Забытые на Земле. «AirZon»

– Неважно, пройдёмте с нами…

Отец Трэвиса естественно ждал полицию, но не сегодня, и не с таким вопросом. Молча сев к ним в трак, с осознанием, что невинного ни в чём старика потянут сейчас в центральный блок поселения, тому захотелось расстрелять их всех здесь же на месте, и присыпать снегом. Но оружия у простого населения не было. Оно было разрешено ещё в юные годы Марксонза старшего, но нужный уровень требуемого контроля безопасности поселенцев шёл в разрез со свободным ношением огнестрельного оружия, и ЭирЗон тогда провели масштабную и хитрую операцию по его изъятию, принудительно грамотно выкупая все стволы. Мерзкая тёмно-жёлтая униформа этих солдат, созданная наводить страх, это такая же константа, как закат солнца в доледниковые времена, как голод, что неизбежен перед сном желудку, как ненависть старика к произволу вокруг и жизни у этих «столбов». Психиатр даже сказал бы, что те пластинки и фотоаппараты из древности и есть ключ к безопасной жизни старика, иначе всякое бывает. Нервные срывы и суициды в поселении дело не редкое.

Войдя в овальный кабинет, его наконец-то посетило ощущение финальной черты, что здесь-то прилипалы и начнут сейчас доставать старика и «пить его кровь».

– Проходите! Ну что вы там застыли? Ваш номер #1924461? – Едва подняла густые брови женщина, возрастом около сорока пяти лет.

– Да, но могу я узнать причину привода?

– Причина – труп.

Дыхание старика словно сковалось титановыми ребрами. Голова закружилась, и в глазах зарябило крупой. Неужто умер, глупец… Как и мать его на улице тогда… Вот идиотская семейка, за что мне такое горе то? – Прокрутил он в уме.

– Понимаете, мальчик получил обморожения, и скончался вчера в больнице от воспаления лёгких, – затрещала женщина с чёрными лычками на плечах, – бедняжка, совсем сгорел изнутри. Мы трактуем это как убийство, либо нанесение тяжёлых увечий, понесших смерть, и объявляем вашего сына в розыск, открывая сегодня дело по этому инциденту.

– Сына? – Едва дошло Марксонзу, что это умер же Эдвин.

– Да, вы пока свободны, здесь распишитесь, об обязательствах нам сообщить, в случае, когда узнаете что-либо о сыне или же когда он объявится. Просто убийство по халатности – это у меня первый такой случай за всю карьеру. Это недопустимо в нашу новую эпоху. Ваш сын будет предоставлен самосуду и жестоко покарается, в этом не сомневайтесь! – Съежила морщины-иголки вокруг рта полицейский.

Старик на мгновенье прикоснулся большим пальцем правой руки к сканеру и ушёл прочь из кабинета с огромным осадком на душе. Теперь поползёт молва по поселению, что Трэвис убийца. Что у них там произошло с Эдвином, не ясно. Пойти к его отцу Марксонз не смог бы, ведь сразу представил, как тот забивает до смерти его сына на самосуде в камере для убийства. Мысли поползли теми мерзкими длинными змеями из Вьетнама, которых показывали ещё в детстве когда-то на школьном экране в одном из фильмов про войну. «И ни слова о пропавшем траке, надо же… Вот те на…» – Недоумевал старик, сплюнув на пол коридора он заворчал вслух:

– Привезли сюда, и не вернули на место, у полиции точно мозги навыворот. И кто их туда только набирает?

Поймав попутный трак домой, Марксонз старший решил непременно сразу же лечь спать, чтобы перезагрузить этот ужасный день. А после, проснувшись ещё раз смыть с себя эти ужасные эмоции в душе под жёсткими струями горячей воды. «Страшно жить, когда нет выхода, и некуда убежать. Когда полностью зависим от всего своего диктаторского окружения, что в свою очередь называет тебя и каждого вокруг псевдо свободным. Эта безысходность как чёртова паутина, ловушка общества, их этой доминирующей корпорации…» – Размышлял старик, – «ловушка, созданная прошлыми поколениями, которые умудрились расхлебать и расплавить планету в считанные годы своими заводами и жирным мясом. Да, день с себя смыть то можно, но травма в сознании останется навсегда. Порой кажется, что даже этот снег, что повсюду вокруг – кричит от боли, а от этой каждой снежинки прямо веет смертью. Ведь трупы сжигают в коптильной капсуле, а седой пепел развеивают над бескрайней белой пеленой, что смешивается потом там в коктейль досады. И Эдвин ещё недавно был, а сегодня уже полиция утверждает, что его нет, и Трэвиса рядом нет. И жены нет. Так назовите хоть пару причин, чтобы искать во всём оставшемся смысл…» – Ещё долго сидел старик на кухне в одиночестве, прикрывая глаза грубыми и сухими ладонями.

Глава 5. «По следам безумца»

– Твою мать! – Закричал во всю Трэвис.

Встав с полу, хотя это уже был даже не пол, а толстенное стекло правой двери трака, который в данный момент находился под большим наклоном, парень вроде пришёл в чувства. Стало ясно, что придётся выходить на улицу, чтобы осмотреть машину, хотя этого так не хотелось делать. Выйдя на свет, его просто ошарашила следующая картина – трак зацепил своей одной из четырёх сверхпрочных гусениц какой-то непонятный металлический люк, напоровшись на него сверху, и это уже выглядит довольно интересно. Сняв с бокового борта машины лопату спасателей, юноша приступил к раскопкам прибитого твердого снега. Крышка того люка или неопознанного предмета была блекло красного цвета, и вот со временем проявилась одна стойка кабины, и заблестело треснувшее стекло. Пазл сложился – это тоже трак. И представить себе сложно, на какой это он глубине здесь, раз его так замело. Сразу нахлынул страх – а вдруг там труп Росси, ведь, скорее всего это его трак, хоть и не верилось, что он так мало отъехал от поселения, всего-то около тысячи километров, это притом, что десять лет назад ветра были не на такой постоянной основе, как сейчас.

– Это что же, и мне здесь придёт конец? – Напугано пробормотал парень, подняв взор к серому небу. Вокруг не было ни одного признака жизни.

Обратной стороной черенка лопаты Марксонз младший начал изо всех сил лупить по стеклу, трещины медленно и неохотно расползались вдаль от ударов ручкой. Казалось, пар валил изо рта парня как у паровоза, который тоннами поглощал уголь в древность. Ударив двумя ногами со всей силы раза три по стеклу, то поддалось, и рухнуло внутрь, загребая с собой кучи снега в кабину трака. Трэв одним ловким движением спрыгнул вниз, и зажёг фонарик на лбу. Досадно, что левая перчатка слегка надорвалась обо что-то острое. Став ногами на сидение пилота, и не находя вокруг ни замёрзших тел людей, ни замёрзших тел собак, парень себя в очередной раз искусственно успокоил. Но просветив дальний угол, всё же, неприятно было увидеть кучку костей и прочий мерзкий пищевой мусор, разбросанный по полу. Быстро обшарив все закрома, Трэвис понял, что поживиться здесь особо нечем, и никакой ценной карты «столбов» точно нет, не стоит отчаиваться, ведь теперь есть мизерный шанс, что Росси жив. Но мысли, почему и зачем трак всё-таки был заброшен, остались при Марксонзе младшем.

Осмотривая свой транспорт на механические поломки внешне, и не выявив их, Трэв уселся в кресло, скинул хрустальный лёд с бровей, и лишь с четвертого раза смог завести технику. Включив отопление, стоило снять комбинезон и снова отправиться в путь, на который батарей хватало ещё около четырёх часов ходу. Ветро-генератор был очень сильным козырем, хоть и пополнял батарею на копеечный заряд, но всё же, такого у Росси не было тогда, а главное ветров таких не было, дающих много заряда. Спустя час пути парень, наконец, встретил грозно-одинокий и сильно заснеженный путевой столб. Столбы – это главное сейчас в жизни беглеца. Юноша припарковался максимально близко к гиганту, и теперь придётся около суток ждать полного заряда батарей. В свободное время можно приготовить покушать на будущее, покуда нету той качающей и тошнотной дорожной тряски.

– А что же батареи? – Рассуждал позже шестнадцатилетний капитан, – можно было бы разобрать пару батарей у Росси в траке и забрать себе. Ну уж нет, все элементы давно «убежали» на холоде, это точно. Тупица был в часе езды от столба, и бедняга не нашёл его, видать не в ту сторону курс держал. Вот что решает удача по жизни, и каково смертельно страшно без неё… – подытожил он сам себе.

Трэв заметил слегка заторможенность в своём поведении и принятии решений, будто уже не похож был сам на себя прежнего. Непонятная вечная сонливость и равнодушие излучалось от монотонной поездки. Скудное питание давило на психику. Впервые такое долгое одиночество погружало юношу в состояние замкнутого транса.

– Нужно как-то стимулировать боевой дух, и чем-то срочно заняться в такой нудной повседневности. Почитать, что ли, свои записки, или историческую географию после ужина? – Начал говорить снова он сам с собою специально погромче, будто его могли бы услышать.

Распахнув книгу в случайном месте, он обнаружил:

«стр.109. Эстония первой признала изменения в летоисчислении в сторону отсчёта от ППЧК в его юбилейном сотом (2061-ом по ст. стилю) году. Это внесло огромные споры на саммите большой семёрки „G-7“ в Шенчьжене. Ватикан и Израиль наложили сразу же вето, были инциденты с рукоприкладством среди депутатов Западной России, множество которых были за, но и некоторые глубоко верующие против. Эти личности настаивали на оскорблении подменой невозможности принятия изменения тех догм, которым свыше двух тысяч лет. Но грамотные высказывания послов США и КНР против разрозненности в целостной картине мира, и за сплочение со всем арабским и африканским миром сыграли свою миротворческую роль. Когда 51% населения внезапно приходит к чему-то новому, 49% будто чувствуют себя отставшими, и вскоре автоматически в обществе словно выключается эгоизм и включается скрипт точки невозврата в данном процессе. Как нельзя уже было давно вернуть СССР, так и не получилось вернуть летоисчисление, связанное с пророком, которому поклонялось в 100-ом году 33,3% населения планеты по данным центрального офиса в Ватикане, и всего 13% по опросам независимых британских СМИ…»

– Тааак, это неинтересно, – промямлил Трэв, и перелистнул дальше.

«стр.188. Япония одной из первых островных государств была затоплена полностью, цунами и землетрясения разрывали острова в клочья, и был единственный шанс выжить – только авиа перелёты в первые пять часов начала „конца“, при таком сильном разрушении части Луны конечно же произошли внезапные и одновременные извержения всех…»

– Тааак, здесь обижают моих любимых японочек, не станем рвать последние струны души…

Пролистывая страницы Трэв так и уснул, окутанный уютом ужина и тепла от стоящего рядом хранителя очага. Назвать это счастьем язык ещё не поворачивался, но описать свободой и уютом самостоятельной жизни – отчасти уже можно было. Можно было бы здесь остаться навсегда отшельником, но вся проблема в пище. Короче говоря – настоящая суровая взрослая жизнь приняла в свои крепкие объятия такого странного и хрупкого сейчас человечка Трэвиса Марксонза.

Глава 6. «Конец спокойной жизни»

Старик Марксонз проснулся в одиннадцать утра, в коленях был странный зуд изнутри, словно их во сне дубинками избивали, или как минимум, будто он тренировался к чемпионату мира по бегу всю ночь. Да ещё и эти зубы дряхло-коричневые вечно покоя не дают по утрам, и кровоточат. Медицине уже миллион лет, а люди так и страдают от зубной неполноценности. За большущим пластиковым окном проявились порывы ветра и мглы, предвещавшие конец «тёплых» деньков.

– Дааа, вот так пересиживается ледниковый период, да Катарина? Сколько ещё осталось ему? Тысяча лет? Сто? Двести? Пятьсот? Кто ответит? А никто, Катарина… – Тоскливо завопил старик у окна.

Поставить виниловую пластинку утром и пойти выбирать книгу на полке, Марксонзу было сродни занятия любовью в восемнадцать лет. Возможно, даже приятнее.

Сегодня был тот самый четырнадцатый день, когда приходила доставка провизии, и лишь только покажутся на горизонте розовые парашюты с огромными капсюлями-контейнерами, сразу же прерывисто заорут сирены в поселении. Все свободные жильцы соседних блоков обязаны были тащить груз на траках в инфо-центр. Марксонзу следовало решить вопрос заранее, с кем и на чём он поедет, ведь выпадать из системы полностью не хотелось. Благодаря такому сынишке, приходится теперь выкручиваться как в детские годы, клянча у бабы с дедом кредиты на сладости.

– Эй, Гессон, возьми меня с собой сегодня на «охоту», – выкрикнул Марксонз соседу, проходя по пустынной улице к соседним домам.

Охотой называли на местном жаргоне поездки за провизией. Гессон трудился всю жизнь грузчиком в инфо-центре, был огромным мужланом, не боялся холода, и больше всех бродил на морозе, находя себе занятия из ничего. Находиться внутри инфо-центра он не любил, так как там чересчур много начальства повсюду.

– Слышал, твой сын сбежал из поселения… – Совсем предсказуемо брякнул тот ему.

– Да что ты говоришь? – Иронично ответил Марксонз. – Что ты ещё слышал?

– Старик, здесь чёртовы слухи бродят как в древность фонило радио на каждой кухне, сам знаешь, одна забава здесь у людишек. Все эти женщины, да их сплетни… Одна радость у них осталась.

– Говори, я сказал, толстый упырь! – Громко хлопнул по спине ладошкой его Марксонз.

– Слышал, что по его вине парень умер, и что ты теперь пешком ходишь, раз ко мне напрашиваешься в трак.

– Эй, каждый сам себе отвечает за свою шкуру, правильно? – Возразил Марксонз качку.

– Да, но с восемнадцати лет же только. Он ещё совсем мал и глуп был. Чёрт, смерти так редки сейчас в таком возрасте, для поселения потерять студента – огромный стресс, и эта потеря отразится на нашем же будущем!

– Ты, старый придурок, пустишь меня внутрь кабины или нет? – Подшучивая Марксонз спустил диалог на ноль, но затаив обиду, что о его сыне не было сказано «эта потеря отразится на нашем же будущем…».

– Конечно, дружище! Но учти, что Гессоны печкой пользуются лишь на первой позиции из-за экономии батарей!

– Да-да-да… Экономии батарей…

Это означало, что этому огромному увальню вечно жарко, и даже в траке с еле включённой печкой ему вполне комфортно, а батареи здесь совсем не причём. Марксонзу же придётся дрожать старым телом и дребезжать зубами оставшуюся половину дня. Совсем скоро прерывисто заорала сирена – что означало распознание сброса поставки продовольствия корпорацией ЭирЗон в произвольные места по территории базы. Народ спешно начал разбредаться к ярким розовым парашютам и ещё более красочным дымовым шашкам при них. Гессон с Марксонзом заприметили себе одну запечатанную капсулу неподалёку и, прицепив её к траку, потащили ту к инфо-центру. Именно там уже происходит приём и сортировка товаров первой необходимости, их полный учёт и прочая бюрократия. И только там, у властей имелось право на распечатку капсул. На следующий день тягач развезёт всем посылки с едой и химией в равных долях на каждого жителя поселения. Что-то отложится в запас на склады.

Следующим утром Гессон уже просматривался в дверном мониторе Марксонза.

– Заходи давай, я проверять буду! – Затягивал к себе в дом грузчика улыбающийся старикан.

– По бумагам их теперь два, а не четыре… Дружище, знай, я проверил сто раз! – Нудно затянул Гессонс про ящики.

– Всё, «похоронили» видать моего сына… – Грустно ответил Марксонз.