Путешествие во времени с хомяком

Убежище. Машина времени спрятана именно там.

Глава 11

Десять фактов о моём папе

1. Его звали Пифагор Чаудхари. Я предвижу ваш вопрос: кто стал бы называть ребёнка Пифагор? Вот Байрон Чаудхари-Рой, к примеру. Дедушку зовут Байрон, потому что его отец любил английскую классическую поэзию.

Однажды он сказал мне:

– Могло быть и хуже, Ал. Меня могли назвать в честь Элизабет Браунинг[17 - Элизабет Браунинг – английская поэтесса XIX века.].

Я засмеялся, хотя и не знал тогда, кто такая Элизабет Браунинг. В общем, папа называл себя Пай и иногда шутки ради подписывался греческой буквой «пи». Вот так: ?. Его сестру зовут Гипатия[18 - Гипатия Александрийская – очень известная женщина-учёный Древнего мира: она была философом, математиком и астрономом.], она живёт в Канаде. Я видел её лишь однажды. На самом деле дважды – если считать тот раз, когда ей было пять, но об этом позже. Папа говорил, что Гипатия – «мать современной математики». Та, первая Гипатия, конечно, а не его сестра. Его сестра работает агентом по недвижимости.

2. Он очень сильно меня любил. Мама постоянно говорит мне об этом – должно быть, это правда.

3. Его любимое блюдо – фиш-энд-чипс[19 - Фиш-энд-чипс (англ. Fish and Chips) – традиционное английское блюдо: рыба, обжаренная в кляре, с ломтиками картошки фри.] с маринованным перцем чили. Он говорил маме, что это идеальный англо-индийский союз – точно как у них. Правда, папа был индийцем только наполовину, ведь бабушка Джули родом из Уэльса.

4. Он был очень-очень умным. Однажды он собрал в гараже посудомоечную машину из старых деталей. Она не слишком хорошо работала, но мама не стала его этим расстраивать.

5. Папа с мамой познакомились, когда он учился на доктора в университете. Не на врача, а на доктора технических наук. Так называют человека, который окончил докторантуру. То есть он был доктор Чаудхари, но никогда так не представлялся – вдруг люди подумают, что он врач и сможет их вылечить. Мама работала в университетском книжном магазине.

6. Он не был особо привлекательным внешне. Я знаю: звучит не очень, но это так. Не то что страшным, не как папа Тары Симмонс, – он был просто… обычным. У нас осталось много фотографий и видео с ним. Худощавый, с шапкой чёрных волос (мама называет эту причёску «птичье гнездо») и немного заострённым носом. Зато вы сразу заметили бы его улыбку. Мама говорит, что в неё она и влюбилась. Пока мама не начала встречаться со Стивом, у нас на каминной полке стояла фотография: папа на ней широко улыбался в камеру. С улыбкой он был даже симпатичным – вид портил только кривой нижний зуб. Мне нравилась та фотография: жаль, что мама убрала её. Наверное, она думала, что я не замечу.

7. У папы действительно не было обычного хобби вроде футбола или рыбалки. Ему нравилось заниматься компьютерами. На работе он писал программы, помогавшие другим программистам писать их программы.

8. Он умер четыре года назад, когда мне было восемь. Я старался всё это забыть, но ещё помню и скорую помощь, и то, как меня отправили пожить с тётей Элли. Все говорили, что я «стойкий», но несколько дней я просто не мог плакать – а когда наконец смог, начинать было уже поздно.

9. Папа умел петь песни на пенджаби. Одной из них он обучил и маму, и родители пели мне её на ночь. Но после его смерти мама никогда больше её не пела. Не так давно я спросил у неё, и она сказала, что забыла слова, но я не особо этому верю.

Здесь всего девять фактов, но мне больше ничего не приходит в голову. Это очень плохо?

Порой мне становится страшно: я забываю, каким был мой папа.

Глава 12

Вот поставьте себя на моё место.

Неделя почти прошла, а я всё ещё не знаю, верить ли папиному письму. Вы бы поверили?

Я думаю обо всём этом – во что мы верим и почему, – и мне в голову приходит кое-что, от чего я перестаю колебаться и сомневаться. (А сомнения меня одолевают – прошлой ночью я почти не спал. Наш классный руководитель мисс Генри даже попросила меня задержаться после уроков и спросила, всё ли в порядке.)

Знаете, моя мама верит в призраков, хоть и говорила мне, что их не существует.

Я вспомнил об этом, размышляя над папиным письмом. А потом вспомнил книгу, которую однажды читал, под названием «2001: Космическая одиссея». Все знают этот фильм, но есть ещё и книга. Её автор предсказал кучу всего, что потом случилось: появление спутников связи и мобильных телефонов, высадку людей на Луну. И вот в этой книге говорится, что «за каждым ныне живущим человеком стоят тридцать призраков». То есть на каждого тогда жившего человека приходилось тридцать, умерших за всю историю.

Книга была написана в 1968 году, когда численность мирового населения была вдвое меньше сегодняшней. Сейчас бы автор написал: «За каждым ныне живущим человеком стоят пятнадцать призраков».

Это значит, что за всё время существования человечества на Земле умерло больше ста миллиардов человек. Интересно, что, по словам папы, именно столько звёзд насчитывает Млечный Путь.

Я не думаю, что Артур Ч. Кларк, написавший эти слова, верил в призраков. Во всяком случае, в настоящих призраков из страшных историй – тех, которые обитают в заброшенных домах. Папа в них тоже не верил – мы говорили с ним об этом. Дословно он сказал, что это «слишком маловероятно». Он часто говорил так о том, чего, по его мнению, не существовало, но этого никто не мог доказать.

Слишком маловероятно. Классная фраза.

Ведь вы же не можете доказать, что призраков не существует, верно?

Вы можете только утверждать, что их существование слишком маловероятно.

Мама не была столь же осмотрительна в выборе слов. Когда я был маленьким, мне приснился плохой сон. Тогда я решил, что у нас на чердаке завёлся призрак, а мама чётко и понятно объяснила мне, что призраков не существует – они живут только в нашем воображении.

Поэтому я не верил в призраков. Я любил посмеяться над историями о сверхъестественном в «Скуби-Ду». Да, призрак в рождественском спектакле однажды порядком напугал меня, но я всё равно знал, что он – ненастоящий.

Но после того как папа умер, что-то в маме изменилось.

Вскоре – может, через месяц – после его смерти я случайно подслушал разговор мамы с тётей Элли.

Мы ещё жили на Честертон-роуд в Кальверкоте. Я не мог уснуть и встал попить воды – они разговаривали в гостиной, и я остановился на лестнице, чтобы послушать.

– Ладно тебе, Сара, – успокаивала маму тётя Элли.

– Нет, я видела, Элли, видела его очень чётко. Он стоял прямо здесь. Деннис Харрисон, ритуальный агент, сидел там, где сейчас сидишь ты, а Пай прошёл в дверь, взглянул на меня, на Денниса. Он будто произнёс: «Нет!» одними губами и бесшумно удалился.

– А ты что?

– Да я просто оцепенела. Я не отводила глаз от двери – Деннис спросил меня: «Что случилось?» И я сказала: «Здесь был Пай, я видела его!» Он спокойно кивнул: «Многие говорят о подобном».

– И всё?

– И всё. Он абсолютно не был похож на призрака.

– Во что он был одет?

– Ты хочешь спросить, была ли на нём простыня? Нет, Элли, на нём была обычная одежда. Его джинсы, хлопковая рубашка – голубая в клетку, помнишь её? Его любимая.

– Дорогая, послушай, тебе тяжело, и я думаю…

– Элли, только не говори, что у меня разыгралось воображение. Это было по-настоящему, он был здесь. Вот прямо здесь!

– Хорошо, был – значит, был.

– И прекрати говорить со мной так снисходительно.

Разговор прервался, а потом я услышал:

– Ал? Это ты там?

Но когда мама подошла проверить, я уже успел вернуться в кровать.

Я не стал после этого верить в призраков. Но вдруг мама видела не призрака?