Ремесло Теней. Игла Дживана

– Понимаю, – посочувствовал Сет. – Ужасно, когда твои заслуги не оценивают по достоинству.

– Да, да! – закивал головой Изма. – Я бы никогда не ослушался его светлости…

– Но? – стало ясно, что преданный слуга вот–вот сознается в чем–то, и Сету было крайне необходимо это услышать, и он опять подтолкнул его.

Но Изма боялся сболтнуть лишнего и заламывал руки в нерешительности, изо всех сил сопротивляясь влиянию лейра.

– Не надо было этого делать, – бубнил мект себе под нос. – Не надо было.

Он поднял виноватый взгляд на молодого человека перед ним.

– Я не хотел ничего дурного, – сказал он. – Я, правда, не хотел. Мне просто было очень интересно…

Наконец в оболочке сознания мекта появилась брешь. Сет учуял ее чисто инстинктивно. Он и сам не заметил, как невидимые щупальца его сознания просочились в мысли и воспоминания Измы, и он провалился в них, словно в бездонный омут. Перед глазами замельтешила вереница мыслеобразов – такая быстрая, что разобрать хоть какие–то детали было попросту невозможно. Нужные воспоминания отыскались сами собой, потому что в этот момент бедный слуга думал как раз о них.

Чья–то невидимая кисть рисовала изящными мазками достоверную сцену из прошлого, которое запомнил Изма. Сначала появились каменные стены и пол, нарисовалась меблировка, из ниоткуда соткались странные приборы, цифровые измерители, анализаторы и прочее явно лабораторное оборудование, назначение которого Сет представлял себе лишь отдаленно. Комната почти не освещалась, но по оригинальной обстановке, Сет понял, что она где–то в Мероэ.Зрительно все воспринималось несколько абстрактно, словно пропущено через какую–то призму, однако каждая даже самая мелкая деталь была четко прорисована.

Сет не знал, чувствовал ли в этот момент что–нибудь Изма. Сам он ощущал явственный страх неизвестности. Раньше с ним никогда ничего подобного не приключалось. Лишь впервые ему довелось проникнуть вглубь чей–то памяти, и сейчас он даже не знал, что и как ему делать.

В глубине комнаты обозначилось какое–то движение. Присмотревшись, Сет обнаружил, что это молоденький Изма от кого–то прячется в тени старого большого шкафа. Он тайком пробрался, куда было запрещено, и теперь озирался, как бы кто не увидел. Сам Сет находился здесь же, только вне воспоминания, словно два слоя бытия наложились один на другой, при этом каждый был не более реален, чем другой, потому что все это происходило в голове графского слуги.

Фантом Сета наблюдал за тем как Изма из воспоминания, влекомый любопытством, выбрался из своего укрытия и устремил внимание на массивный металлический стол, занимавший большую часть комнаты. Он так же был уставлен всевозможными научными приспособлениями, но кроме них здесь было кое–что еще, накрытое куском плотной армированной ткани. Именно то, что было скрыто под тканью и притягивало к себе любопытного мекта, и Сет, которому уже не терпелось выяснить, что же тут творится, его прекрасно понимал. Он надеялся, что у Измы все–таки хватит смелости снять покрывало. И он это сделал – мект протянул свою трясущуюся руку и стащил тряпку на пол. Сет даже начал уважать бесхребетного служку чуть больше. А потом понял, что что–то не так. Сначала его взгляд упал на оцепеневшего Изму, а потом на предмет, сумевший вызвать столь неожиданную реакцию – под покрывалом оказалось семь колб и в каждой из них плавало нечто совершенно неожиданное. Каждую из склянок наполовину наполняла какая–то мутноватая жидкость, в которой хранились самые натуральные головы. От увиденного, во рту Сета слюна стала вязкой, словно он разжевал кусок бумаги, причем реакция эта была вызвана скорее неожиданностью, нежели отвращением – в Цитадели юные адепты Адис Лейр за время своего обучения видывали вещи и похуже. Застывший рядом фантом Измы выглядел по–настоящему жалко– казалось, еще чуть–чуть и его стошнит прямо на стол. Но Сета больше интересовали жуткие экспонаты, а не самочувствие мекта. Он склонился ближе к колбам, чтобы рассмотреть их содержимое.

Все головы принадлежали существам, относившимся к неизвестной Сету расе. Они явно не были человеческими, но некоторое общее сходство по внешним признакам определенно имели: немного приплюснутый сверху череп, маленький нос с горбинкой и резко очерченные скулы, надбровные дуги сильно выступали вперед, а вместо нормальных волос имелись длинные тонкие жгуты, похожие на косички, собранные на затылке в хвост. Глубоко посаженные глаза были закрыты плотной кожей век. Кожа несчастных имела бледно–лиловый оттенок, хотя при жизни, вероятно, обладала более ярким цветом. Например, синим, подумалось Сету, вспомнившему, изучением чего, а вернее кого занимались его мать и Аверре.

Откуда взялись эти головы, он думать не хотел. Его воротило от одной мысли, что двое самых близких ему людей могли заниматься вивисекцией, ради своих тайных экспериментов. Видно было, что головы от тел отрезали чем–то очень острым, что исключало вероятность того, что все эти аборигены погибли в результате несчастного случая. Черепные коробки некоторых из них были вскрыты, а мозги извлечены. Куда их могли деть, Сету думать не хотелось.

На дне колб собралась какая-то муть. Приглядевшись, лейр увидел мелкие темно–красные лепестки цветков. Сообразить, что это невиданный им ранее минн труда не составило. Вперемешку с лепестками иногда попадались уже знакомые шипы, а один череп был просто утыкан ими словно спина риоммского ежа.

Загадкой оставалось, что за чудовищные эксперименты здесь проводились и какова была их цель? Сета передернуло от отвращения, причем вовсе ни к зрелищу.

Периферическим зрением он заметил, какой крупной дрожью бьет любопытного Изму и мысленно отсалютовал его храбрости. Мект выглядел довольно жалко и явно уже был не рад, что пошел на поводу у собственного любопытства, однако бежать назад сломя голову вовсе не торопился. Более того, нашел в себе силы подойти поближе и склонить свое чешуйчатое лицо вплотную к одной из колб. Сет заметил, что он что–то невнятно шептал себе под нос, и, когда прислушался, смог разобрать:

– Дохлыми вы не уродливей живых.

Слова были произнесены с такой желчью и злобой, какой до этого и не подозревалось в кажущемся совершенно безобидным слуге. И в этот момент, словно в ответ на них, по каким–то непонятным причинам, глаза распахнулись, явив бездонной черноты зрачки во всю глазницу.

От неожиданности и испуга мект резко отпрянул назад, пролетев сквозь бесплотного Сета, с каким–то невнятным кваканьем вместо крика, и наскочил на шкаф, заставленный приборами. Кое–что упало на пол и с громким звоном разлетелось вдребезги, сам Изма едва не полетел туда же, но как–то сумел устоять на ногах и в панике заметался по комнате, от страха не соображая куда бежать. Со стороны все выглядело довольно комично, если бы не одно «но» – шум привлек чье–то внимание снаружи и сюда определенно кто–то спешил.

Распахнулась дверь и в комнату ворвалась темноволосая женщина, появление которой вызвало дрожь в коленях у Сета. Она потрясенно взирала на разгром посреди лаборатории и неожиданно обнаруженного шпиона; ее красивое лицо исказилось от гнева:

– Ты что здесь делаешь?!

Сердце Сета пустилось в галоп, когда он увидел свою маму, такую же, какой помнил ее из своих детских воспоминаний. Ему даже стало трудно дышать, а глаза защипало от влаги. Он сморгнул несколько раз, но лучше от этого не стало. Тогда Сет сделал несколько глубоких вдохов, чтобы протолкнуть застрявший в легких воздух, но легче от этого не стало. Сморгнул, вдохнул поглубже, но боль лишь усилилась, но теперь к ней добавилось ощущение, будто его кто–то тянет за волосы наверх. Он даже хотел закричать, когда заметил, что все вокруг вдруг странно помутнело, а мгновение спустя рассыпалось совсем, оставив после себя лишь удушливую темноту и пустоту.

Воспоминание растворилось, и Сет обнаружил себя лежащим на ворсистом ковре в резиденции графа Занди, и мастера Аверре, клокочущего от гнева, склонившимся над ним.

Первые секунды пока приходил в себя, Сет соображал, каким именно образом очутился на полу. Все чувства и ощущения были в этот момент как будто приглушены – глаза застилала дымка, в ушах стоял звон, язык не желал слушаться, а голова просто раскалывалась от жуткой, почти невыносимой боли. Снова!

Сет смотрел на Батула, челюсти которого быстро сжимались и разжимались – он, верно, что–то страстно втолковывал своему нерадивому помощнику, который его почти не слышал – был только гулкий звон в ушах. С широко раскрытыми глазами Аверре взирал на него сверху вниз и, явно, не верил тому, что произошло. А что такого, собственно, произошло?

Кое–как, в который раз превозмогая боль и преодолевая себя, Сет ухитрился подняться на ноги. Он боялся убрать ладони от головы, потому что казалось, будто она вот–вот отвалится и ее тоже можно будет заспиртовать в растворе. Аверре схватил его за плечи и хорошенько встряхнул:

– Что ты наделал?!

Но Сет как будто не услышал этих слов, его внимание привлек Изма, бившийся в судорогах на полу возле кресла, на котором он только что сидел. Глаза его закатились, чешуйки побелели, рот приоткрылся и оттуда обильно потекла слюна.

– Что с ним?! – не на шутку перепугавшись, стал спрашивать Сет, когда, отпустив его, Батул кинулся к мекту.

– Это я у тебя должен спросить! – желчно заявил мастер Аверре, одновременно массируя обеими руками виски все больше бледневшего Измы.

Сет беспомощно стоял и смотрел на пассы мастера–лейра над головой мекта, которые тот проделывал, пытаясь остановить припадок и вернуть ему сознание. Сет пытался произнести, что не понимает, как это все произошло, но изо рта доносились только невнятные звуки. Он и в мыслях представить не мог, что подобное вообще могло произойти, ведь поначалу все шло хорошо! Глядя на Изму, Сет почувствовал, как намок воротничок его туники, на лбу тоже выступила испарина, и руки вспотели тоже.

– Что ты с ним сделал?! – громче повторил Батул, не прекращая своих действий.

– Да ничего! – воскликнул Сет, которого вся эта ситуация с Измой изрядно перепугала. –Мы просто говорили и все. Просто говорили…

– О чем? – спросил мастер Аверре.

Сет не ответил. Он лишь думал о том, провал это или, все–таки, успех. С первого раза проникнуть в мозг оппонента ни одному лейру не удавалось, а он смог! У большинства уходили месяцы, а то и годы, на овладение этим искусством, а он справился за несколько секунд!

– О чем?! – крикнул Батул.

– О маме, – наконец сказал он.

– Понятно, – протянул мастер–лейр, отодвигаясь от мекта – опасность миновала. – Легкий путей, значит, не ищешь, я правильно понимаю?

Сет хотел опустить голову в знак покаяния, но передумал, не собираясь молчать о своем достижении.

– Я проник в его разум, – сказал он.

На несколько секунд его слова повергли великого мастера Аверре в ступор.

– Объяснись, – проговорил он.

– Я смог прочесть его мысли, – повторил Сет. В голосе уже не было слышно паники, и он приобрел некоторую уверенность. – Вернее, я проник в его воспоминания. Видел одно из них. Не знаю, как именно это получилось, но это именно так.

Он все еще был перевозбужден и часто дышал. Сет чувствовал, что ступил на абсолютно новую дорожку, способную привести его к новым знаниям и умениям, это был новый большой шаг вперед в развитии как лейра. Мгновение ему даже померещилось, что он почти всемогущ, но лёд в глазах Аверре быстро вернул его к реальности и к распростертому на полу Изме, уже начавшего потихоньку приходить в себя.

– Это все из–за меня? – спросил Сет, опускаясь на колени рядом с мектом.