Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 4. Между собой настоящим и прошлым

– Это Мари, я подойду к ней. – Артур, улыбаясь, пошел ей навстречу.

Они стояли друг напротив друга, ее шарф – бесплотная многопалая рука – иногда касался плеча Артура, они тихо безмятежно беседовали. Эмме было видно только лицо Мари, и ее счастливая улыбка выводила девушку из себя.

– Интересно, о чем они разговаривают?

Доминик расхохотался.

– О том, что когда ты ляжешь спать, они встретятся и займутся любовью.

– Она ему в матери годится!

– Кого это когда смущало? Она красивая. Но ты не переживай, у тебя есть я, – начал он обволакивающим тоном, – разница в возрасте у нас с тобой гораздо меньше, хотя, это скорее можно отнести к твоим минусам.

– А, тебе бабушки нравятся!

– Мне нравятся смелые, а ты трусиха и неженка! Тебе крупно повезло, что ты – с ним.

Эмма не успела ничего ответить – подошли Мари и Артур. Он познакомил всех.

– Ну что, раз все собрались, давайте устроим большой пир на берегу? – громогласно предложил Артур и его последние слова потонули в реве одобрения. Он поднял руку. Возгласы стихли.

– Можно так сделать – я все оплачиваю, а вы все устраиваете? Я бы с удовольствием поучаствовал в приготовлениях, но ужасно хочу поплавать! – Дружный хохот и общий ответ «Да. Подходит!»

– Спасибо! – Артур отошел к управляющему, чтобы договорится обо всем.

– Артур мне про вас рассказывал, – сказала Эмма, изучая Мари.

– Вот как? Что же?

– Что ребенком был влюблен в вас, наверное, потому что жил вдалеке от матери…

– Расскажи, как вы познакомились, – Доминик редко кому говорил «вы», Мари улыбнулась его детской дерзости.

– Однажды я возвращалась с рынка и решила пройти по берегу. У моря я увидела мальчишку лет девяти-десяти. Он рассеянно бродил по песку, словно искал что-то, потом остановился в раздумье, затем быстро нагнулся и поднял камень, большой, размером почти с его голову. Он почему-то выбрал его из множества других таких же камней. Он ходил, держа его в руках, мне было интересно, что он сделает с камнем. Он уселся возле большого валуна, прижав свой камень коленками к животу, казалось, что он что-то говорит булыжнику, он тихонько гладил его и смотрел на море. Я подошла и села рядом с ним. Он казался одиноким и растерянным. Но когда посмотрел на меня, словно приоткрыл мне вход в иной мир, где пребывал он сам и где камни такие же живые как люди, словно подарил ключ – это был его странный серебряный взгляд. Мы сидели молча, потом я отломила нам по куску хлеба и мы съели его, слушая море. Он стряхнул крошки со своего камня. Мне не хотелось уходить, и мы вдвоем смотрели на волны, и не сказали в тот день друг другу ни единого слова. Слова тогда были почему-то совсем не нужны. Через некоторое время он привалился к моему плечу, я повернулась к нему и поняла, что он заснул. Камень он по-прежнему нежно обнимал. Прошло около часа, его начали звать, я разбудила его, он снова посмотрел на меня из своей далекой страны и понес камень к дому. Потом я узнала, что это был день, когда он впервые оказался на море. Через пару дней я опять пошла на рынок, оказалось, я была уже под присмотром – когда я повернула в сторону дома, мальчик из страны живых камней подошел ко мне и сказал: «Можно, я понесу вашу сумку?» Вот так мы подружились, а когда Артур уезжал осенью в школу, он попросил меня подержать у себя его булыжник, пока он не вернется за ним. Извини, Доминик, – она отошла немного, увлекая Эмму за собой.

– По секрету скажу кое-что, над чем советую подумать, – Мари вдруг стала серьезной, – я до сих пор влюблена в него, в отличие от тебя.

– Ну что, язва, получила по носу? – сказал Доминик, когда Мари ушла.

– Подслушивал?! И ты получишь сейчас!

– Тебе слабо мне врезать, спорим?

Подошел Артур с Марго на шее. Марго была вся в подарках – конфеты, сумочки, игрушки – все это просто вываливалось у нее и у Артура из рук.

– Мешок бы какой! Или свалим все в багажник. Пойдемте купаться? Вы что такие? Опять поссорились? Ты опять? – посмотрел он на Доминика. – Я тебя утоплю сейчас!

– Держи карман шире!

Доминик помчался по берегу, на бегу раздеваясь и с размаху плюхнулся в волны, поднялся и начал кружится и брызгаться.

Артур с Бусинкой тоже пошел к воде.

– Ты что плавать не умеешь?

– Не-а, научи?

– Есть два способа, – усмехнулся Артур, – быстрый…

– Давай быстрый!

– Тогда сейчас возьмем катер, я отвожу тебя вон туда и выбрасываю за борт, а ты плывешь к берегу. Это будет очень запоминающееся купание! Ну, или обычный – ты по своей воле барахтаешься около берега до посинения и постепенно у тебя начинает получаться.

– Начнем!

Артур искупал девочку, а потом отправил ее играть на берегу, а сам стал показывать Доминику, как нужно плыть. Эмма смотрела из-под шляпы, как мальчишка с воплями барахтается и отплевывается, смотрела на девчонку, которая бродила у воды, облепленная песком, смотрела на своего мужчину, смешного в той серьезности, с которой он исполнял роль взрослого, опекающего детей, и вся людская серьезность казалась ей нелепостью, иллюзией по сравнению с тем, что на самом деле серьезно – неумолимый ход планет и солнц, вечное космическое движение, безразличное к мелким колебаниям воздуха, называемым человеческим дыханием. «Что мы такое? Пыль! Только тонкая прослойка между землей и небом…»

Артур крикнул ей.

– Маню, поплывешь со мной?

– Нет, не хочу…

– Давай, мы ведь все лето в городе!

– Я потом.

Он кивнул и сделав несколько шагов от берега поплыл. Он, казалось, почти не двигал руками и ногами, только изредка делал медленные взмахи, которые продвигали его вперед, а потом словно летел в воде. Его почти уже не было видно, и Эмма встала, чтобы посмотреть, где он.

– Маргарита, ты видишь Артура?

Девочка подняла на нее глаза, не понимая вопроса – она растворилась в безмятежном спокойствии побережья, небольших волн, в которых она мыла камешки, теплого ветра. Эммануэль спросила снова.

– Атул там, он плывет к нам! – Она помахала ему рукой и звонко крикнула.

Эмма вернулась, вскоре пришел Артур и лег рядом.

Девушке не давали покоя слова Мари. Она вспоминала, как нравилось ей то, что все вокруг понимают: Артур любит ее. Словно его взгляд, устремленный на нее, притягивал к ней взгляды и мысли других людей. Как хорошо было в этом облаке, будто и все вокруг тоже любили ее. И вот теперь все было наоборот: сколько людей ясно видят, что она не любит его? Доминик, Мари, все эти рабочие с верфи, их жены, их старики и дети. Как должно быть они презирают ее за это, как жалеют, что он выбрал такую…

Они лежали рядом, но ей казалось, трещина в земле разделила их, и она только расширяет ее, отталкивая берег Артура от своего берега.

Он будто бы задремал, но как только послышались шаги Маргариты, открыл глаза.

– Иди сюда, – он взял ее за руку. – Лягушка! Ну-ка ложись! Я буду большой теплый камень и буду греть тебе животик, а солнце будет греть спинку.

Бусинка улеглась ему на живот, лягнув Эмму холодной ногой, высыпала на него камни из обеих рук.

– А это твои дети!