Врачебная тайна

– Сейчас я слушаю один из лучших альбомов Keane "Hope's & Fears" и считаю, что это гениальнейшая работа. Наверное, это как раз та пластинка, которую бы я выбрал для последнего прослушивания если бы мне сказали, что мне осталось жить около полутора часов, – улыбаясь, сказал Марк.

Они оба посмотрели в окно. Там на улице начиналась метель, и снег лепил крупными хлопьями в окно, в прохожих, и по фонарям, а припаркованные автомобили начинали заботливо покрываться снежным слоем. И от этого становилось еще уютнее.

– Музыка может рассказать о человеке многое: о его характере, привычках, интересах, стиле. А еще вернуть в воспоминаниях к лучшему путешествию или подсказать идеальный маршрут для нового. Ни к чему обращаться к британским ученым: и так очевидно, что Британия подарила миру великих артистов – сказал Паша, подливая новую порцию виски.

– Ирландцев жалко, что Британия отхапала у них, то что действительно принадлежит им – землю – сказал Марк и отхлебнул виски.

– Марк я хочу задать тебе вопрос

– Задавай!

– Ты талантливый и хороший хирург, какого хера ты просираешь свою жизнь здесь – в этом сраном городке?

Марк смотрел в свой стакан с виски, покручивал его и многозначительно молчал, он находился в своём пространстве.

– Ты ведь понимаешь, что кто бы там не приезжал к вам по обмену опытом, здесь ты все равно этот опыт просираешь, прости уж за прямоту!

Марк глянул на Пашу и спросил: – А ты?

– Марк, да кто я по сравнению с тобой. Ну давай признаем старик, какой я медик, я давно уже бизнесмен – сраный бизнесмен, который уже давно "стрижёт капусту". Бабки я давно уже зарабатываю, понимаешь? Дом построил, не знаю, куда уже в отпуск съездить, Порше вон под окнами стоит и все это на имплантах да на коронках заработано. Дружище, я очень тебя люблю и ты не чужой для меня человек. Ты ведь тот долбанный фанатик, ты ведь даришь себя людям, ты ведь самый талантливый из всех нас, ты настоящий Врач с большой буквы. Ты ведь всегда ставил интересы других выше, чем свои. Давай признаем, тебе всегда было плевать на то, как у тебя здоровье, тебе важнее прижилась ли печенка у твоего пациента и как он там. Старик, мне просто жалко, что ты ни дня не жил для себя. Так нельзя! Тебя ведь звали в Clivlend Clinic в Огайо, и в Клиникал центр Рональда Рейгана тоже. Марк, ну чего ты ломаешься?

Паша налил себе еще порцию виски и одним махом выпил.

– Мне вчера звонил Сашка Корнеев из Клиникал центр в Калифорнии. Он просил с тобой поговорить и убедить тебя. Ну что тебя держит? Дуррррак! – сорвался Паша, и глаза его заблестели от отчаяния.

Паша глядел на Марка и взял его за плечо. Он старался цепляться за последний шанс и пытался что есть мочи найти ту ниточку, за которую можно было потянуть.

– Старик, ну что тебя держит? Что ты теряешь, по сути? Ни котёнка, ни ребенка. Саня все устроит, виза-шмиза, жильё, страховка, все документы уже подготовлены. Они ведь на тебя положили глаз еще 2 года назад, когда ты к ним на конференцию съездил со своим докладом, на тему желчных пузырей или чего там еще.... – не сдавался Паша.

Марк смотрел в окно и переваривал весь этот монолог.

Он, молча взял бутылку из рук Паши и вылил себе остаток и одним махом выпил пол стакана виски.

– Ну, что ты всё сказал? – сказал Марк, продолжая пристально разглядывать в окно заснеженный пейзаж

Паша молчал.

– Так ты меня за этим сюда вытянул сегодня? Потому, что тебе этот двоечник Сашка позвонил? – всё так же глядя в окно, сказал Марк.

Пашка испытывал неловкость и поражение и продолжал молчать.

– Про то, что бы себя в говно втоптать и про бизнес на имплантах сам придумал, или подсказал кто-то? – Марк повернулся и посмотрел Паше прямо в глаза.

– А я думал, ты соскучился по мне и просто хотел выпить и спросить как мои дела, как в старые времена. Ну что-ж, что меня здесь держит? Я отвечу, конечно, хотя ответ ты верно знаешь.

Марк достал из внутреннего кармана блокнот на пружине с закрученными временем листиками. И помотал им перед носом у Паши.

– Вот, посмотри вот, что меня держит! 24 пациента которые стоят на очереди и все здесь, все расписаны на 2 года вперед, и через 2 месяца ещё дюжина добавится в этот сраный блокнот! И родственники каждого из них звонят мне каждый божий день и узнают, не забыл ли я про них. У них надежда в этом сраном, грёбанном мире только на этот блокнот! И теперь ответь мне, что я должен сделать, уехать лечить пендосов, а этих несчастных по боку? Нахер? – продолжал жёстко говорить Марк.

– А давай вот что сделаем, мы прямо сейчас позвоним каждому из них и скажем, что все отменяется, потому что Марк Истман в Америку едет и хер на вас ложил в общем. Только говорить ты будешь, дружочек мой! – продолжал нагнетать Марк.

– Дуррраааак, какой же ты ДУРРРАК! – говорил Паша, смотря на Марка и стискивая зубы.

Они просидели, молча еще минут десять, каждый в своих мыслях. И к ним подошли двое! Это была, Вера и с ней был малохольный тип в длинном пуховике.

– Знакомьтесь, это Евгений, – сказала Вера.

– Марк – сказал Марк и протянул руку

– Павел Николаевич, очень приятно – бросил Паша, не подав руки.

– Какими это вы судьбами на наш огонёк? – спросил Марк.

– Ходили в кино и вот решили, зайти согреться. Совсем не думали вас тут увидеть – сказала Вера, снимая куртку и разматывая длинный шарф.

– Ну и как фильм, про любовь поди? – с острил Паша.

Марк бросил на него строгий взгляд, мол не начинай уже.

– Что пьёте? – спросила Вера

– Виски! – ответил Марк

– Я хочу глинтвейн, а ты что будешь Евгений, – спросила она своего спутника.

– Я с ребятами, наверное, тоже виски – ответил он.

Врачи переглянулись, и Марк подмигнул Паше. Паша незаметно одобрительно моргнул и слегка улыбнулся.

«Париж, в котором я никогда не был»

Я сидел на лавочке на набережной Сены между мостами Альма и Иена. На монументальной каменной лавке, похожей на саркофаг лежала не хитрая снедь. Половина свежайшего еще тёплого багета, кружок сыра Сэнт-Агюр, бутылка сухого эльзасского рислинга и пате-эн-крут из кролика с белыми грибами. Неспешно попивая вино из картонного стаканчика, и закусывая, сыром я сидел на лавочке и черпая вдохновение, записывал в блокнот свои наблюдения. Обещанные два рассказа я должен был сдать в редакцию журнала Guardian, еще на прошлой неделе. Но Жан-Поль – главный редактор, он знает, что лучше меня не торопить и если они не поставят мои рассказы в этот номер, то к следующему, точно будут не просто рассказы, а шедевры. Париж прекрасен! Это один из немногочисленных городов где музы посещают тебя постоянно. Не удивительно, что самые лучшие произведения великих авторов были рождены здесь. Даже Владимир Ульянов писал сюжет готовящейся кровавой революции здесь, в кафе Прокоп, поедая на пару с мадемуазель Крупской бесчисленное количество эклеров, мадленов и шу. Париж в октябре прекрасен – еще тепло и уже не так много туристов. Хотя, наверное нет, туристов в Париже всегда как грязи. Я откусил сыр прямо от кружка и оставил на нем след от шести зубов, смачно пережевал и сделал жадный и большой глоток холодного рислинга. Затем оторвал кусок багета, и чуть надавил на нижнюю часть, он потрескался толстой коркой и был похож черепицу, его мелкие и крупные осколки походили на потресканную керамику. Я отправил его в рот и прилагая усилия разжевал. Хлеб поранил нёбо и тут же стал солоноватым от крови, но от этого он стал еще вкуснее. Превозмогая боль, я продолжал жевать, не отказывая себе в этом удовольствии. Хлеб собрал остатки сыра, что прилипли к моему нёбу и зубам и ушёл транзитом по пищеводу прямым рейсом в мой желудок. Я сделал ещё один глоток вина и посмотрел на Сену. Мимо проплыли два прогулочных теплохода один за другим. Один был полностью застеклен и походил на космический корабль, а люди в нём были похожи на забавных рыб в аквариуме. Эти рыбы пили своё шампанское, ели устриц. Рыбы попроще пили пиво и ели луковый суп а-ля гратен. Другой теплоход был с двумя палубами, одна тоже имела застекление в виде квадратных окон и верхняя палуба была накрыта козырьком – этот теплоход был попроще, и подешевле.

Я принялся за пате-эн-крут. Это было едва ли не самая вкусная еда за последнее время. Огромный паштет из цельных кусочков зайчатины, запеченный в тесте, заботливо отрезанный в два сантиметра толщиной. Я купил его у знакомого мясника по имени Жан-Клод, в одной из мясных лавок неподалёку. На срезе были видны белые грибы, кусочки зайчатины и печенка. Между тестом и паштетом была рубиновая прослойка желе из портвейна и коньяка. Я съел половину куска и.... О чудо! Какая удача, мне попался кусок фуа-гра! Как же это было вкусно. Потрясающе! Я выпил снова вина и посмотрел на реку. На набережной я заметил пару мужчину и женщину лет тридцати пяти. Он сидел в серой ветровке и джинсах, завернувшись еще в жёлтый плед прямо на мостовой, свесив ноги над рекой. Он кормил свору подплывших к нему уток и двух белых лебедей. Она стояла рядом и снимала его на камеру телефона. И судя по тому, что он держал в руке пакет, я понял, что он кормит их чем-то, но не хлебом. Боже да он же кормит их маленькими колбасками с белой плесенью. Подобно дрессировщику он выбирает того, кто по его мнению заслуживал угощения и подкидывал в его сторону половину колбаски. Вторую половинку, перед тем как кинуть он откусывал и съедал сам, естественно только из добрых побуждений, поскольку целую колбаску лебеди проглотить не могли. У этой парочки тоже была бутылка красного вина и судя по отсутствию плечиков на бутылке, это была Бургундия, пино-нуар.

Девушка подошла к нему со спины, обняла за плечи и прижалась к его шее сзади, потом встала, нагнулась и поцеловала его в темечко.

Надо же, какая идиллия у них. Они пили вино прямо из горла, закусывая своими колбасками, излишки которых они подкидывали уткам, а у уток их тут же отбирали гадкие лебёдушки. Наверное, впервые в Париже, подумал я. Радуются как дети. Эти чудаки кормят птиц и как идиоты машут каждому проходящему мимо прогулочному теплоходу. Забавные. Интересно откуда они?! Поди, шведы, какие-нибудь, а может поляки, хотя нет, обрывки речи наводили на мысль, что это русские. Точно русские! Наверняка даже не из центральной России, а из глубинки, какого-нибудь сибирского городка. Все увиденное я записывал в блокнот для своего очередного рассказа. И конечно же он будет про Париж.

Марк открыл глаза и понял, что это был очередной сон, в котором он проживал не свою жизнь. Такие сны стали в последнее время очень не редкими. Он повернул голову, рядом лежала Вера. Она перевернулась на другой бок и потихоньку начала просыпаться.

– Доброе утро. Как голова, не болит? – спросил, улыбаясь Марк

– Странно, вчера я рассчитывала проснуться с другим мужчиной – улыбнулась Вера и поцеловала Марка в щёку

– Ты про того мальчика, который свалился на пятом стакане виски? – засмеялся Марк

– Конечно, вас разве перепьёшь. Сговорились, поди? – засмеялась Вера