Чёрная история

– Да вроде бы нет, – пожал плечами Артём.

– Вот и хорошо! – откинулся в кресле Юлий Михайлович. – Ты же понимаешь, что начинается сезон, сейчас турниры пойдут один за другим. Ему никак нельзя наживать сейчас неприятности. Пусть забудет обо всех обидах. Бокс важнее!

Последнее Юлий Михайлович произнёс громогласно, как будто Зевс сообщал смертным свою волю. Артём инстинктивно кивнул.

– Теперь о тебе.

Артём внутренне напрягся.

– Мать твоя заходила…

Артём сглотнул. Почувствовал, что в глазах стали собираться слёзы.

– Отец твой, конечно, поступает неправильно. Пацана в пятнадцать лет оставлять с матерью… Настоящий мужик так бы не поступил! Уж не знаю, разногласия ли у него с твоей матерью, или там – Юлий Михайлович выразительно поводил глазами и усами – у него слишком большая любовь, но это уже, так сказать, история. Тут надо брать себя в руки.

Он остановил взгляд на Артёме. Тот кивнул.

– Ты не раскисай! Будь мужиком! Ты, считай, в семье сейчас главный! О матери должен заботиться, а не она о тебе! Ей сейчас ой как не сладко!

Артём кивнул.

– Ты соберись!

Юлий Михайлович заёрзал в кресле и сделал позу руками и туловищем больше характерную для бодибилдера, который показывает весь рельеф своих мышц, чем для боксёра. Видимо, именно так Юлий Михайлович представлял себе собравшегося мужчину.

Артём кивнул.

– Я знаю, она не очень-то поддерживает, что ты боксом занимаешься, – сменил тон на заговорщецкий Юлий Михайлович. – Она всё вздыхает, что крови с тебя много выбивают.

Тут Юлий Михайлович вздохнул сам.

– Это – да!

Артём кивнул.

– Но ты-то мужик! Ну кровь, бывает, покапает из разбитого носа… Что ж теперь? В шахматы играть прикажете? Нет! Тут твёрдость нужна, понимаешь?

Артём кивнул.

– Так что ты за бокс, дружище, держись! Бейся как лев!

Юлий Михайлович даже прорычал как-то. Потом выразительно и страшно посмотрел на Артёма.

Артём кивнул.

– Ну, с Богом!

Артём поднялся. Слёзы ещё стояли в глазах, но уже было понятно, что он их удержит. В кабинете Юлия Михайловича не разревётся, нет. Всё будет хорошо. Бывали случаи. Когда Юлий Михайлович и два часа мог кого-то в чём-то убеждать. Так что тут ещё легко отделался.

– Да, Тём, подожди!

Ну что ещё?

– Ты это… Домой пока полотенца-то не носи…Сам понимаешь, мать нервничает… Ей это сейчас ни к чему…

– Хорошо.

Артём уже повернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Юлий Михайлович!

– Что?

– А что же мне с ними делать?

– С полотенцами-то?

– Ну да.

Тренер вздохнул.

– Давай вот как мы с тобой поступим: я тебе свои полотенца приносить буду. Оставлю на твоём шкафчике. Ты после тренировки это полотенце на шкафчике и оставляй. Я их тебе менять буду. Понял?

– Спасибо, Юлий Михайлович!

– Да что там! С Богом!

Артём закрыл дверь и выдохнул.

Зачем мать приходила? Зачем рассказывает всем, что отец её бросает?

Артём поднял сумку и поплёлся вниз. Около двери раздевалки он остановился и крикнул:

– Макс, Мишка вы здесь?

– Да, – отозвался Макс. – Подождёшь на улице?

– Да, как обычно, – крикнул Артём, вскинул свою сумку на плечо и отправился на выход.

В то самое время, когда на втором этаже Артём постучал в дверь Юлия Михайловича, на первом в мужской раздевалке из душевой вышел Макс. Душ он всегда принимал обстоятельственно. Поэтому мылся дольше всех. Если бы Артёма не отправили с разбитым носом досрочно в раздевалку, то на скамейке его бы ждал не только Мишка, но и Артём.

– Уже все разошлись, – уныло сообщил Мишка.

– А тебе-то что? Нам в любом случае ещё Тёмыча ждать!

– А, ну так-то да…

Макс размотал свою полотенце-юбочку, открыл свой шкафчик и одевался. Мишка сидел в паре метров от Макса, немного сгорбившись, в спортивных штанах и футболке. Даже в спортивной одежде в его теле угадывалась звериная сила. Лёгкая ткань футболки свободно ложилась на горы его мышц. Макс, надев трусы и причесавшись, свесил свою голову, точно страус, оценивающе посмотрел на себя.