаливый квол, как и прежде, не соизволил откликнуться на зов, но информацию для расчётов всё-таки принял, и, немного поразмыслив, прислал ответ – ресурсов для возвращения более чем достаточно, а вот возможных причин для такого поведения местного светила в банках не значилось. Будь звёздочка потяжелее, вездесущий нейтринный поток при взрыве по типу сверхновых просто прожёг бы всё пространство на десять парсек вокруг, никакие суперземли от него не скроют, триллионы градусов фотонного эквивалента даже с учётом ничтожной эффективной площади рассеяния заведомо превращали всё вокруг в мгновенно распадающуюся кварк-глюонную плазму[69 - Кварк-глюонная плазма, «кварковый бульон» – одно из состояний перегретого адронного вещества, состоящее из свободных кварков и глюонов.], давая на выходе перенасыщенную металлами планетарную туманность, но это была всего лишь дурная «нова», пусть и вопиюще неуместная для столь мелкой звездульки, а значит, на поверхности Гюйгенса в районе ночной тени экватора, есть шанс пережить катаклизм, когда с планеты фронтом ударной волны начнёт срывать атмосферу.

Остатки энергии пустить в экраны, а в остальном положиться на безумную тысячекилометровую толщину плотной ледяной газовой оболочки, которая не сдастся без сопротивления. Звучало как план.

Безумный, идиотский, ни на чём не основанный.