Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

– Учитель, – он обернулся. – Учитель, Зуши, кажется, нашел, то, что мы ищем.

– Хорошо. Давай поглядим.

Она привела его к постаменту, рядом с которым стоял Зуши. На постаменте, на алой подушке, лежало яблоко. Оно было хрустальным и переливалось от источника магического света: Юиль дала Арчибальду зачарованный кристалл, ведь время действия [Совиного Взора] уже прошло, а тратить магическую энергию попусту сейчас не стоило. Внутри этого яблока завиваясь в крохотные ураганы, плавал золотой песок. Движение песчинок заполняло плод полностью и придавало дополнительные яркие оттенки своей хрустальной тюрьме.

– Это оно-с?

– Не знаю.

– Мос-с-сете определить-с магией?

– Нет. Пока кристаллы не деактивированы, понять это невозможно.

– Ну, так-с с-с-сего вы с-с-сдете?

– А вдруг есть еще система охраны? Возьмем это яблоко, и придется бежать сломя ноги, а после поймем, что взяли не то? Нужно убедиться, что других «плодов» здесь нет. Вы все осмотрели?

– Пос-с-сти.

– Еще не много.

– Тогда давайте обследуем сокровищницу полностью, а уж после и решим, что делать.

Спустя треть часа, они снова собрались у хрустального яблока.

– Нашли что-нибудь?

– Нет.

– Нет-с.

– Я тоже. Выходит, это и есть тот самый «плод». Тогда время начинать. Зуши, доставай зелье [Эссенция Маны].

– C-c-сколько?

– Все что есть.

Серпент достал все девять флакончиков. Еще один вынул из своего кармана Арчибальд. Его он держал на случай, если ритуал крови пойдет не так. Яблоко окружали шесть кристаллов. Значит, если все пойдет хорошо, то им должно хватить. Пока Юиль и Арчибальд наполняли кристалл своей магической энергией, Зуши лил на него зелье тонкой струйкой. От перегрузки энергией кристалл должен был лопнуть, что, собственно и произошло. Первый кристалл обдал их горячими осколками, чуть поранив недовольно шипевшего серпента. Остальные они перегружали с большей осторожностью. С каждым лопнувшим кристаллом, энергия, исходившая от яблока, все увеличивалась и увеличивалась, накатывая волнами.

На все у них ушло около трети часа. Когда лопнул последний кристалл, яблоко светилось в магическом спектре, как новогодняя елка. Д’Энуре и эльфийка выпили по последнему флакону зелья, их силы были почти на нуле, и Арчибальд произнес заклинание:

– [Опознание Магического Предмета]! Да, это точно [Плод Познания], – он протянул к яблоку руки и остановился. – А брать его с подушкой, или без?

– С подус-с-ской

– Без.

Два голоса одновременно выдали противоположенные ответы.

– Как Вам будет угодно, учитель…

– С-с-соглас-с-сен…

– Мдэ… – выдал Арчибальд и, прикинув, решил взять с подушкой: ловушка могла быть основана именно на этом. Он медленно приподнял подушку с яблоком и прислушался: звуков не было. Арчибальд отошел от постамента и снова прислушался: опять тишина.

– Вроде, все нормально.

– Отлис-с-сно!

– Давайте выберемся отсюда, а уж после и праздновать станем, – Юиль была сама серьезность, но спорить с ней Д’Энуре не стал: девушка была права. Они и так потратили слишком много времени на свою вылазку, и теперь у них было не более часа, максимум.

Они быстро вернулись в зал с двойной дверью и пока переводили дух, Зуши захлопнул массивную дверь. Замок сочно клацнул, и по стенам вновь пробежалась волна звуков. Лица на дверях опустили веки и ничего, за исключением троих вошедших и мокрого пятна на месте ритуала, не говорило, что тут кто-то был.

– Так его нести будет неудобно, попробую его взять.

Д’Энуре положил подушку на пол и медленно, с придыханием, взял в руку яблоко. К его удивлению хрусталь был теплым и приятным на ощупь. Больше всего, он напоминал теплый песок вечернего пляжа, то был мягким, как перина, и теплым, словно парное молоко. Все переживания и волнения медленно, но верно смывались в дальний угол его души, как волны смывают песочный замок. Яблоко чуть вспыхнуло, и Арчибальд только сейчас понял, что теряет сознание. Где-то далеко он услышал чей-то возглас «Учитель!» и растворился в собственных ощущениях.

Его влекло куда-то в пустыню, где начиналась песчаная буря, что настигла его, но была не такой, какой Арчибальд представлял себе. Она не впивалась в кожу тысячами безумных ос-песчинок, не вырывала изо рта последний глоток воздуха, не заставляла своей мощью пасть перед ней на колени. Она была нежной, как прикосновение матери, ласкающей, как утреннее солнце и согревающей душу, как кружка хорошего эля, распитая с близкими друзьями.

Друзья. А вот кажется и они. В золотом переливе безумно мчащихся песчинок, Арчибальд увидел силуэты. Это были его ученики, что отдыхали после долгого дня в комнате дворца. А вот опять они же, только на борту «Резчика Волн», стоят вместе с ним и о чем-то весело разговаривают. Он вспомнил этот диалог: эльфийка и варвар спорили о морских путешествиях. Столь разные во всем, тем не менее, они стали хорошими друзьями.

А вот и Сулладин, и та самая ночь, когда он пришел к ним тайно. Хороший и приятный молодой человек. А вот опять наследный принц. Только, где же он? Арчибальд попытался вспомнить, но не узнал этой комнаты. Наследный принц сидел в кресле и что-то с жаром доказывал старику, которого Д’Энуре раньше никогда не видел. И судя по отрицательному мотанию головы, старик с ним не соглашался. Сулладин откинулся на спинку стула и поднялся; теперь его лицо показывало лишь смирение. Он поклонился старику в пояс, на что тот поднялся и по-отечески взял принца за плечи, сказал ему еще что-то, после чего обнял и Сулладин обнял его в ответ, явно в чем-то раскаиваясь. Они улыбнулись друг другу, и Сулладин отошел к небольшому столику, где стояли напитки. Улыбаясь, он налил в две кружки чай. На долю секунды отвернувшись от старика, его лицо превратилась в жесткую маску; маску отчаяния, сожаления и решительности. Принц достал из рукава еле заметный флакон и, под видом сладкого фрукта, бросил в чай пару капель мутно-зеленой жидкости. После, развернувшись, с улыбающимся лицом, подошел к старику, и они продолжили веселое и радостное общение.

Песок продолжал согревать душу, но Д’Энуре становилось все холоднее и холоднее: он все понял. Он понял, что это за старик, почему они спорили и что это были за капли. Но беспощадный песок продолжал рисовать силуэты один за другим.

Далее Арчибальд увидел главный зал дворца Алтынабада. На троне, что стал в разы массивней и богаче, сидел Сулладин. Сразу его было тяжело узнать: его подбородок украшала поседевшая борода. Он был полностью одет в золотое одеяние с крупными камнями. Но его взгляд, тот же, когда он подливал яд своему отцу, было ни с чем не спутать. Перед троном на коленях стояли люди, много людей. Их некогда дорогая одежда была разорвана, а сами они были избиты и связаны. Среди тех, кто стоял на коленях были и зултийцы, и представители северного континента. Двоих Д’Энуре узнал: это был тот самый средний сын, у которого он обедал не так давно, только он уже был не молодым человеком, а грузноватым аристократом лет сорока пяти. Вторым был изрядно постаревший глава Совета Белого Града.

К трону Сулладина подошли с десяток стражников, что бросили к его ногам множество знамен. Среди них были и знамена Белого Града, и знамена десятка других полисов. Сулладин поднялся, демонстративно встал ногами на флаги и рассмеялся, а после сделал резкий жест рукой и началась резня. Прямо в зале стражники убивали почти не сопротивлявшихся узников. Одних кололи дротиками, другим отрубали головы, а кому-то руки и ноги. Весь зал, что сверкал золотом и богатством, медленно, но верно, заливался кровью из тел и отрубленных конечностей.

Картинки стали меняться как в калейдоскопе: руины одного города сменялись руинами другого. Вот, лежащий в руинах Белый Град, по чьим белоснежным улицам текли реки крови. Вот, развешанные на мачтах своих кораблей, словно пираты, висели жители Рагзеды, полиса, что стоял на границе между степями и Наутикой. Вот разгромленные учебные корпуса Либерталиса, что славился своими просветительскими идеями. И так далее, и так далее… Кровь следовала за кровью, а разрушения за разрушением.

Арчибальд не выдержал и упал на колени; его вырвало.

– Хватит! Довольно!

Но буря все продолжалась и продолжалась.

– Учитель!

Он услышал голос Юиль где-то на грани своего сознания и двинулся в его сторону. Песок перестал быть милосердным, будто бы осознавая, что единственный его слушатель пытается его покинуть. Он рвал и метал все сильнее и сильнее, пока вдруг резко не прекратился. Арчибальд вынырнул из небытия лежа на холодном полу сокровищницы.

– Учитель!

– Юиль, – слабо, будто бы чужим голосом произнес Арчибальд.

– Наконец-то!

Ощущения реальности мира постепенно возвращались; возвращались вместе с болью в затылке и руке. Он перевел взгляд на правую руку, что держала яблоко. Большой палец был ловко подрезан так, что его выгнуло в обратную сторону. Руку заливала кровь; ощущения холода шло как от пола, так и от потери крови.