Идеология и субъект

В такой момент субъект «забывает» о проверке и практикой. Впрочем, он не знает о том, что такая проверка в действительности ничего не значит и идеология практически не связана с действительностью. Основу идеологии субъекта составляет весьма стабильный по своему составу набор, пусть и «размытых» по содержанию, идеи-ценности. Мало того, при индивидуальных отличиях этого набора идей характерных для каждого, большинство обладает все же одним и тем же набором, да и содержание этих идей почти для всех одинаково. А всякие изменения в идеологии субъектов если и происходят, то только при каких-то чрезвычайных обстоятельствах. Существующая у субъекта идеология максимально долго сопротивляется изменениям, причем она не допускает возникновения у субъекта ощущения обмана, краха принципов, представлений, убеждений.

Изменения в идеологии субъекта могут происходить лишь в результате перехода одних идей-ценностей на доминирующие позиции, когда они становятся максимально ситуационно значимыми, а другие как-бы уходят в тень, на периферию его идеологии. Зачастую подобное изменение доминантности воспринимается окружающими как развитие личности, чего в действительности вовсе не происходит. Это всего лишь тактические, адаптационные изменения в идеологии, которые отражают приспособление идеологии под ситуацию, и может рассматриваться как погрешность поведения. Сам субъект весьма просто и быстро прощает себе все это, убеждая себя в том, что «надо жить в реальном мире», «ситуация диктует необходимость» и т.п. И это ему вполне удается, особенно тогда, когда подобные тактические изменения становятся для него привычной практикой, и тогда этих изменений превращаются в принцип, часть его идеологии.

сколь часто ты побеждал свой грех; …насколько

ты господствовал над собою, или же ты был себе рабом…

С.Кьеркегор

Но возможна и ситуация, которая приводит к полному разочарованию субъекта в его идеях-ценностях. В результате он способен полностью изменить понимание своих идей-ценностей, а может быть и отказаться от некоторых из них.

ТАК

может быть поэтому он иногда убегает от своей идеологии в

15. … «отдых» от идеологии?

Знать еще не значит понимать.

П.Сэлфинг

Идеология тотальна. Она повсюду и как бы окружает субъекта, насыщая все, что он делает, каким-то идеологическим содержанием. И большинству, под этим тотальным окружением, свойственно всякое идеологическое воздействие «сваливать» в некую одну идеологию, которой на самом деле не существует. На самом деле существуют идеологические концепции, которые с помощью пропаганды, предлагаются каждому, идеологии других, близких или дальних, и идеология самого субъекта, которая под прессингом всего остального может как бы теряться и не даже не допускаться к принятию решений.

Поэтому неудивительно, почему субъект ощущает некий идеологический прессинг, который он воспринимает как насилие над собой. Чужая и чуждая идеология навязывает себя, держит его в постоянном напряжении, заставляя все оценивать, порицать или одобрять, брать на вооружение или оказываться. В конечном итоге субъект привыкает к такому «насилию», и когда идеология вдруг исчезает, он теряется и на какое-то время даже утрачивает способность ориентироваться в своем существовании. Он не осознает, что в этот момент идеология приняла форму абсолютного насилия – насилие, которое субъект не обнаруживает и потому фактически не оказывает ей никакого сопротивления.

Более того, он в такой ситуации «отдыхает» от идеологии, чувствуя себя «абсолютно свободным». Этот, весьма своеобразный «отдых» от идеологии, воспринимается субъектом, как «оттепель», «свобода», когда «можно» принимать самостоятельные решений, не обращая внимание ни на так называемые общественные ценности, нормы поведения, традиции, ни на какие-то там идеологические концепции. При этом большинство забывает о своей собственной идеологии, которая продолжает действовать и фактически отражает эти общественные ценности, идеологические концепции и т.п.

В любом случае субъект необходим отдых от идеологии. Правда усталость от нее связана не с идеологией и ее содержанием, а с необходимостью демонстрировать свое отношение к ней, демонстрировать через свое поведение, которое либо соответствует доминирующим общественным ценностям, либо противостоит им. Социум требует от каждого такой демонстрации, требует, чтобы субъект определился и высказал свое «за» или «против». Причем не обязательно демонстрации своей приверженности доминирующим идеологическим концепциям, но непременно верности так называемым «общим человеческим ценностям».

Впрочем, социум не утруждает себя выяснением содержания этих ценностей, подразумевая их общепринятыми, а потому очевидными и понятными. Обычно к ним относят справедливость, долг, ответственность, честь, совесть и т.п. И это не простая прихоть социума. Дело в том, что демонстрация принятия этих ценностей для социума означает признание субъектом «правил игры», которыми он будет руководствоваться в своем поведении. При этом социуму не особенно важно знать насколько такое признание будет искренним или вынужденным.

Но и субъекта не особенно заботит искренность такой демонстрации. Он позволяет себе заведомо лукавить, принимая «правила игры» будучи уверенным в том, что и все остальные точно также лукавят. Кроме того, эту свою демонстрацию он относит к механической части поведения – выражение уважения, чинопочитание, вежливость, исполнение традиций и т.п. А потому нарушение этих атрибутов общения не есть измена, предательство.

Однако субъект устает и от этого демонстративного поведения, от демонстрации приверженности социальным ценностям. И тогда он «бунтует», игнорируя комфорт существования, эффективность в достижении поставленных целей. Практическая выгода от соблюдения этой демонстрации уходит на второй план, и субъект «уходит в отдых», «к самому себе, в свою собственную идеологию».

Субъект должен «отдыхать» от демонстраций в уединении или там, где его никто не знает и он можно вести себя в рамках своих ценностей. И этот «отдых» воспринимается субъектом как вполне естественный и обоснованный, будучи уверенным – он делает все правильно и имеет право на это. По сути, это часть его идеологии – обладать правом на «отдых» от идеологии.

Принципам иногда надо изменять. Иначе какое от них удовольствие.

Э.Ремарк

Особенно ярко проявляется этот «отдых» субъекта в условиях, когда он демонстрирует свою приверженность какой-то идеологической концепции. Он может демонстрировать себя демократом, фашистом, коммунистом, либералом и т.п. выстраивая свое поведение в рамках требований этой идеологической концепции. Но когда-то он игнорирует эти рамки и ведет себя так, как ему хочется в соответствии со своими собственными идеями-ценностями. При этом субъект знает, что совершает отступничество, которое необходимо сохранить в тайне, из-за страха перед возможностью быть уличенным, как минимум в непоследовательности, и желания оставить все совершаемое исключительно для себя. Оставаясь уверенным в том, что он никого не обманывает, никого не предает, а всего лишь «отдыхает» от идеологии.

Аммос Федорович. …Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.

Н.Гоголь

Совсем другое дело, когда субъект устает от своей собственной идеологии. Оказывается, что даже от веры в истинность собственных идей-ценностей, от уверенности в том, что он сам их понял и принял к исполнению, субъект может уставать. И тогда он поступает вопреки им. Обычно это сопровождается возникшей мыслью о том, что все зря, жертвы, утрата друзей и близких, достигнутые результаты, карьера, ушедшее здоровье и т.п., все стало заложником его идей-ценностей, которые оказались всего лишь иллюзиями. И пусть эта мысль временна и ситуативна, пусть она ничем не обоснованна и скоро уйдет, субъект «срывается». Он, порой демонстративно, совершает поступки назло самому себе. Правда, такое случается довольно редко.

В этом срыве субъект находит разрядку накопившегося неудовлетворения, которое всегда сопровождает воплощение идей-ценностей. Это связано с тем, что ни одна идея не может быть воплощена так сказать в чистом виде. Ее воплощение обязательно связано со средствами и методами, которые в той или иной степени противоречат самой идеи. Этого субъект не знает до начала своих действий и уже не может избежать в процессе их реализации. А все утешения и оправдания бывают недостаточными. И тогда подобный негатив и неудовлетворенность самим накапливаются, требу от субъекта отдыха. Он не считает такие срывы предательством или изменой самому себе, а лишь слабостью и, может быть, грехом.

ТОЛЬКО

вот этот грех, постоянно напоминая о себе, вовсе не гарантирует невозможность его повторения. И тогда субъект задает себе вопрос – а может быть это и не …

16. …      вина и не

грех?

– Это факт!

– Ну и что мне делать с этим фактом?!

– Ничего. Его надо просто запомнить. Когда-то он сам все сделает за Вас.

из разговора

Идеология субъекта основана на вере. Вере в то, что его идеи это его собственные идеи-ценности и в то, что они и есть истина.

Грех – вопреки истине. Вина –

вопреки правде.

П.Сэлфинг

Правда, понятие «греха» для большинства также обладает неким абстрактным смыслом. Впрочем, точно также весьма абстрактной выглядит и вина, которая, пусть и в весьма субъективным виде, входит в идеологию большинства. Но если грех воспринимается субъектом как нечто почти метафизическое, влекущее наказание и требующее искупления, то вина переживается куда проще. Она может быть объяснена и обоснована объективными обстоятельствами и оправдана, а поиск аргументов для оправдания ограничен лишь уровнем интеллекта самого субъекта.

Несмотря на все усилия, так называемого, прогресса, идея вины и идея греха продолжает входить в идеологию субъекта в качестве неразрывной составной части. Удивительно, что при всей негативности переживаний от осознания своей вины и греха, субъект все равно совершает поступки с ними связанные. Причем никакие идеологические концепции не освобождают идеологию субъекта от этих переживаний. Субъект обязательно будет ощущать, что готовится совершить что-то не то, неправильное, пусть все эти ощущения и подавляются мощными аргументами рациональности, пользы, желания, выгоды и т.п. Точно также он способен считать себя виновным, даже если найдет объективные оправдания совершенного. Чувство вины, точно также, как и понимание совершенного греха, заложено в его идеологии, пусть и проявляется у каждого по своему.

вера … означает: то, что я ищу, находится

не здесь, именно поэтому я верю в это.

С.Кьеркегор

Ища выход из противоречия между своим представлением о вине и грехе, с одной стороны, и соблазном рациональности, благополучия, выгоды и т.п., с другой стороны, субъект готов к «разумному» компромиссу. Он четко и однозначно выделяет вину, грех, наказание в отдельную часть своего существования, ту часть, которая присутствует, требует к себе так сказать уважение, но с которой можно договориться, купив или заслужив прощение, через нахождение объективных причин, совершение благих дел, искупления и т.п. Субъект вполне успешно убеждает себя в том, что подобная индульгенция вполне нейтрализует тот негатив, который формируется параллельно с совершаемыми действиями. Это позволяет ему действовать и чувствовать свою вину, будучи уверенным в возможном прощении.

Грех принципиально отличается от вины тем, что грех это все же идея, идеологическая установка-отношение субъекта к тому, что должно быть, но что может быть им нарушено или по собственной слабости или по обстоятельствам. И в случае такого нарушения, грех ощущается как вина, возникает то самое чувство вины, в которое как бы перетекает идея греха. Именно поэтому грех и вина неразрывно связаны с верой и верностью, когда вера в истину есть идея субъекта, а нарушение этой веры, действие разрушающее эту веру и против веры и есть грех, в то время как это же действие вызывает у субъекта чувство вины, так как оно противостоит его верности этой вере.

В идеологии субъекта вера и верность переплетаются с грехом и виной настолько плотно, что порой трудно различить этот переход. По крайней мере, субъект никогда не занимается подобным анализом, а просто переживает возникающие ощущения в их комплексной взаимосвязи и взаимообусловленности. Он слишком занят и этими переживаниями и собственным стремлением как можно быстрее найти оправдания совершенного и тем самым уйти и от греха и от вины, и от своей веры и своей верности.

Но не стоить винить субъекта. Он не может иначе. Сформированные идеи-ценности являются результатом его социализации и фактически не зависят от его воли и желаний. Он принужден следовать своей идеологии, т.к. движим одним стремлением к самосохранению, тем самым стремлением, которое и составляет психофизиологическую основу содержания его идеологии.

С момента своего появления субъект, опять же независимо от его воли и желания постепенно и неуклонно втягивается во взаимодействие с группой, частью которой он обязательно когда-то станет. Но для этого его стремление к самосохранению должно приобрести конкретную форму в виде идей-ценностей, которые только и могут обеспечить его существование в группе. Содержание этих идей может различаться, однако все они остаются едиными для группы и их принятие становится непременным условием взаимодействия между ее членами. Социализируясь, стремление к самосохранению приобретает конкретные идеологические и поведенческие формы, которые, впрочем, могут моментально «отлетать», когда субъект оказывается в критической ситуации, в которой он движим одним только стремлением к самосохранению, выражающимся в животном страхе перед реальной или мнимой опасностью.