Вечная история

– Скорее всего, это меня не остановило бы. Я ведь виноват перед тобой. Если бы не я, ты уже комиссовался бы и жил бы себе спокойно дома. А за ошибки платят.

Он притормозил около штаба. Придирчиво осмотрел меня. Поправил ремень, отряхнул невидимые пылинки, потом удовлетворённо кивнул, и мы вошли в дверь. Уже после представления и принятия присяги, направляясь в казарму, учитель коротко объяснил мне иерархию вампирского сообщества и способ управления им. Оказывается, в каждом городе, где есть хоть десяток вампиров, находится Кавалер или Магистр, который наблюдает за ними и следит за порядком. В крупных городах и столицах республик или областей находятся Гроссмейстеры, а венчает пирамиду Великий Магистр. Вампиры имеют жёстко централизованное управление, которое необходимо столь малочисленной группе людей, обладающих к тому же некоторыми сверхспособностями.

Ни один вампир не может ослушаться своего создателя. Столь же беспрекословно птенцы (молодые вампиры) и их наставники подчиняются Магистрам, Гроссмейстерам и Великому Магистру. Раз в году собирается общий Магистрат. Около шестидесяти вампиров из всех стран мира решают накопившиеся вопросы. Кроме этого, существует ответственность учителя за ученика. До тех пор, пока создатель официально не провёл церемонии, которая соответствует дню совершеннолетия у людей, он отвечает за поступки и ошибки своего подопечного собственной жизнью. За самостоятельных вампиров отвечают Магистры и так далее. Всё это необыкновенно распалило моё любопытство, но майор только ухмыльнулся и пообещал, что всё расскажет. Благо времени у нас теперь даже больше, чем надо, а пока посоветовал снова поторопиться, потому что меня уже ждут.

В казарме меня действительно ждали. Я оторопел от такой радостной и тёплой встречи. И только потом понял, что можно прожить сто и больше лет и не увидеть ни одного вновь инициированного. Вампиры на самом деле не торопились создавать себе подобных, прекрасно понимая, к каким катастрофическим последствиям это может привести. Право на ученика зарабатывалось долгие годы. Его не спешили реализовывать. Майор, например, получил его около тридцати лет назад. Но в ту минуту я не знал этого, а просто растерянно озирался по сторонам. Было неописуемо приятно находиться в окружении людей, таких же, как и ты сам. И то, что я альбинос, ничего не значило для них. Впервые за свои восемнадцать с половиной лет я не чувствовал себя изгоем. У меня появилась семья, которая принимала меня, любила и готова была защищать от любых бед. Больше никогда я не был одинок. А мой второй отец стоял рядом, и я знал, что он без колебаний отдаст за меня жизнь…

Новелла II

– Итак, товарищи курсанты, сегодня темой нашего занятия будет книга Владимира Ильича Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме»…

… Монотонный голос преподавателя навевал тоску. На фразе «Книга была написана в тысяча девятьсот двадцатом году…» я отключился. В полудрёме я вспоминал ставшую родной роту и майора Ермоленко. Трудно было поверить, что я отслужил уже больше года, а сейчас, как дурак, сижу на занятиях в школе прапорщиков. Сюда я, кстати, попал тоже по вине моего ротного. Невольно вспомнилась одна из бесед, которая предварила моё обучение…

…К этому дню прошло уже около трёх месяцев с момента моего перехода в первую роту, и майор впервые вывел меня на солнышко за пятнадцать минут до заката. Но даже эти слабые лучи вызывали во мне смутное опасение. Однако ротный – вампир со стажем, и отлично знает, что делает, поэтому я не спорил…

Ожидая наступления ночи, мы разлеглись на зелёной травке. Делать было особо нечего, и я задал ротному вопрос:

– Товарищ майор. Ну, насчёт наших способностей мне всё более-менее ясно. А вот, ради интереса, сколько мы можем прожить?

Майор усмехнулся, закинул руки за голову и, прикрыв глаза, начал негромко объяснять:

– В среднем нормальный вампир живёт около пятисот лет…

– А потом что, – не удержался я, – надоедает?

– Наглым становится, – майор лениво приоткрыл один глаз. – А ты, похоже, и до ста не дотянешь.

Я промолчал.

– Продолжаю, – как ни в чём не бывало, майор вновь зажмурился. – Дело в том, что к пятистам годам притупляются все чувства. За это время ты испытываешь столько всего, что приходят апатия и равнодушие. А это для вампира – смерть. Он становится неосторожным и безразличным.

– А этого можно избежать?

– Этого сложно избежать, – задумчиво отозвался майор, – для этого мы вас и учим. Надо очень любить жизнь, искать новые ощущения. Иначе всё. Конец! Но чаще всего те, кто понимает, в чём дело, поступают проще. Впадают в спячку.

– Что? – я от удивления аж подскочил.

– То! Вздремнёт себе вампир лет пятьдесят или больше – и снова как огурчик. Бодр и весел.

– А питание?

– Ну, в летаргии оно ни к чему. Правда, потом, после пробуждения, надо откапаться. И всё.

– Прямо спящая царевна! – восхитился я.

– А в каждой сказке есть доля правды, – учитель довольно улыбнулся.

– А вы уже… – я не закончил вопрос.

– Было, – подтвердил майор. – Я перед Великой Отечественной около года отоспался.

– А сколько вам лет? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Много, – коротко отозвался он. Потом, поняв, что я не отстану, досадливо продолжил: – В двадцать пятом году я родился.

– Тысяча девятьсот…

– Тысяча восемьсот, – поправил он. – Вот и считай.

Несколько минут я молча соображал.

Многие вещи в жизни вампиров меня ещё удивляли. Но больше всего я изумлялся срокам жизни и манере говорить о возрасте в сто – двести лет как о чём-то незначительном.

А ведь моему наставнику больше тридцати пяти лет не дашь. Ну, сорок, с очень большой натяжкой. А он, выходит, современник Пушкина.

Я тут же задал этот вопрос.

– Можно сказать и так, – майор не возражал, – правда, он погиб лет через десять после моего рождения. А так да, век-то один.

– А дальше?

– И что же тебя ещё интересует? Инициировали меня в Крымскую кампанию, – продолжил он.

– Какую?

– В первую, разумеется! Тогда всё было гораздо сложнее. Кровь приходилось пить. А это малопродуктивно. Потому что подпитка нужна постоянно в течение двух-трёх недель. За сутки могло уйти до трёх коров или человек.

– Поэтому и на войне, – сообразил я.

– Мысль правильная, но не совсем верная. Безразлично, чью кровь пить, – это тебе не Средние века. Тогда – да, считалось правильным пить только людей. Но на войне, даже сейчас, с кровью гораздо проще. Хотя мне повезло – как раз тогда начались опыты по переливанию крови.

– А старше вас есть вампиры?

– Есть.

– На сколько?

– Вот ведь зануда, – майор поскрёб щёку. – По-разному. Если брать последний эшелон, то старше двухсот пятидесяти лет не осталось, ну, или почти не осталось.

– Почему?

– Люди Средних веков не смогли приспособиться. Они оставались неизменными, а мир менялся. Поэтому восемнадцатый век их выкосил. Нам было уже легче. Наступила эра глобальных открытий, наука пошла вперёд семимильными шагами. Только успевай узнавать новое. Ну а конец девятнадцатого – начало двадцатого – этому молодняку всё в кайф. Они обороты набирают так, что только за хвост успевай ловить.

Я немного подумал:

– Значит, вампиров старше двухсот пятидесяти лет в мире нет?

– Почему? – удивился майор. – Я же сказал – последний эшелон. А есть ещё и другие. Те, кого инициировали в начале Средневековья, благополучно пережили Тёмные века. Не все, правда, но вполне достаточно. А несколько лет назад, дело было в Ливии, встретился я с ребятами, которые залегли в спячку с приходом христианства.