Впереди ветра

Пока настрой на пляж не пропал окончательно, девушка открыла дверку своей памяти, где ожила картина из детства.

Как её крёстный, дядя Петя, очень хороший человек, судя по детским воспоминаниям, знакомил их, северян с крымской землей. Он не жалел ничего для детишек с далекого севера, хотя у самого было двое; баловал как мог, дарил подарки, что привозил из-за границы, матери – (его сестре) одежду с люрексом, редкие ткани…

Маме все потом завидовали -ни у кого не было такой красоты! А мама ещё косу вокруг головы вплетёт …отец от неё глаз не отводил!…

Так вот идёт, крёстный, в офицерской советской форме, подобно героям из книги, а рядом- строем дети, открыв рты, слушают истории про моряков.

Дядя Петя не торопится, он чинно идет, чтобы дети, внимающие Правду, не запнулись, шагая по местам боевой славы Крыма.

А это – считай, весь Севастополь!

Ибо нет камня, где бы не пролилась кровь встававших на защиту своего города -Героя Севастопольцев…

А под конец нелегкой прогулки по белокаменному городу- крепости, насмотревшись на нешуточные картины войны в музеях, детишки с радостным визгом плюхались в ласковое море, а потом- лопали сладкую вату, воздушный рис… и, конечно- пломбир!

Дядя Петя не зря водил детей по значимым местам, не обойдя ни одного памятника, он знал; близится предательство советского государства.

Годы пройдут, стерётся многое, но Герои, спасшие мир от фашистов, навсегда останутся в памяти поколения, и будут идти с ними рядом всегда, как победители зла!

Гуля вспомнила, как всплакнула по расстрелянным морякам. Но крёстный и тут выручил. Он подвёл её к одному из памятников и сказал:

– Видишь? Они стоят с ружьями?

Гуля молча сопела, утирая набегавшие слезы. Дядя Петя перешел на шепот, подняв указательный палец к верху :

– Наши воины днём и ночью охраняют родину. А ночью они сходят с этих плит, и осматривают границы, прогоняя врага!

– И танки, и чёрный паровоз? – Гуля перестала плакать.

– И они -тоже, они стреляют: Тра-та-та-тат-та! – заключил крестный и посадил Гулю на плечи. А Гуля задрала голову к верху и подняв ручонки, помахала памятнику с матросами…

Гуля легонько вздохнула, но не от сожаления, что крёстный ушел в другой мир; было ощущение, что как и в детстве, дядя Петя идёт рядом, в белоснежной форме офицера легендарного черноморского флота, и еле слышны его шаги…

– Вот сейчас, как доберусь до моря, то как тогда, девчонкой, – разбегусь и…

КИНО-ПЛЯЖ

Она разбежалась…

И прыгнула в нужный автобус, окунувшись в другой мир.

В перед пхалась толстая тётка с писклявым голосом, хотя перед был забит. Она работала локтями, и верещала :

– Пропустите!

Из теневой стороны, сзади, за ней наблюдал мужичек с колючим взглядом. Он почесал у левого глаза, хрустнул пальцами, и не спеша, протискиваясь, оказался у дородной дамы.

– Че орёшь, как недорезанная? -грубо поинтересовался он. Толстуха аж хрюкнула, а потом спросила:

– Это ты мне!? …Да ты знаешь, с кем говоришь!…

Её понесло. А мужик развернулся и шел к выходу, что- то пряча в замызганные брюки. Уже в дверях автобуса он крикнул:

– На машине катайся, раз такая богатая! Вслед за ним с визгом бросилась и толстуха:

– Люди! Держите вора! Серьги золотые …подлец, снял!

Но двери перед носом толстухи захлопнулись, и она заверещала ещё громче. Люди попросили остановку. Пострадавшая пулей вылетела из автобуса и куда-то побежала, колыхая всеми складками, что проступали на сарафане…

– От, дура! И че он ей голову вместе с серьгами не снял? – рассуждал кто-то вслух.

Пассажиры пересмеивались. Приближался пляж.

«Омега» начиналась почти у остановки, и была видна из автобуса.

Гуля в предвкушении ласковых волн, наконец-то, добралась! – потянулась и вдохнула полной грудью :

– Ну вот и я! Родное море -принимай!

Кучи голых тел возились в песке. Море кишело от тел купающихся. Наша блондинка торопливо шагала по дорожке, ведущей на пляж.

– Щас!.. Она нервно озиралась, тело уже зудело и просило моря, – щас! … Как разбегусь! …Как прыгну!

По пути тянулись ряды палаток торгашей.

Тут было всё, что хочешь: и мороженое, и вино с дегустацией, и шашлыки, и парфюмерия с пробниками…

И чебуреки, с чем закажешь -хоть с кирзой!

– Что ж! -если не искупаюсь, значит у меня сегодня- день обжорства. Ре-ше-но! -Гуля чапала босиком к песчаному месту пляжа.

Пришлось идти, натыкаясь на руки, ноги, головы загорающих.

– М-да!…Где ж тут разбежишься… разве что- по головам? —

вздохнула Гуля, но не отчаялась, а двинулась дальше.

– Берег длинный, и не может быть, чтобы даже в выходной день он весь заполнился людьми! -думала она.

Зря она так думала. Картина из еле шевелящихся, разморенных от солнца и морской воды людей, похожих на тюленей- таких же толстых и ленивых, – не кончалась…

Гуля бросила сумку на горячий песок и присела на неё.

Что на берегу, что на море – стоял гул. Стало понятно, что идти дальше- бес-по ле-зно… Блондинка огляделась. Картина детства не изменилась; всё то же море, те же люди…

Или, это не так? Гуля пыталась уловить перемену.

Тот же голос из рупора сообщает температуру воды в море, но нет той мелодии, что озвучивала каждый час, объявляя время.