Мудрый наставник при славных героях

Он кивнул в сторону опустевшей дороги:

– Что думаешь?

Девочка повернулась и поглядела на холм:

– Даже предположить не могу.

– Ее воля и вправду не постижима. Хотя я чуть обижен, что старик выпал из цикла.

– Старик не выпал – его душа уже упокоилась. Он пережил много тягот и заслужил покой.

– А зачем Ей ЭТОТ? Ни талантов, ни рвения. Он только о своей шкуре печется. Неужели Она не могла выбрать кого-то другого?

– Если Она сделал такой выбор, значит пусть так должно быть. Мы лишь соблюдаем непрерывность цикла. Все остальное в Ее ведении.

– Я знаю и не оспариваю Ее волю, только не уверен, что он сможет справиться…

– Мы не можем, точно предсказать, что Она ему готовит…

Между ними повисла тишина. Первым ее разорвал мальчик:

– Ладно, мне пора. Еще увидимся.

– Обязательно – сказала девочка и улыбнулась. Мальчик улыбнулся ей в ответ. Если бы их кто-нибудь увидел сейчас, то был бы очарован их улыбками, возможно, самыми красивыми и теплыми улыбками во всем мире.

Из-под ног мальчика начал подниматься черный дым. Он в считанные секунды объял его полностью, а потом растаял, вместе с мальчиком, будто того не было; даже следов не осталось. Девочка еще раз глянула на дорогу и сказал:

– Помоги им, направь их и защити, прошу тебя Матушка…

Ее окутал такой же дым, только белого цвета, и девочка исчезла.

Глава 2.

Сенатор Ростак Альпин шел по коридору по направлению к Залу заседаний. Само заседание закончилось час назад, но он получил записку с просьбой о встрече. Надежнее места, чем Зал заседаний, была только Имперская сокровищница. Та самая сокровищница, само существование которой ставилось под сомнением. Ходило много слухов, где она находится и существует она в действительности.

Сенат же, наоборот был вторым, после Имперского Дворца, по известности зданием по всем землям бывшей Империи. Само здание Сената было оформленным просто и без изысков: белые стены, без украшений, характерных для других административных зданий Империи, снаружи, и простая отделка внутри. Здание было куполообразным и не высоким, не более шести метров. В диаметре купол был около пятидесяти метров. От стены здания до ажурного кованного металлического заборчика было еще пятьдесят метров небольшой лужайки.

И снаружи, и внутри стены здания были голыми, без статуй и лепнины. Таким образом, Первый Император давал понять, что быть сенатором это не привилегия. Внутри Сенат состоял из двух этажей: на первом были комнаты сенаторов и уборные, на втором Зал заседаний.

Комнаты были три метра в ширину и четыре в длину. В каждой комнате стояли кровать, стол с письменными принадлежностями, стул, шкаф, маленький столик, на котором стояли кувшин с водой и небольшой таз. Вся мебель была простой, без изысков. Все комнаты были однотипными, для сенаторов всех сословий: как для дворян, так и для других представителей. Всего таких комнат было сто пятьдесят, но сегодня использовалась лишь сотня.

По мнению большинства сенаторов, такие комнаты больше напоминали тюремные камеры, нежели комнаты сенаторов, но не они тут были главными. Первый Император издал указ о том, что вся территория Сената принадлежит самому Сенату. Ни Имперские, ни приказы других ведомств не работали в стенах Сената, даже приказы самого Императора. Единственной властью на территории здания Сената был Легион Сената.

Легион Сената был отдельным легионом Имперской армии. У него была лишь одна задача: служение Сенату. Они занимались доставкой указов и писем Сената, сопровождением сенаторов, обеспечением их безопасности и предоставляли убежище тем сенаторам, жизням которых, что-либо угрожало.

Воины легиона были облачены в броню из адамита, магического металла, темно-серого цвета, одного из самых прочных из известных металлов в мире. Их броня полностью закрывает тело, не оставляя ни единого клочка открытой кожи. Лицо было закрыто маской из того же адамита. Вся броня единого размера, поэтому не было понятно, носили ее мужчины, женщины или представители других рас. Даже самые опытные сенаторы, не могли отличить одного воина от другого. Легионеры не носили знаков различия, за исключением Легата Сената, чьим единственным выдающимся элементом доспеха был эполет на правом плече. Он был выполнен из титана, твёрдого блестящего металла с изображением символа Сената – купол здания Сената и свиток. Воины не разговаривали, поэтому не было понятно, как они держали связь друг с другом. Единственным человеком, от которого можно добиться каких-либо слов, это был все тот же Легат Сената. Иногда посыльные могли бросить пар фраз, но даже такое случалось крайне редко.

Никто не видел, как легионеры снимают броню, едят и где на территории Сената расположены их комнаты. Таинственность, окружавшая весь легион, стала плодотворной почвой для слухов и мифов. Одни говорили, что это и не люди вовсе, а магические твари, призванные секретным ритуалом Первого Императора. Другие, что воины легиона давно мертвы, а их души оказались привязаны к их доспехам, и они будут служить до тех пор, пока стоит Сенат.

Открытого набора в легион никогда не проводилось, они никогда ничего не закупали из еды, оружия или утвари. Их пытались подкупить, запугать и убить, но все попытки оказались тщетны. Попытки отправить туда разведчиков, шпионов и охотников воровских классов успехом не увенчалась – все они пропали без вести. С тех пор этим легионом, в равной степени как восхищаются, так и ненавидят.

Сенатор Альпин поднялся в Залу заседаний, на второй этаж. Он увидел того, кто прислал ему записку. Это был сенатор Артик Гвурий: полноватый мужчина, одетый в такое белое одеяние, как и он сам. Одним из правил, за соблюдением коего следили легионеры, так это то, что всем сенаторам, находящимся в здании Сената, было приписано одевать одежду, подготовленную для каждого сенатора. Это была белая тога и кожаные сандалии. Многим из дворян не нравилась эта традиция, но легионеры не допускал в зал заседаний никого в другой одежде. Большее недовольство вызывало только то, что переодеваться им приходилось самим, ведь на территорию здания пускали только сенаторов; слуги и охрана должна была ждать за пределами двора Сената.

Гвурий заметил его, встал и пошел к нему навстречу широко улыбаясь. Альпин так же улыбнулся:

– Сенатор Гвурий, рад видеть Вас, снова – сказал Альпин. Ему пришлось наклониться, чтобы обнять Гвурия, подмечая, что последний выглядел взволновано.

– Что-то случилось?

– Если говорить откровенно, то эти сандалии добьют мои ноги рано или поздно.

Они рассмеялись. Шутка, про неудобные сандалии, была стандартной и постоянной среди сенаторов. Альпин продолжил:

– И все-таки, наврятли Вы прислали мне записку, только ради того, чтобы это обсудить.

– А вы не ходите кругами, мой друг.

– Прямой путь всегда короче.

Альпин был неплохим политиком. Его отец учил Ростака быть хамелеоном. «В политике, сынок, нужно уметь быть, кем угодно: и прикидываться добычей, и стать хищником, и стервятником, ждущим своей очереди». За этот совет он часто благодарил своего покойного отца. Став сенатором, он изучал всех потенциально «интересных» людей: людей со связями и амбициями, тех на кого можно положиться и тех, кем можно пожертвовать, тех, кто искренне наивно верен своим идеям и тем, кто не продал свою маму только потому, что цена не устроила. Всех их можно было использовать, каждого для своей цели.

Гвурий был на границе бесполезного и нужного людей. Другие дворяне не стали бы с ним общаться вне заседаний, но Альпин знал, что маленькие люди, могут быть очень полезными и отбрасывать их только из-за разницы их происхождений глупо.

Гвурий происходил из ремесленников. Он поднялся как член гильдии ремесленников с запада Империи. Став ее главой, он избрался сенатором, как поговаривают, за хорошую сумму денег, а после перебрался в столицу. Больших успехов Гвурий не снискал, а так как следующим главой ремесленников стал его младший брат, то сенаторствовал он уже как третий срок. Судя по всему, Артик всего-навсего хотел выцепить, хоть какой-то мелкий дворянский титул для своей семьи. И тем не менее, Гвурий оставался ремесленником, а сними лучше всего говорить максимально прямолинейно и быть терпеливым.

– Есть один вопрос, который мне и вправду хотелось бы обсудить… – Гвурий огляделся. Рядом никого не было; Альпин ждал.

– Мой брат, – продолжил Артик, – сообщил мне, что по всему западу у местных мастеров были заказаны комплекты брони эльфов, общим числом равной центурии. По своим каналам, ему удалось узнать, что несколько ниточек ведет к людям, связанным с одним из легатов…

– И все? – спросил Альпин с недовольством.

– Нет, не все – Гвурий пытался играть в умелого политика, сливающего информацию по крупицам, но делал это так не умело и неловко, что больше вызывал раздражение, чем интерес.

И несмотря на это, Альпин молчал. С одной стороны, это могли быть комплекты, для театральной постановки или боев на Имперской Арене, с другой смущало их количество: сто комплектов, зачем так много? И почему именно в Приграничье? Хоть народ эльфов проживал западнее Приграничья и лучше знал свою броню, но сто комплектов…

– Так же, мы провели расследование – продолжил Гвурий, делая ставку на слове «Мы» – и выяснили, что люди, связанные с этим легатом, общались с наемниками, что из «вольных», и после этого, несколько групп, составленные из таких людей, разными путями, тайно отправились в Приграничье.

Альпин обладал неплохой интуицией, и в его разум сразу кольнула мысль, что из этого можно что-то выудить. Осталось узнать лишь один вопрос:

– И имя этого легата Вам не известно?

– Отчего же, известно – Гвурий набивал себе цену, хуже базарной бабки – это Ваш «добрый» друг Анций Сувор, легат четвертого легиона.

Бровь Альпина дернулась при упоминании этого имени. Сувор был амбициозным и чертовски заносчивым. Он принадлежал к древнему дворянскому роду, ютившемуся на севере Империи. Будучи красивым, обаятельным и харизматичным, Сувор быстро продвигался по службе. От центуриона к легату за два года, из легата десятого в легаты шестого еще за пять. Если бы он строил свою карьеру исключительно в армии, то проблем бы не было, но этот парень сразу после становления легатом, попытался влезть в игры дворян из знатных семейств, а потом и в Сенат.

Между армией и Сенатом был не подписанный ни кем договор: Сенат не лезет с политикой в армию, а те не лезут в Сенат. Этот выскочка не соблюдал ни каких правил игры. Это привело к конфликтам внутри Сената: две из трех фракций были против третьей, к которой он примкнул. Впоследствии, фракция «севера», попросила его покинуть свои ряды, дабы не нарушать «тройную ничью» – так называли борьбу трех сил в Сенате.

Все фракции внутри Сената имели приблизительно одинаковый политический вес. И лишь одной удавалось нарастить мощь, как две другие образовывали союз, и борьба опять заходила в тупик. «Северные» были представлены в основном детьми именитых дворян и требовали укрепления своей власти и власти дворянства в целом. «Западные» – наоборот, состояли в основном из зажиточных крестьян, ремесленников и молодых дворянских домов, коим давали земли на западе страны; они выступали за республиканские законы. «Южные» же не придерживались каких-то конкретных политических взглядов. Они отстаивали интересы купцов, ведь практически все самые «жирные» торговые маршруты, лежали через юг страны. Поэтому «южные» выдвигали идеи торговых привилегий.