Как Россия победила в Крымской войне. (1853—1856)

Мы лжём на словах, лжём движениями, лжём из учтивости, лжём из добродетели, лжём из порочности; лганье это, конечно, много способствует к растлению, к нравственному бессилию, в котором родятся и умирают целые поколения, в каком-то чаду и тумане проходящие по земле.

    Александр Герцен. Дневник 1842 г.

Итак, вторая фаза тотальной войны западноевропейской банкирской корпорации против российского государства началась в 1830 году.

Удары по России тогда были нанесены сразу с нескольких направлений, причём ни на одном из них атакующим не удалось добиться своих целей: русские выстояли в Польше, успешно обучались штурмовать укреплённые аулы на Кавказе, а весьма перспективного Мехмета Али Египетского вообще не подпустили к своим границам. Была ещё Средняя Азия, но это отдельная увлекательная история.

Русские не просто выдержали нанесённые удары, но действия, направленные против себя, сумели использовать для собственного продвижения вперёд. Причём это продвижение оказалось весьма болезненным для противника – как, например, в случае с Турцией.

Очевидно, что на фоне происходящего центр принятия решений международной банковской корпорации пришёл к выводу, что настало время атаковать Россию всей доступной военной мощью – то есть не одними только диверсантами и местными мятежниками, но и регулярными армиями подчинённых им западноевропейских государств.

Правда, была небольшая проблема с реализацией подобного плана: западноевропейские правительства ещё не успели забыть о том, что случилось с Наполеоном Бонапартом в 1812 году. Вертикаль нулевой власти, очевидно, была всё-таки не настолько явна и прямолинейна, чтобы требовать от европейских правительств немедленного исполнения такого серьёзного задания. Поэтому понадобилось некоторое время для создания условий, в которых даже для сверхосторожных западноевропейских государей не осталось бы ни единой возможности для отказа от нападения на Россию.

Так в европейской культуре появился феномен, который современные исследователи называют russophobia.

В принципе, целенаправленное внедрение в сознание европейцев образа (лютого) врага в виде русских начал ещё Наполеон Бонапарт[67 - Бонапарт первым в мире организовал специализированное «Бюро общественного мнения», действующее в составе МВД и непосредственно занимающееся политической пропагандой.]. Именно при нём в массовой культуре получила развитие тенденция говорить о России либо плохо, либо ничего.

Так, в книге Шарля Франсуа Филибера Массона «Секретные воспоминания о России», изданной в 1800 году, правление Екатерины II было представлено исключительно как её непрестанное увлечение любовниками, из которых каждый следующий непременно убивал предыдущего. Ужасы сибирской каторги красочно описывались в двух романах, появившихся в 1806 году: «Елизавета, или Сосланные в Сибирь» Софи-Ристо Коттен и «Русский курьер, или Корнели де Жюсталь» Аделаиды Шемен. Россия в этих произведениях представлялась страной, в которой всё «мрачно, как солнце в этих краях, и тоскливо, как их климат», причём подавляющую часть территории страны составляли сибирская каторга и пустынные степи, по которым носились орды cosaques, bachkirs, kalmouks, tartares.

В 1807 году, спустя 16 лет после смерти Клода Карломана де Рюльера, был издан его четырёхтомник «История анархии в Польше и разделения этой республики, с анекдотами того же автора о революции в России 1762 года». Интерес представляют описанные в книге «нравы московитов», которым было отведено почти десяток страниц. Из наиболее характерных черт этих нравов отмечались природная ненависть ко всем иностранцам, а также приверженность неправильной религии, которая появилась исключительно вследствие перевода на славянский язык[68 - Автор сознательно делает исправление оригинального текста: у Рюльера сказано про перевод еврейских книг на рабский язык: «Enfermеs entre des dеserts, sans aucune communication avec les peuples civilises, ils se trouv?rent rеduits, pour toute instruction, aux livres sacrеs des Juifs traduits en langue esclavonne…» (Rulhiere Cl. C. Histoire de l’anarchie de Pologne, et du demembrement de cette republique, suivie des anecdotes sur la Revolution de Russie en 1762. Tome premier. Paris: Desenne, 1807, p. 77).] священных книг иудеев.

Самой главной национальной особенностью русских Рюльер считал их раболепие: «Нация рабов, которая не только была порабощена, но и рождена для рабства!»[69 - «Nation d’esclaves, et qui ne para?t pas seulement avoir еtе assujettie, mais qui semble nеe pour l’esclavage!» (Ibid., p. 81).] Русские настолько рабы, что, если умирает их хозяин, они тут же продают себя другому хозяину, потому что не понимают, что им делать со своею свободою. Русские женщины, вышедшие замуж за иностранцев, начинают считать себя нелюбимыми и неинтересными, если их не избивают мужья. Кроме того, в русском языке слова «раб» и «человек» – синонимы[70 - «Dans la langue russe le mot d’esclave, slavec, est synonyme de celui d’homme…» (Ibid., p. 82). Любопытно, что во Франции, например, официантов (то есть, по сути, тоже прислугу) называют гарсонами, то есть мальчиками. Рюльер, судя по всему, об этом либо не знал, либо над этим не задумывался.].

Вот поэтому, делает вывод Рюльер, русские и не свергают своего царя[71 - «Et cette esp?ce de servitude religieuse avait si bien effacе de leurs ?mes toutes les idеes de la libertе naturelle, qu’on ne trouve pas dans toute l’histoire de Russie une seule rеvolte d’esclaves…» (Ibid).].

Шедевром наполеоновской пропагандистской кампании против России стало сочинение Шарля-Луи Лезюра «Возрастание русского могущества с самого начала его и до XIX века». Первое издание в 1807 году было полностью отозвано из продажи в связи с заключением Тильзитского союзного договора между Францией и Россией, поэтому сейчас в основном известно второе издание, вышедшее накануне войны 1812 года.

В этой книге впервые появляется «завещание Петра Великого», якобы добытое в 1757 году французской разведкой. По завету Петра, главной целью русских являлся захват всей Европы (за исключением Англии), а также Турции, Персии, Индии и Леванта. При этом всех французов, испанцев и итальянцев российский император будто бы наказывал своим потомкам переселить в Сибирь. Миссия же Франции и её императора заключалась в том, чтобы остановить русское нашествие и не допустить порабощения европейцев.

Как известно, Наполеон Бонапарт эту миссию успешно выполнил, порабощения европейцев русскими не допустил, с чем и отправился коротать остаток своих дней на одиноком острове, расположенном между Бразилией и Анголой.

После отъезда Наполеона знамя священной информационной войны против России было подхвачено ещё и британцами.

Пробой британского пера на русофобском поприще можно считать книгу Роберта Томаса Вильсона[72 - Robert Thomas Wilson (1777—1849) был официальным представителем британцев при русской армии во время войны с Наполеоном. Позже повоевал в Южной Америке «добровольцем» на стороне Симона Боливара, где получил ранение; по возвращении на родину был избран в парламент. Скончался на посту губернатора Гибралтара.] «Очерк военной и политической силы России: в 1817 году». В первый год публикации эта книга выдержала четыре издания в Британии и как минимум одно в США[73 - Пятое британское издание вышло уже в следующем, 1818 году. Разумеется, столь впечатляющий тираж книги Вильсона был напечатан исключительно ввиду её огромного читательского спроса.].

Впрочем, объективности ради следует отметить, что сочинение Вильсона очень сильно отличается от остальных антирусских поделок: в нём практически нет ненависти к России. Даже, наоборот, есть нескрываемые уважение и симпатия к её властителям.

Вот одно из высказываний Вильсона об императоре Александре I: «Он лелеял всеобщее процветание государства, приспособленного к нуждам всех и каждого»[74 - «He cherished the general prosperity by a polity adapted to the wants of each and all» (Wilson R. A sketch of the military and political power of Russia, in the year 1817. 4th ed. London, 1817, p. 13).]. Немного неожиданно узнать такое про русского царя из уст иностранца, не правда ли?

Особенно впечатлили Вильсона достижения русских в освоении причерноморской Пустоши:

«Земля, на которой ныне стоит город Одесса, не содержала в 1794 году ни одного дома или жителя; теперь здесь тысяча каменных домов и свыше сорока тысяч жителей; из порта ежегодно отплывают восемьсот кораблей и вывозится такое количество зерна, что эта часть света, как и во времена греков и римлян, обещает быть главным зернохранилищем Средиземноморья»[75 - «The ground on which the town, of Odessa now stands did not contain, in the year 1794, one house or inhabitant: now there are one thousand houses in stone, and above forty thousand residents: eight hundred ships annually sail from the port; and such quantities of corn are exported, that this part of the world, as in the time of the Greeks and Romans, promises to be the chief granary of the Mediterranean» (Ibid., p. 122).].

Вообще, книгу Вильсона можно назвать хрестоматией разрушенных русофобских стереотипов. Судите сами:

«Наполеон был неточно информирован по нескольким вопросам, касающимся России.

Три его главные ошибки заключались в следующем: вера в то, что хороших дорог нет, а поверхность покрыта затвердевшим снегом; земледелие заброшено; население рассеяно.

Он нашел, однако, такие же прекрасные и действительно более широкие дороги, чем во Франции, ибо пушки могли двигаться по три в ряд со значительным промежутком между ними…

Он также видел, что крестьянство лучше устроено, лучше снабжено топливом, лучше одето и, согласно их привычкам, лучше накормлено, чем любое крестьянство на континенте или любое крестьянство в современной Англии!»[76 - «Napoleon had been inaccurately informed on several points relative to Russia. His three principal errors were, a belief – that there were no good roads but where the hardened snow covered the surface – that cultivation was neglected – and that her population was dispersed. He found, however, as fine and indeed broader roads than any in France, for the guns could move three abreast with considerable intervening space… He saw a peasantry better housed, supplied with fuel, better clothed, and, according to their habits, better fed than any peasantry on the continent, or any of the peasantry of modern England!» (Ibid., p. 35—36).]

В своей книге британский генерал рассказал о России столько хорошего, сколько сейчас хватило бы, наверное, на сотню российских книг.

А после всего этого Вильсон переходит к главному:

«Может ли Россия, которая в 1799 году располагала армией только в пятьдесят тысяч человек, в 1807 году – не более восьмидесяти тысяч для защиты обеих столиц, а в 1813 году – всего лишь триста тысяч на всей своей территории… может ли она, несмотря на разрушительное вторжение и войны столь больших потерь и расходов, собрать и перевооружить армию, достаточную для защиты своих приобретений и улучшения своих преимуществ?

Ответ таков: она может; и Европа, и Азия должны признать истинность этого утверждения: ибо обе части земного шара затмеваются массой в шестьсот сорок тысяч человек, которые превратятся в один миллион двести тысяч в боевом порядке, исключая ополчение, татарскую кавалерию и т. д.»[77 - «Can Russia, who in the year 1799 had a disposable army of only fifty thousand men; in the year 1807, not more than eighty thousand to defend both capitals; and in the year 1813, only three hundred thousand on her whole territory, after several years preparation; can she, notwithstanding a destructive invasion and wars of such great waste and expenditure, have collected and re-equipped armies sufficient to defend her acquisitions and improve her advantages? The answer is, She can; and Europe and Asia must acknowledge the truth of that assertion: for, both quarters of the globe are overshadowed by the mass of six hundred and forty thousand men, which an establishment of one million two hundred thousand ranges in order of battle, exclusive of militia, Tartar cavalry, &c» (Ibid., p. 148).].

Несомненно, британский генерал видел огромную опасность для всего цивилизованного мира, исходившую от непонятной страны, которая в морозной Сибири и жаркой Дикой Степи строила красивые богатые города и принимала к себе различные народы в их самобытности, при этом превращая в верных подданных[78 - «It was this system of legislation and connexion which preserved the Fins, the Lithuanians, the Courlanders, the Podolians, the Wolhynians, the Sarmates, and the Tartars in general, in their allegiance, and animated the Cossacks of the Don and the Wolga, with enthusiastic zeal in the service of a power against whose dominion they had so long contended» (Ibid., p. 130); «Именно эта система законов и связей сохранила финнов, литовцев, курляндцев, подольцев, волынцев, сарматов и вообще татар в их верности, и воодушевила казаков Дона и Волги с восторженным рвением служить державе, против владычества которой они так долго боролись».]; страны, чьи правители по странной прихоти стремились к её процветанию и дальнейшему величию. Поэтому британский генерал вопрошал:

«Неужели Европа, Азия и Америка… не предпримут никаких усилий для сохранения своей независимости? Должен ли указ Александра быть всеобщим законом?»[79 - «Are then Europe, and Asia, and America (of which hemisphere nothing has been said, for the hour is not yet ripe, though it teems with matter of the highest moment to the world), to make no effort for the preservation of their independence? Must the fiat of Alexander be the law of the universe?» (Ibid., p. 156—157).]

Очевидно, этот вопрос представлялся генералу сугубо риторическим, поэтому завершающую часть своей книги он посвятил теме создания военного союза в составе Британии, Франции и Австрии[80 - «Having thus traced a summary narrative of the principal points and facts, which characterized the policy of Russia, and have tended to her aggrandizement-a summary which will acquire interest the more it is examined and the more it is developed, the question may be investigated which has been proposed, viz., how far any combination of France, England, and Austria can control the policy Russia may be disposed to pursue?» (Ibid., p. 115—116); «Проследив таким образом краткое изложение основных положений и фактов, характеризовавших политику России и имевших тенденцию к ее возвеличиванию… можно исследовать предложенный вопрос, а именно: в какой мере любое объединение Франции, Англии и Австрии сможет контролировать политику, которую может проводить Россия?»], направленного против России. При этом обратим внимание, что никаких иных комбинаций Вильсон в своей книге даже не рассматривал. То есть на одной стороне противостояния была однозначно указана только Россия, и for the restoration of the balance of power («для восстановления баланса сил») именно против России должен был объединиться весь остальной мир.

Любопытно, что при этом сам же Вильсон привёл пример практически идеального отношения русских к недавно поверженной Франции в сравнении с другими участниками европейской коалиции:

«Александр, пользуясь невоздержанным и неблагоразумным поведением своих союзников, снова попытался снискать расположение французского народа. Его армии поддерживали строгую дисциплину. Его воззвания, отказ от контрибуций и раздача щедрых даров жителям, пострадавшим от прохода союзных войск, распространялись с большим усердием; и его открытое противодействие планам Австрии, Пруссии и Голландии по расчленению Франции дало ему много приверженцев…»[81 - «Alexander, profiting by the intemperate and injudicious conduct of his allies, endeavoured again to ingratiate himself with the French people. His armies maintained a strict discipline. His proclamations, abandoning contributions, and distributing largesses to the inhabitants, who had suffered by the passage of the allied troops, were circulated with industry; and his avowed opposition to the designs of Austria, Prussia, and Holland, for the dismemberment of France, obtained him many partizans…» (Ibid., p. 109).]

То есть после оккупации Франции русские почему-то не только не стремились навредить этой стране, но ещё и защищали бывшего противника от посягательств со стороны его западноевропейских соседей. И тем не менее британский генерал всё-таки настоятельно рекомендовал Франции объединиться с этими самыми западноевропейскими соседями именно против России.

Для обоснования своей рекомендации генерал никаких иных доводов, кроме того, что Россия – сильная держава, не приводил.

С другой стороны, замечательное обоснование для нападения на Россию было дано известным экономистом Карлом Генрихом Марксом буквально перед самым началом Крымской войны.

В своей статье для «Нью-Йорк трибюн», написанной в апреле 1853 года, он объясняет: для Британии критически важно увеличивать продажи её товаров, и именно поэтому она вынуждена вторгаться на чужие рынки, в частности – на традиционные российские рынки в Азии[82 - «The supreme necessity of a never-casing expansion of trade – this fatum which spectre-like haunts modern England, and, if not appeased at once, brings on those terrible revulsions which vibrate from New York to Canton, and from St. Petersburg to Sydney – this inflexible necessity has caused the interior of Asia to be attacked from two sides by English trade: from the Indus and from the Black Sea; and although we know very little of the exports of Russia to that part of the world, we may safely conclude from the increase of English exports to that quarter that the Russian trade in that direction must have sensibly fallen off» (The eastern question: reprint of letters written 1853—1856 dealing with the events of the Crimean War by Karl Marx. London, 1897., p. 16); «Крайняя необходимость непрестанного расширения торговли – этот фатум, который, подобно призраку, преследует современную Англию, и, если его не успокоить немедленно, он вызовет те ужасные потрясения, которые сотрясают всю территорию от Нью-Йорка до Кантона и от Санкт-Петербурга до Сиднея, – эта непреклонная необходимость привела к тому, что внутренние районы Азии стали подвергаться нападению английской торговли с двух сторон: со стороны Инда и с Чёрного моря; и хотя мы очень мало знаем об экспорте России в эту часть света, из увеличения английского экспорта в прошедший квартал мы можем с уверенностью заключить, что российская торговля в этом направлении, вероятно, заметно сократилась».]. Однако, продолжает Маркс, в условиях, когда две трети британских товаров во Внутреннюю Азию шли через Дунай и черноморские порты, Россия, получив полный контроль над Чёрным морем, смогла бы эффективно защитить свою торговлю[83 - «Of these amounts, at least, two-thirds must have gone to ports in the Black Sea, including Constantinople. And all this rapidly increasing trade depends upon the confidence that may be placed in the Power which rules the Dardanelles and the Bosphorus, the keys to the Black Sea. Whoever holds these can open and shut at is pleasure the passage into this last recess of the Mediterranean. Let Russia once come into possession of Constantinople, who will expect her to keep open the door by which England has invaded her commercial domain?» (Ibid., p. 16); «Из этих сумм по крайней мере две трети должны были пойти в порты Чёрного моря, включая Константинополь. И вся эта быстро растущая торговля зависит от благорасположения державы, управляющей Дарданеллами и Босфором, ключами к Чёрному морю. Тот, кто держит их в руках, может открывать и закрывать с удовольствием проход в эту последнюю нишу Средиземного моря. Пусть Россия однажды вступит во владение Константинополем – кто будет ожидать от неё, что она откроет дверь, через которую Англия вторглась в ее торговые владения?»].

Несомненно, Карл Генрих Маркс был достаточно продвинутым экономистом, чтобы определить истинное содержание так называемого «Восточного вопроса». При этом ярый русофоб Маркс не только не упоминает (в отличие от современных российских учебников по истории) русскую экспансию в качестве причины Крымской войны, но также и не стесняется упомянуть фактор экспансии британской.

Кроме прочего, Маркс являлся ещё и мировым лидером профессиональных революционеров, для которых работодателем уже была обозначена цель №1 – суверенная Россия. Поэтому Маркс не мог не попытаться перевести свои, по сути, разумные выводы – в идейно правильную патетику:

«Россия – определенно завоевательная нация, и так было в течение целого столетия, пока великое движение 1789 года не вызвало к мощной активности её антагониста грозной природы. Мы имеем в виду Европейскую Революцию, взрывную силу демократических идей и врожденную жажду свободы человека. С той поры на европейском континенте существовали в действительности только две державы – Россия с её абсолютизмом и Революция с демократией»[84 - «Russia is decidedly a conquering nation, and was so for a century, until the great movement of 1789 called into potent activity an antagonist of formidable nature. We mean the European Revolution, the explosive force of democratic ideas and man’s native thirst for freedom. Since that epoch there have been in reality but two powers on the continent of Europe – Russia and Absolutism, the Revolution and Democracy» (Ibid., p. 18).].

Соответственно, все европейские революционеры в грядущей войне становились естественными союзниками Британии:

«Если Россия овладеет Турцией, то её сила увеличится почти вдвое, и она станет превосходить всю остальную Европу вместе взятую. Такое событие было бы невыразимым бедствием для революционного дела. Сохранение турецкой независимости или, в случае возможного распада Османской империи, препятствие российской схеме аннексии – это вопрос высочайшего момента. В данном случае интересы революционной демократии и Англии идут рука об руку»[85 - «But let Russia get possession of Turkey, and her strength, is increased nearly half, and she becomes superior to all the rest of Europe put together. Such an event would be an unspeakable calamity to the revolutionary cause. The maintenance of Turkish independence, or, in case of a possible dissolution of the Ottoman Empire, the arrest of the Russian scheme of annexation, is a matter of the highest moment. In this instance the interests of the revolutionary Democracy and of England go hand in hand» (Ibid., p. 18—19).].

Как говорится: ни убавить, ни прибавить.

Подобная обработка общественного мнения Европы в духе нетерпимости к России постоянно набирала обороты и вскоре достигла огромных масштабов. На этой волне в 1843 году появляется, пожалуй, наиболее известное из наиболее русофобских произведений – книга «Россия в 1839 году» авторства французского маркиза де Кюстина.

Астольф Луи Леонор де Кюстин к тому времени был известен в Европе в основном своими гомосексуальными скандалами, и в гораздо меньшей степени своей единственной книгой с описанием путешествия по Испании.

В России он находился с июня по сентябрь 1839 года, посетив за это время несколько городов, включая Санкт-Петербург, Москву и Ярославль. Кроме того, Кюстин попал на аудиенцию к Николаю I – по легенде, благодаря своему аристократическому происхождению.

Однако его дедушка, граф Адам-Филипп де Кюстин, был командующим французской революционной Рейнской армией, которого отправили на гильотину после нескольких проигранных сражений. Отец Франсуа де Кюстин был революционным дипломатом, также гильотинированным соратниками, – в общем, причина присутствия Астольфа де Кюстина на высочайшем официальном приёме в России остаётся вопросом открытым.