Мятеж

Так что в теории между первым гравитационным всплеском и ударом основной волны оставался зазор, но он на этих широтах системы едва достигал одной миллисекунды, так что Цзинь Цзиюнь при всём желании приход волны не смог бы успеть заметить. Его участью было распасться на адронные ошмётки раньше, чем первый ион кальция пролетит насквозь синаптическую щель[74 - Синаптическая щель – промежуток шириной 10—50 нм между мембранами двух контактирующих аксонами и дендритами нервных клеток, где происходит передача нервного импульса, функционирует благодаря сложному химическому процессу с участием возбуждающих и тормозных нейромедиаторов, отпирающих и запирающих кальциевые каналы.] в его голове. Сознание, основанное на химических реакциях – штука очень медленная.

Цзинь Цзиюнь хмыкнул и вновь активировал гемисферу.

Огромный флюс сверхплотного нейтринного источника занимал уже около половины радиана телесного угла. Рокот гравидиапазона на сверхнизких частотах бил подобно гигантскому набату. Да, так куда драматичнее.

Только по-прежнему надсаживающийся аварийный маяк мешал созерцанию.

Цзинь Цзиюнь поспешно дал кволу команду вырубить «вопилку», и стало тише.

– Оператор, нас вызывают.

Цзинь Цзиюнь чуть щёку от неожиданности не прикусил. Квол-молчальник заговорил.

– Открыть канал!

– Тральшик икс-зед-триста-пятьсот-шесть, ваш пеленг взят. Кто на борту?

– Оператор Цзинь Цзиюнь, но как…

– Нет времени. Молчите и ни в коем случае не маневрируйте.

Цзинь Цзиюнь шевельнул перстнями, убирая надвигающийся огненный вал с гемисферы. Там теперь оставался лишь удаляющийся сфероид Гюйгенса и единственная остро сверкающая точка.

Что ж.

В каком-то высшем смысле Цзинь Цзиюнь это заслужил.

Не хотел умирать, и вот, пожалуйста, получите.

Голос на той стороне канала больше был похож на механический, но даже самый дохлый квол в состоянии вложить в свои слова больше интонаций, чем это холодно констатирующее сосредоточенное ничто. Чтобы так разговаривать, нужно совсем не понимать сути человеческих эмоций.

По панели побежали данные пеленга. Так вот что неслось сейчас к нему с ускорением в три тысячи «же», пикируя, как коршун на добычу.

Подобная птичья аналогия тут было более чем уместна.

Пальцы дрогнули, но всё-таки не решились. Если бы Цзинь Цзиюнь действительно захотел, он бы хотя бы попытался увернуться. Но какой в этом теперь смысл.

Спасители. Проклятые спасители.

Почему именно вы?

Гигатонны массы покоя вдали от нагружающих её гравитационных колодцев ведут себя подобно полощущейся на ветру лёгкой ферме, обретая при малейшей вариации тяги любой из тысяч компонент станции самые неожиданные колебательные модальности и резонансы. В отличие от флотских навигаторов, операторы систем управления гигантов вроде «Тсурифы-6» имели дело в основном не с внешними угрозами, их задача была куда проще и банальнее – не позволить космическому муравейнику развалиться на куски по глупости очередного лаганувшего[75 - Лаг – здесь: время запаздывания реакции.] контроллера. Или идиота-навигатора.

Инженерный гений проектировщиков подобных станций был совершенным, но для того, чтобы превратить базу в монолит, нужны были энергии, которые «Тсурифа-6» могла себе позволить взять взаймы лишь во время стыковки с полудюжиной ПЛК, во всех остальных случаях на несущих традиционно экономили, и гигантская махина вынужденно принималась на динамический контроль.

Даже погружённый в забвение, оператор третьего ранга Рауль Кабесинья-второй продолжал ощущать размашистые покачивания тянущихся на десятки километров плоскостей и рёбер, эти упругие волны струились сквозь него своеобразной песней, не оставляя даже здесь, посреди глубокого ничто. Лишиться этого каждодневного фона оператор не мог себе позволить физически.

Тренькнула строчка кода, с неожиданным шумом отработали в имплантатах помпы премедикации, и тут же всё вокруг словно вспыхнуло фейерверком сигналов, это нехотя пробуждающийся мозг начал загружать в себе диффы[76 - Диффы – различия в версиях документа или массива данных.] случившегося на базе за три часа отсутствия.

Три часа…

Рауль вяло выругался. При должной аппаратной поддержке операторы, с их перепаянной экспрессией генов и искусственно скорректированным обменом, нуждались в регулярном сне лишь раз в двое стандартных бортовых суток, но при таких нагрузках седация должна составлять по крайней мере три полноценных цикла сна или четыре с половиной часа, чтобы успевал разгрузиться гиппокамп[77 - Гиппокамп – часть лимбической системы головного мозга. Участвует в механизмах формирования эмоций, консолидации памяти – перехода кратковременной памяти в долговременную.], но в последнее время даже такой предельно выматывающий график регулярно нарушался.

Сквозь неприятный писк в звуковом канале, который пройдёт только минуты через три, Рауль поискал в загруженных диффах голосовой отчёт сменщика, но не нашёл. Вот это уже совсем нехорошо. Тот мог отчудить что угодно, только не забыть про доклад.

– Кабесинья, просыпайся, Мартинес вне игры.

Риоха, судя по тону, тоже был на грани срыва.

– Что у вас там случилось?

– Движняк по всему флоту, чего так – не говорят, плюс прибыли ещё три первторанга, доковаться не стали, но у нас и так оперативное поле забито факелами, в общем, пока Мартинеса не поднимут из аута, нужно прикрыть его квадрант.

– Круто, а потом у меня начнётся плановое дежурство на силовом генераторе.

– Так точно.

Риоха отключился, даже не попытавшись Раулю посочувствовать. Только замерцал на четвёртом луче синий маяк – хочешь не хочешь, а нужно перебираться в трубу и физически двигать в сторону внешней диспетчерской – основные секторальные контроллеры были выведены наружу, подальше от помех, неизбежным источником которых были внутренние доки.

«Шлюзование!»

Транспарант мигнул и пропал, Рауль только и почувствовал, что лёгкий толчок. Операторов привычно перевозили с места на место, даже не вынимая из «банки», ближе к тем контрольным узлам, что сейчас нуждались в дополнительном присмотре. Со стороны, наверное, это выглядело не слишком логично, что там, жалкие десятки километров, флотские могли оперировать микропарсеками и ничего, справлялись даже с такими запаздываниями, но то в пустоте вакуума, тут же буквально каждый узел на пути сигнала мог его оборвать по сотне разных причин, так что, как шутили операторы, при всякой лаже важно быть ближе к телу.

Генератор поля дежурно взвыл, разгоняя капсулу Рауля до трёхсот метров в секунду, компенсаторы с ускорением справились легко, только слегка зарябило микропульсациями на перестроенной сетчатке. К тому моменту, когда его доставили на место, Рауль уже был почти в норме, никаких лишних звуковых эффектов, полностью обновлённые диффы и протоколы интерфейсов, а три свежих флотских крафта у него как на ладони, как и вся остальная «Тсурифа-6» в полноте своего блеска и величия. Хотя какое там «величие» – хаотическая мешанина каботажного флота и инженерных конструкций станции, по которым прошедшие докование крафты были гроздьями развешаны во всю длину, ни дать ни взять космическая версия морского ежа.

На станции царил вопиющий хаос.

Крафты всевозможных энерговооружённостей и масс покоя не просто катались по оперативному полю бильярдными шарами, они ко всему обладали неиллюзорной возможностью разворотить это самое оперативное поле, превратив его в огненный смерч – к чему приводит касание прочных корпусов двух крафтов даже среднего тоннажа операторам регулярно демонстрировали на тренингах, причём это всегда были не реконструкции, а именно что документальные потоки с видеорегистраторов. Тех из них, которые в итоге сумели уцелеть. Даже прямое попадание из главного калибра перворангового ПЛК по не прикрытым полями несущим порой приводило к менее печальным последствиям, чем старый добрый импакт[78 - Импакт – физическое столкновение астрофизических или искусственных объектов на космических скоростях.].

Так что Рауль первым делом затребовал от ближайшего квола аналитику наиболее опасных участков, пару секунд грустно разглядывал расцветившееся бурыми пятнами оперативное поле вверенного ему квадранта («Мартинес-Мартинес, что ж ты так, а»), потом принялся за дело.

В основном канале, конечно, творился ад. Все ругались со всеми, в ход уже шли самые чёрные словечки галакса, какие только могли прийти на ум взбешённому флотскому навигатору. Станционный канал, напротив, помалкивал, там люди работали, им было некогда тратиться на лишние неконструктивные эмоции.

Первым делом Рауль замьютил[79 - Замьютить – здесь: заглушить.] всех говорунов в своём квадранте, прямым текстом заявив, что требует в общий канал главного по флоту. Тот не преминул явиться, заодно обогатив словарный запас свидетелей на пару-тройку крепких выражений. Впрочем, Раулю было всё равно.

– Адмирал Таугвальдер, почему флот в движении?

– Оператор, вы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете?

Они всегда так заходят.

– Честно? Мне плевать. Если вы не хотите остаться без флота, а заодно и без станции, нужно немедленно прекратить весь этот бардак. У меня хватит полномочий заглушить даже ваш флагшип, если он попытается ещё хоть раз сманеврировать без команды дежурного оператора.

На том конце линии связи кто-то, кажется, только что захлебнулся собственной подступившей к горлу мокротой.

– Будем считать, что это было согласие. Теперь давайте по делу, у флота есть конкретные директивы от Воина, со сроками?

– Нет, исключительно объявлена нулевая готовность.