Берега

Монах, занятый подъемом, конечно, не заметил, как в ветвях над его головой беззвучно проплыло чешуйчатой бордовое тело с мальчиком на спине. Вечером, когда солнце облизывало колокольчик пагоды последним лучом, он вышел из джунглей к храму, на ступенях которого его встречал Будда.

Равенство

Бог нуждается в тебе

По твоей в Нем нужде.

В молитве не звучит равенство, хотя оно в ней заложено. Не в Слове-обращении, направленном снизу вверх, но в Идее общения, что являет собой горизонт не осознания, но уверования в получении Ответа. Даст ли свой ответ Бог сверху вниз? Упорству Икара можно позавидовать, но вот его судьбе? Не ослеп ли Савл на миг перед прозрением Павла? Обращаясь за Ответом, не требует ли молящийся от Творца такой Любви, – а это все, что Он имеет в своем распоряжении, – которую принять не в состоянии, и Всевышний, не желая навредить, замолкает? Не клянем ли мы Вселюбящего за отсутствие ответа, когда отсутствие и есть ответ?

Не означает ли молчание Бога призыва к равенству, но не в горделивом утверждении «Я Есмь Он», а в Любви, которая есть альфа и омега Всего? Частица Бога в биологической оболочке, при развитом воображении и наличии среднего образования, вполне способна стать равной по сути тому, что к месту и не к месту поминается как Бог, и примером здесь служит Иисус из Назарета. Человек из плоти и крови, подобный пишущему и читающему эти строки, равным стал Создателю и именуется Сыном Божьим оттого. Он и есть мерило равенства, с тем и пришел в этот мир. Не взять на себя грехи людские, ибо это под силу только Создателю, но явить собой пример равного с Ним в извлечении из себя Любви, созидающей энергии, выделения великого из «ничего», Вселенной из пустоты, демонстрации неограниченной силы из невидимого сосуда, всеобъемлющего множества из элементарной точки.

Открыть в себе Искру Божью – приравнять себя к Богу. Именно это сделал Иисус. Но как? Из-за непорочного зачатия? Из-за заранее известной ему миссии? Или оттого, что, возлюбив ближнего, стал, прежде всего, равным каждому. Не начинается ли Путь наверх с самого низа, с признания себя равным низшим, с отключения противящейся подобным экспериментам эго-программы?

Опустившись на колени и склонив голову перед Образом Святым, еще не приступив к словам молитвы, подумай: а нужен ли Святому образ твой, согбенный, коленопреклоненный, не равный?

Безмолвствовал Отец Небесный перед Иисусом, не равным Ему, но ответствовал Сыну Своему.

Как же стать равным? – спроси меня, читатель.

Ответ прост: через Заповеди и, как сказано, дорогу осилит идущий, но добавлю: снизу вверх, от последней к первой.

Не желай того, что есть у ближнего твоего. А возникнет ли желание таковое, коли уравнял себя с ним в душе своей? И пусть закрома его полны, а твои пусты, и стада его тучны, а твои тощи, но не видишь ты разницы меж Детьми Божьими и скорее захочешь отдать ему, если в том нужда его будет, чем стяжать от него.

Возьмем скрижали, дорогой читатель, и глаза поднимем на следующую строку: Не лжесвидетельствуй на ближнего.

Да не лечится ли этот порок равенством? Торговец, уравняв на чашах весов товар и груз, не станет упорствовать на глазах покупателя в обратном и, добавляя гири, одновременно снимать товар, если только он не сумасшедший. И не останется ли на базаре такой делец в одиночестве?

Равным себя признав ближнему, не повернется язык на слово худое о нем, поелику тогда худ и ты сам.

Следующая ступень: Не кради. Вернемся обратно на базар к знакомому торговцу. Он, бедолага, сидит, скучает в одиночестве. Так развлечем его. Полезай, читатель, на одну чашу весов, я же оккупирую другую. О, ты оказался упитанней. Пусть торговец уравновесит нас. У него есть гранаты, орехи, финики, арбузы, их и используем. Сунув мне в руки два арбуза и набив карманы финиками, он в два счета выставляет весы в баланс. Мы с тобой, дорогой читатель, уравновешены. А теперь вытащи у меня из кармана хотя бы один финик. Что произойдет?

Приняв в сердце идею равенства, а значит и равновесия с ближним, вам и в голову не придет залезать к нему в карманы.

Читаем скрижали дальше: Не прелюбодействуй. Равны ли жена и муж, ведь Создатель разделил их намеренно? Пытаясь уравняться, не вступаем ли мы в спор с Ним? Велик соблазн поковыряться в физиологических особенностях полов и их психологических различиях и на этой прекрасно возделанной почве засеять семена насмешливых сомнений по поводу равенства противоположностей. Но при этом не стоит забывать, о каком равенстве идет речь. Мы говорим о подобии малого великому, о голографическом равенстве не по размеру, но по сути своей. Искра Божья есть эманация Всеобъемлющего. Муж и жена имеют андрогинное начало. Прелюбодейство с точки зрения равенства духовного – изменение кармического ожидания в случае наличия партнера-души или разрушение кармического объединения в случае наличия таковой, что в конечном итоге ведет к нарушению Планового баланса, то есть равновесия. Осознание равенства с ближним противоположного пола – прохождение канатоходца по струне, высшая точка равновесности души на земном плане. И ежели мой балансирующий читатель одолел этот Путь и ступил на твердую поверхность, смотрим следующую заповедь: Не убий.

Мы равны. В заложенном в нас потенциале, в пройденных дорогах, в количестве пролитой крови и слез, в эволюционных заслугах, иначе мы не оказались бы близкими друг другу Здесь и Сейчас. Досрочное прекращение по своей воле земного пути чужой души – поставление себя выше Бога, а стало быть неравенство Ему и возвеличивание собственной воли над чужой волей. Тот, кто равен ближнему, равен Богу и не посягнет на то, что ему не принадлежит. Смотри-ка, читатель, мы уже безоружны. Ножи, арбалеты, базуки и крылатые ракеты свалены в кучу, весь этот хлам нам боле не надобен, поднимемся выше налегке.

Почитай родителей своих. Задумывался ли ты, читатель-космополит, об энергетическом резоне этой заповеди? Ну, есть мысли помимо возражений, при наличии самодурствующих и выживших из ума стариков, что почитать-то не за что, да и видеть не хочется?

А ведь твое почитание уравновешивает их. Ты как дитя есть набор грузов для восстановления энергобаланса, ты – коэффициент в уравнении своей земной семьи. Равенство с отцом и матерью через почитание делает всех членов семейства единицами; в какую часть уравнения не подставь коэффициент, равенство будет соблюдено, даже если родители уже не вместе. Так задумал Бог, а вдобавок выдал шпаргалку неразумным детям своим о десяти пунктах, к четвертому из которых мы и обратимся теперь.

Помни день субботний, суббота Господу Богу твоему. Ну и причем тут равенство? – спросит меня читатель. Все непонимание наше от того, что человеки выбрали десятичный счет, хотя Бог сотворил Вселенную дюжинном числом. Шесть дней думай о хлебе насущном, а седьмой – точка равновесия в дюжине – будь с Богом. Равночувствующий свою божественность станет искать опоры и обретет ее после шестого дня в общении с Богом, Имя которого не произноси напрасно – это начало высших Заповедей.

Кто возлюбил вся, равенством определив свое место в Мире Бога, не потревожит пустоту беспричинным и бессмысленным произнесением Имени Его, как не тревожит рыбак гладь вод, в глубинах которых внимательная и осторожная рыба ищет корма, а не погибели себе. Чем чаще говоришь слово, не наполненное ничем, тем скорее слово сие превратится в ничто. Равный Богу не поднимет на герб свой пустоту, но сохранит в сердце Всенаполненность, рыбаку же, шлепающему по воде в ожидании поклевки, ждать вечность.

Мой друг, мы подле вершины, и вторая заповедь: Не сотвори себе кумира. Кумир – это доминанта, он нарушает равенство. Через вторую заповедь Творец предупреждает о дисбалансе. Сотворение кумира – введение в энергетическое уравнение Вселенной члена, больше единицы. Неравенство локальных взаимоотношений искривляет Мир Бога, искажает Истину. Равенство с ближним дает равенство с Богом и исключает присутствие во Вселенной кого-то выше любой ее составной части по сути.

Если сейчас, возлюбленный мой читатель, ты готов убрать со стола бюст Наполеона и снять со стены постер Битлс, значит мы достигли вершины нашего путешествия: Я Господь твой, и не будет других.

В этой первой и самой важной заповеди сам Творец поставил знак равенства между Собой и тобой, Его творением, Его частью, Его Любовью.

Начни снизу, мой великолепный читатель, и поднимешь себя вверх.

Старец

От чего же, мудрец, моя жизнь такова?

От того, что ко мне за советом пришел.

А к кому же, мудрейший, идти мне тогда?

Возвращайся к тому, от кого ты пришел.

1

Сколько раз посох Старца ударил о твердь, столько же звезд возникло на небесном куполе. Когда он прошел полмира, южное полушарие обрело свои созвездия в том порядке, который известен нам теперь, а осилив вторую половину, посох озарил северную часть небесной сферы обеими Медведицами, красавицей Кассиопеей и холодными Волосами Вероники.

Мир как неизведанное закончился для Старца вместе со всеми его дорогами, пыльными трактами, мощеными улицами, нехожеными тропами, горными проходами, морскими путями и воздушными коридорами. Он вернулся туда, откуда начал свое Путешествие. Многое ли за это время видели его слепые по природе глаза? Ничего. Но Старец знал мир лучше кого-либо, ибо смотрел на него сердцем, ощущая краски и образы не в отраженных лучах, а обмениваясь корпускулами истины с сердцами предметов, составляющих Мир.

Много ли звуков на Пути восприняли глухие от рождения уши его? Все звуки, что наполняют Мир, прошли через сердце Старца и, не услышав ничего, он воспел симфонию жизни так точно, что мог заселять далекие звезды, запущенные в их термоядерном пульсировании прикосновением его посоха.

Сделав последний шаг в исходную точку и опустив посох, – в этот момент появилась в небеси Полярная Звезда – Старец прозрел и обрел слух. С удивлением он разглядывал новый для него Мир, искаженный полутонами, искривленный полутенями, скрывающий суть за оболочкой, прячущий острые клыки под овечьей маской, а страх – за начищенным до блеска забралом. Старцу было ведомо все, что есть в этом Мире, но сейчас он чувствовал себя младенцем, открывшим глаза для первого взгляда вместе со ртом для первого крика, и крик этот плотным пыжом застрял в горле его.

Начиная свой Путь стройным юношей, он завершил его Старцем. По мере истирания посоха сгибалась и спина его, ибо руки Старца ни на миг не выпускали звездорождающей опоры. Согбенный то ли под грузом сотворенного, то ли от увиденного открывшимися очами, потрясенный Миром, он выдохнул «Как же это?» и, выпустив из рук посох, сделал шаг назад…

2

Великий Лес спрятал в самом сердце своем одинокую скалу: укрыл ее от солнечных лучей и любопытных глаз еловыми ветвями, окружил болотами с армией злющей мошки и утробными стонами трясины, что гонит мурашки по коже и вздыбливает волосы на голове, затянул подходы паутиной с мохнатой стражей, таращащей свои красные, недобрые глазищи и нетерпеливо почесывающей многочисленные лапы.

Пустил Лес к скале только родничок с водицей кристальной да Старца, который, постелив в пещере лапник, остался здесь навечно делить собственное одиночество со всеми желающими, а таковых оказалось двое – солнечный лучик днем да Полярная Звезда ночью.

Так и коротал обитатель пещеры дни свои, счета которым не вел, потому как отмерял жизнь не сменами светил на небе, а Словом сказанным, но обмолвиться им пока было не с кем, так что День его был только в начале, вот и весь счет.

Как-то раз, иссохнув нутром, Старец выполз из пещеры и, став на колени у ручья, собрался напиться. Едва поднес он губы к воде, как навстречу ему из ручья высунулась голова форели.

–– Вот чудеса! – воскликнул Старец, отпрянув от неожиданности назад.

–– Никаких чудес, – спокойно ответила форель, поблескивая на солнце радужной чешуей.

Следует помянуть, что Старец был слеп и глух и, возможно, именно поэтому прекрасно слышал форель, которая продолжала:

–– Думаешь, у меня гипоксия? Да нет, увидела тебя и решила поговорить.

Старец радостно закивал головой и спросил:

–– У тебя есть имя?

–– Форель, – представилась форель.