Режиссёр. Серия «Бестселлер МГО СПР»

Сергей Егорович Ковалёв родился 11 декабря 1954 года в городе Берегово в семье военнослужащего. В 1976 году окончил Львовское высшее военно-политическое училище с золотой медалью (факультет культурно-просветительной работы). В 1985 году окончил Военно-политическую академию (военно-педагогический факультет). В 1991 году окончил очную адъюнктуру Военно-политической академии. В 2001 году окончил юридический факультет Российской академии государственной службы при Президенте РФ по специальности «юриспруденция». Кандидат философских наук.

За плечами работа в должности начальника Гарнизонного дома офицеров, научно-практическое руководство отделом по профессионально-психологическому отбору, преподавательская работа в Военно-политической академии, в Российском государственном социальном университете, работа в Государственной Думе ФС РФ и многолетняя работа в сфере социальной реабилитации.

Автор мюзикла «Любовь донская», сборника музыкально-поэтических произведений «Про любовь…», философско-психологической книги «Возвращение к себе», пяти книг стихотворений для детей, аудиокниги «Солнышко в шкатулке», а так же автор текстов двенадцати музыкальных альбомов: «Любовь-рулетка», «Ты лучше всех», «Надежды свет», «Свеча любви», «Подвенечное платье метели», «Любовь донская», «Скажи, красавица…», «Паруса любви», «Правила добра», «Сокол ясный», «Летний дождь», «Видеть сердцем», текста Гимна Всероссийского общества слепых, текста Гимна Московского профсоюза работников народного образования и науки РФ.

Имеет ряд научных трудов, автор многих методических пособий и публикаций.

Государственный советник Российской Федерации, полковник в отставке, член Союза писателей России. Удостоен государственных, правительственных, международных и общественных наград.

ГЛАВА I. ДЕТСТВО

Первые шаги в киноискусство

В детстве я был безнадёжно обречён смотреть кинофильмы. Мои молодые родители любили после работы ходить частенько на вечерний сеанс в ближайший кинотеатр. Время было послевоенное, и кино было чуть ли не единственным развлечением для многих молодых семей. А так как меня оставить было не на кого, я вынужден был коротать своё время не в детской кроватке, а на коленях отца или мамы в кинотеатре во время вечернего сеанса. Отец надевал военную форму с фронтовыми наградами и беспрепятственно проносил меня на руках в кинозал без билета. Поскольку по возрасту я был очень маленький, меня, не без строгого взгляда, пропускали бабушки-контролёрши на фильмы для взрослых. Отец оправдывался перед ними:

– Да он совсем маленький, ничего ещё не понимает. Не оставим же мы с женой его одного дома? Сейчас заснёт на руках через минуту, как только выключат свет. Вот смотрите, он уже почти спит.

Я понимал, что надо делать в этой ситуации, закрывал глаза и, подыгрывая отцу, умело притворялся спящим, даже слегка посапывая. Пожилые бабушки-контролёрши сочувственно охали-вздыхали, качали головой, но красивого и искренне улыбающегося им фронтовика с молодой и симпатичной женой сочувственно пропускали.

Вначале я действительно засыпал в кинозале довольно-таки быстро, но со временем стал созерцать все кинофильмы с величайшим удовольствием. Это были в основном довоенные и послевоенные фильмы, как отечественные, так и зарубежные. Фильмы были преимущественно патриотической направленности: о подвигах, о героях, о войне, о приключениях и о благородной любви. Фантастические и комедийные фильмы на отечественном киноэкране демонстрировались в то время намного реже, чем в наши дни.

Однажды родители привели меня на очередной вечерний киносеанс. В зале было много знакомых сослуживцев отца. Когда мы проходили к своим местам, все приветливо здоровались, пожимали друг другу руки. Помню, отец тогда немного волновался, так как ждал своего начальника-сослуживца, о ком меня он проинструктировал заранее:

– Смотри, сынок, вот придёт дядя Володя, веди себя тихо, не капризничай, ногами не болтай и в носу не ковыряйся.

В зале погас свет, начался показ киножурнала и меня временно посадили рядом на пустовавшее место, предназначенное для запоздавшего папиного начальника. Отец, похоже, хотел «умаслить» начальника-сослуживца и захватил с собой по паре бутылок пива «на брата». В зале было душновато и, не дожидаясь дяди Володи, отец быстро утолил жажду прохладным пивом с названием «Жигулёвское». Пустую бутылку он поставил на пол рядом с другими неиспользованными. Сослуживец задерживался, отец ещё больше нервничал, а тут ещё и я возьми да скажи:

– Папа, я хочу по-маленькому…

Отец ещё больше занервничал. Выходить со мной из зала в туалет в разгар демонстрации фильма ему явно не хотелось, и он сурово ответил:

– Терпи, казак, атаманом будешь.

Я не хотел быть атаманом и терпеть было невмоготу. Ерзая на деревянном откидном кресле, я ещё громче взмолился:

– Папа, я хочу пи-са-ть!

Соседи зашушукались и бросили пару неодобрительных реплик. Тут уже вмешалась мать:

– Дорогой, чего ты мучаешь ребёнка, своди его в мужской туалет.

В это время у отца сработала военная смекалка. Он взял пустую бутылку из-под пива и шепнул мне, показывая на горлышко:

– Давай, исполни своё маленькое, но гордое дело. Надеюсь, ты не промахнёшься. Поторопись, пока идёт киножурнал. Никто не увидит и не услышит.

Заставлять и убеждать меня было не надо. Во-первых, от позывов у меня «рябило в глазах», а во-вторых, в зале было темно, а значит и не стыдно. С облегчением я поставил наполненную бутылку рядом с остальными на пол, взобрался на пустующее рядом место и невольно погрузился в перипетии киножурнала. Тут подоспел и дядя Володя, тяжело дыша, он извинился за опоздание. Ласково погладил меня по голове, почему-то потрепал по щеке и, шутя, поблагодарил по уставу:

– Спасибо, сынок, за охрану и оборону моего места. Можешь теперь покинуть свой пост.

Я освободил ему кресло, перекочевав на колени отца.

В разгар просмотра киножурнала отец предложил своему начальнику-сослуживцу освежиться пивком. Дядя Володя схватил бутылку и тут же припал губами к горлышку, утоляя нестерпимую жажду. Его кадык ходил ходуном от жадного заглатывания содержимого. Отец тоже попивал пиво, рассчитывая на одобрение начальства. Вдруг дядя Володя поперхнулся, скривил недоуменную гримасу, понюхал горлышко бутылки и громогласно произнёс такую матерную фразу, от которой похолодели все кинозрители, сидящие рядом. Глаза его горели в темноте недоумением и ненавистью:

– Что это за пойло, японский городовой? Мочой несёт.

Ситуация ещё больше накалилась, когда засмеялись, еле себя сдерживая, близлежащие зрители, оказавшиеся общими знакомыми. Они видели мои детские потуги и всё сразу поняли. Не задумываясь, соседи по кинозалу стали делиться язвительными впечатлениями с остальными зрителями, желающими из любопытства узнать причину общего веселья.

Засмеялась, не сдержавшись, и моя мама.

Отец тоже едва сдавливал в себе смех, пытался объясниться и успокоить невинно пострадавшего, но у него ничего не получалось.

Киножурнал закончился, в зале загорелся приглушённый свет для опоздавших. Многие зрители оборачивались, чтобы посмотреть на пострадавшего, не сдерживая улыбки и смех.

Дядя Володя перестал быть приветливым дядей Володей, превратился в недружелюбного начальника. Он продолжал вполголоса ругаться, сплёвывая без остановки себе под ноги. Желваки на его раскрасневшихся щеках ходили ходуном от злости и публичного позора. Его явно подташнивало.

Перед тем, как выйти из зала в мужской туалет, он сверкнул на меня гневными глазами и прошипел:

– Никому, сцыкун, об этом не рассказывай.

Меня эти слова обидели. Уж лучше бы он их не произносил. Я тут же, не задумываясь, как можно громче ему ответил невинным голосом, чтобы все в зале услышали:

– Хорошо! Я никому не расскажу, как вы мои сцаки выпили!

В этот драматический момент мои слова в наступившей тишине услышали не только ближайшие зрители-сослуживцы. Почти половина зрителей небольшого зала повернули головы в нашу сторону, чтобы разглядеть главного виновника торжества. При виде кривой гримасы дяди Володи смех зрителей мгновенно разнёсся по всему залу.

Чем закончился фильм, я не помню, но, похоже, что кинопредставление своим родителям я устроил «по полной программе». После поспешного ухода начальника отца мои родители долго смеялись над случившимся и после окончания сеанса вместе со многими зрителями.

В малочисленном после войны военном гарнизоне г. Берегово, где все друг друга хорошо знали, это происшествие стало новостью номер один. Ещё два месяца сослуживцы подтрунивали над попавшим в переплёт начальником, то предлагая ему отпить пиво прямо из горлышка бутылки, то задавая недвусмысленные вопросы с подковыркой. На многих вечеринках случившееся вспоминали, обсуждали и приукрашивали сочными красками, добавляя всевозможные комментарии. Доставалось и моему отцу, когда ему, например, шутя, говорили:

– Поскольку мы все идём сегодня на свадьбу к нашему другу, может, захватишь с собой сына, а то невеста больно страшновата. Вдруг нальёт ей фужер своего «пива»?

Дядя Володя не на шутку обиделся и долго не общался с моими родителями. Говорят, что с тех пор он вообще прекратил пить, даже пиво. Но это уже другая история.

Безбилетник

Когда я заметно подрос, отцовская хитрость с моим невинным проходом в кинозал на взрослые киносеансы, да ещё и без билета, была уже невозможной. Бабушки-контролёрши встали грудью на защиту моей нравственности. Да и мама сдержанно возражала отцу, заботясь о моём воспитании. Кроме того, я был узнаваем и популярен среди многих любителей кино после пивного эпизода.

Родители, увы, стали одни уходить в кинотеатр, а меня оставляли с молодой няней, Ларисой Заречной, которая была родственницей и ученицей в классе профтехучилища мой мамы.

Однако таинство кинематографа меня бесповоротно заворожило на всю жизнь. Семя любви к киноискусству было уже брошено в благодатную почву детского воображения. Одному мне было скучно и тоскливо встречать вечера без кинофильма и родителей, и я терпеливо дожидался в своей детской кровати, когда же наконец-то они придут с очередного киносеанса. Моя няня Лариса только и делала, что разводила руками, когда из кинотеатра возвращались мои родители:

– Полюбуйтесь. До сих пор не спит. Всё вас ждёт.

Папа с мамой слегка бранили меня за то, что я ещё не сплю, но, чтобы меня убаюкать, отец вместо сказок, которых он толком и не знал, начинал рассказывать содержание просмотренного кинофильма. Так было проще и интереснее. Ему не надо было читать мне книгу с детскими стихами, забавными рассказами, напрягать память или что-то выдумывать. Пока мать хлопотала на кухне, отец охотно пересказывал мне сюжет фильма, густо приукрашивая его свежими впечатлениями, яркими эмоциями, острыми оценками и меткими комментариями. При этом всегда доставалось «на орехи» и актёрам, и сценаристу, и особенно режиссёру.

Таинственное слово «режиссёр» въелось мне в память, хотя значения его я тогда не понимал.

В те дни, когда родители не могли сходить в кинотеатр, отец перед сном пересказывал мне ещё раз полюбившийся фильм. Иногда пересказ одного и того же фильма доходил до пяти-шести раз. Правда пояснения и оценки с каждым разом немного менялись. Мы вместе с отцом удивлялись храбрости актёра Джонни Вайсмюллера в американском кинофильме «Тарзан – повелитель обезьян» (1932), восхищались мужеством военных разведчиков в фильме «Звезда» (1949), сопереживали драматическим событиям в фильмах «Смелые люди» (1950), «Баллада о солдате» (1959), «Судьба человека» (1959), смеялись над героями кинокомедий «Максим Перепелица» (1956), «Карнавальная ночь» (1956), «Полосатый рейс» (1961) и др.