Идеология и субъект

Коварство идеологии субъекта как раз в том, что составляющие ее идеи-ценности способны отстраняться от него, продолжая оставаться «критерием истины». Они предоставляют субъекту иллюзорную возможность обращаться к ним, как к аргументам-доказательствам, оправдывающим правильность принятого решения, которое после этого становится «истиной». Субъект искренне верит в эту «истину», жертвой которой в конечном итоге становится он сам и его идеология, которая всякий раз от такого превращения становится все более абстрактной, растяжимой, аморфной, способной оправдать все. Правда, может наступить ситуация, когда такое обращение к собственной идеологии обернется для субъекта ее крахом и … утратой смысла существования. Впрочем, это бывает довольно редко.

Итак, идеология субъекта достигает максимума своего развития тогда, когда становится критерием истинности всего того, что субъект совершил, совершает и планирует совершить. В результате идеи-ценности такой идеологии и образуют то, что субъект обычно называет совестью.

ТОЛЬКО

идеология способна отстраняться от субъекта, оставляя за собой возможность управлять им. Но при этом она сама может стать жертвой желаний субъекта, который готов ради их осуществления интерпретировать свои идеи-ценности. И тогда вновь встает вопрос

11. … зачем?

Идеология управляет субъектом даже тогда,

когда он знает об этом.

П.Сэлфинг

Что я Гекубе, что мне Гекуба?

В.Шекспир

Субъект не знает, зачем ему идеология. Впрочем, он ее для себя и не создает, вовсе не стремясь к тому, чтобы им что-то управляло. Но помимо его воли возникает парадоксальная ситуация – спрашивая себя, зачем он живет?, как надо жить? и т.п., он получает ответы, которые формируют его идеологию и начинают им управлять, а избавиться от этого управления уже никак нельзя. Но и тут субъект ошибается, считая, что его идеология уже отстранилась от него и управляет им. На самом деле управление как бы появляется после того, как субъект обращается к своей идеологии за ответами на свои вопросы – зачем?, почему?, что делать? и т.п. Он сам отвечает на свои вопросы и потому сам и управляет собой.

И ответы на вопросы как раз и составляют идеологию субъекта, превращаясь в идеи-ценности. Правда, действительными ценностями они могут стать только в результате практики, которая и докажет субъекту их значимость. До этого субъект лишь заимствует идеи-ценности у социума (родителей, ближнего и дальнего окружения и т.п.), что делает его существование всего лишь иллюзорно осознанным, когда он знает свои идеи, может назвать их и даже декларировать как собственные. В реальности его действия лишь очень приблизительно соотносится с теми или иными идеями, которые предстают перед ним в качестве некоторых слов и, в лучшем случае, с неким довольно абстрактным содержанием.

В лексике субъекта появляются эти выгодно, справедливо, благородно, разумно и т.п., но действует он по большей части спонтанно, под влиянием ситуации и соблазна. Впрочем, в каких-то, обычно критических, ситуациях, субъект как бы «вспоминает» о своих идеях-ценностях и оказывается способным на так называемый героический поступок. Но и тогда этот поступок не вполне им осознан, а скорее эмоционален, что связано с его самовыражением и самоутверждением. В этот период он еще не знает, что у него есть идеология, каково ее содержание и, вообще, зачем она ему.

Впрочем, это вовсе не означает, что субъект когда-нибудь это узнает. Оказывается, большинство узнает о своей идеологии только после уже совершенного действия. При этом представитель большинства вполне осознанно и искренне декларирует свои идеи-ценности. Более того, он столь же искренне намерен следовать за своей идеологией. Но в реальности все это оказывается лишь намерением. Только действие высвечивает истинные идеи-ценности субъекта.

Оказывается, что субъект действует на основании доминирования своих идей-ценностей, отдавая предпочтение тем, которые в большей степени соответствуют сложившейся ситуации. Одни готовы называть это беспринципностью, в то время как другие определяют это как способность приспосабливаться, адаптироваться к обстановке. Ситуативное доминирование какой-либо идеи говорит о том, что идеология субъекта не обладает четко зафиксированной, однозначной и постоянной иерархии. Значимость той или иной идеи-ценности по большей части определяется видением субъектом ситуации. Может быть, и сам субъект не ожидает, какой идеей-ценностью он будет руководствоваться в следующий момент. Но это ничего для него не меняет. Он готов к этому и не считает подобное поведение предательством своей идеологией.

При этом субъект зачастую не может начать действовать, не ответив на вопрос «Зачем?» Он усиленно ищет на него ответ и почти всегда его находит среди своих идей-ценностей. Именно найденная идея-ценность «объясняет» ему, почему надо действовать и даже, что следует делать, а чего делать не следует. Фактически этот ответ разрешает субъекту начать действовать, как бы заранее оправдывая все то, что он сделает и даже будущие последствия. Ему уже не важно насколько верным будут его действия, ведь идея-ценность уже доказала свою истинность и тем самым сделала истинными и все будущие действия.

Все остальные идеи-ценности остаются фоном, который уже не столь значим. Полученное разрешение на действие не только оправдывает субъекта в его глазах, но и наполняет это действие смыслом. По крайней мере так представляется самому субъекту, ведь он ответил на вопрос: «Зачем?». и это при том, что ни сам этот вопрос, ни ответ на него не имеют никакого реального смысла.

Смогла бы Анна Каренина ответить на вопрос –

«Зачем она изменила своему мужу?»

П.Сэлфинг

Субъект никогда не винит свою идеологию, а признает виновным самого себя, свои страсти, желания, потребности и т.п. И тогда, кажется, что идеология вовсе не управляет субъектом, а составляющие ее идеи-ценности являются всего лишь неким критерием оценки его существования. Почти украшением. Но именно тем, что идеология становится критерием оценки, она и превращается в управляющего, способного запрещать и разрешать действие. Ради своего понимания чести, достоинства, данного слова и т.п. субъект зачастую способен пойти на смертельно опасные действия. И их нельзя объяснить какими-то там желаниями или соблазнами. В этот момент субъект, как он считает, «не может поступить иначе».

Вопрос «Зачем?», как и все подобные вопросы, постоянно доказывают субъекту необходимость идеологии. О, отвечая на них, он формирует смысл своего существования. Правда, этот смысл «работает» только тогда, когда идеи-ценности признаются субъектом истинными, а потому значимыми, а следование за ними становится долгом перед самим собой, в то время как все остальное уходит на второй план. Вопрос «Быть или не быть?» превращается в вопрос – существовать или быть, быть кем-то, что-то значить, ощущать и считать себя кем-то или …

Однако, и это любопытно, став исполнением долга, идея-ценность, уходит на второй план, как бы забывается, становится идеологическим фоном. Субъект не возвращается к ее содержанию. Он уже не задает вопрос –«зачем?». Он знает ответ и главным для него становится исполнение своего долга. И тогда он уже служит не некой идее, а самому себе, своему пониманию самого себя.

Однако в этот момент и возникает эффект обратного действия. Исполняя свой долг и испытывая при этом эмоциональный подъем, субъект возвращается к содержанию той идеи-ценности, которая и определила когда-то его действия. И тогда он еще раз убеждается в истинности этой идеи-ценности, а, следовательно, и в истинности принятого им решения. Или наоборот. Отказывается от этой идеи-ценности и от своего долга следовать за ней.

КОНТРОЛЬ И УПРАВЛЕНИЕ

Отступление

Контроль – жестко целенаправленная

форма управления.

П.Сэлфинг

заблуждение выдает себя за руководство.

С.Кьеркегор

Элита социума всегда стремится управлять большинством. В том числе пытаясь контролировать все, что большинство делает, и даже то, о чем и как оно думает. Впрочем, элита осознает, что управление субъектом, и тем более контроль над ним, не самый эффективный способ подчинения. Субъекта готов в любой момент освободиться от любого управления. И чем более монолитен социум, тем больше он пытается управлять субъектом, а в период ослабления этой монолитности социум переходит к более жесткой и определенной форме управления – контролю за субъектом.

Но и позиция субъекта неоднозначна. В условиях крайней неопределенности и нестабильности, большинство стремится в социум, чувствуя, что в условиях грозящей опасности следует в максимальной степени поддерживать единство с ним, даже за счет утраты собственной самостоятельности. И наоборот. Определенность и стабильность вызывает у субъекта ощущение самодостаточности и независимости, актуализирует иллюзию возможной свободы, которую, как кажется субъекту, он может реализовывать, даже игнорируя социум.

И, конечно, в такой ситуации субъект демонстрирует свои «собственные» идеи-ценности, которые выдает за убеждения и принципы. Он сам, и его идеология, представляют собой яркий, как бы надутый воздушный шарик, который требует своей демонстрации. Подобная демонстрация убеждает, в первую очередь, самого субъекта – он избавился от управления со стороны социума и стал самостоятельным, независимым и свободным, и, тем самым, незаметно для самого себя, оказывается под жестким и порой бескомпромиссным контролем.

Стремление представителя большинства быть самим собой поощряется социумом, который как раз и привнес в его идеологию эту идею-ценность, о чем субъект не догадывается. Именно в этот период своей «максимальной свободы и независимости» существования субъекта его идеология максимально управляет им. Причем, он готов последовательно и целеустремленно следовать за «своими» идеями-ценностями, вопреки, так называемой, житейской логике, рационализму, практицизму, эгоизму и даже самосохранению. Он способен на героизм, который на самом деле сформирован социумом с помощью внедренных в его идеологию идей-ценностей, в истинность которых он совершенно искренне и непосредственно верит.

Следовать за кем-то означает, …, идти одному, идти в одиночку тем путем, каким шел учитель;…;быть должным самому выбирать;…; тщетно отчаиваться, ведь тебе никто и не может помочь …

С.Кьеркегор

Дело в том, что субъект практически не ощущает идеологического управления, если оно не переходит в форму контроля. Именно поэтому социум отказывается от контроля с его жесткой цензурой и мониторингом поведения субъекта. Все это замещается предложением субъекту идей-ценностей, а, фактически, внедрением этих идей в его сознание. Социум позволяет субъекту «сформировать свою собственную идеологию», в какой-то форме апробировать ее и убедиться в ее состоятельности. А далее эта идеология уже сама начинает контролировать его поведение, а социум лишь корректирует этот процесс.

Такое управление субъектом вполне удовлетворяет и социум, и самого субъекта, который уверен в своей практически абсолютной свободе. Причем он даже не догадывается о существовании некоего внешнего управления.

Он колебался вместе с линией партии.

из характеристики

ЛЮБОЕ,

даже самое скрытое, управление, и тем более контроль социума, вызывает у большинства срытое или явное противодействие,

максимально нейтрализовать которое социум может с помощью самоконтроля субъекта, осуществляемого его «собственной» идеологией,

в формировании которой социум принимает самое активное участие. И возможно в этом ему помогает

12. … самостабилизация?

Искуплен – значит восстановлен.

П.Сэлфинг

И все же идеология субъекта для самого субъекта всего лишь набор слов. Они, эти слова – справедливость, порядочность, честность, доброта и т.п. – лишь кажутся ему понятными. При этом он будет придерживаться их смутного понимания в течение всей своей жизни, ориентируясь на них и определяя с их помощью свое поведение. Порой даже резкие изменения условий не способны поколебать субъекта, оставляя его идеологию почти в неизменном состоянии.

Но, оказывается, это не заслуга субъекта, и такая последовательность не характеризует его как принципиального человека. Идеология способна защищаться, борясь за свою неприкосновенность. При этом она делает это самостоятельно, тем самым еще раз демонстрируя свою автономию. Но борьба идеологии весьма своеобразна, и связана с ее неконкретностью и абстрактностью, что позволяет субъекту ее интерпретировать в зависимости от ситуации, когда, например, справедливость в одном случае существенно отличается от справедливости в другой ситуации.