Озеро теней

– Где был, там уже нет, – сухо ответила Анна, окидывая девушку недовольным взглядом. – Мы помогли ему, в то время как ты непонятно где была.

– Я была у себя, просто ты не соизволила зайти в мою комнату и проверить, – голос Ники был ледяным, развернувшись, она отправилась к Аристарху Георгиевичу, как королева, которая решила покинуть наскучившую её аудиенцию.

Старик сидел на стуле и спокойно наблюдал за тем, как его дом поглощает огонь. Он был спокоен и совершенно не выражал никаких эмоций, лишь завидев девушку, он искренне удивился.

– Я думал, тебя нет дома. Где ты была?

– Я заснула, – вздохнув, ответила Доминика. К ним присоединился Артур, Анна и Адриан не пришли, и Ника решила, что они отправились вдвоём на прогулку. А они втроём просто наблюдали за огнём и за тем, как сгорает дом.

Глава 18

Пожар длился на протяжении всей ночи, и пламя успокоилось только с появлением первых лучей солнца. Когда холм озарился светом, постепенно пробуждая сонную землю, последний огонёк исчез, и дом снова приобрёл свои предыдущие очертания, будто бы он и не горел вовсе. Артур сидел с ними до поздней ночи, он молчал и наблюдал за огнём, а потом просто удалился домой. Ника и Аристарх Георгиевич наблюдали за восхитительной и опасной игрой пламени, совершенно не волнуясь, что оно может переброситься на траву. Позже старик объяснил, что такое в этом мире невозможно. Он так же сказал, что ему смешно от того, насколько глуп был поджигатель, однако Ника с ним не согласилась. Наверняка это из-за неё дом старика пострадал, и им пришлось всю ночь сидеть на улице и наблюдать за этим действом. Она даже предполагала, что это дело рук Дениса, он так и не успокоится, пока не расквитается с ней. Анна не приходила, хотя Нику это совсем не беспокоило, она больше была погружена в раздумья об увиденном накануне сне и разгадкой странных фраз Смерти и Судьбы. Она так же вспомнила предсказания цыганки, коей и являлась Судьба в её облике. Если с последней у неё практически нет шансов встретиться, то, возможно, Смерть сможет ответить на волнующие её вопросы. Однако, как попасть к Смерти и поговорить с ней, при этом, не рискуя своей жизнью?

Как только огонь исчез, Ника, вслед за стариком, отправилась домой, желая прилечь и укутаться в тёплое одеяло. Её морозило, а от постоянных мыслей разболелась голова. Ей хотелось бы узнать суть своего пребывания здесь, причину, чтобы исполнив её ускорить встречу с Ангелом и вернуться домой, пока её семья окончательно не распалась.

Она потеряла счёт времени, иногда ей казалось, будто бы она проваливалась в дремоту, которая окутывала её в свои сети, затем резко пробуждалась, чувствуя, как пульсирует боль в виске. Когда солнце было достаточно высоко, а день в самом разгаре, Ника заставила себя покинуть комнату и отправиться на кухню. Настроение было не из лучших, а в душе возрастала тревога. Что, если она не успеет вернуться домой? Что, если Ангел не придёт вовремя? Что, если она погибнет? Это лишь часть вопросов, которые крутились в хаосе её мыслей. Она хотела отвлечься, поскольку быть наедине с собой сейчас ей было достаточно сложно.

На кухне сидел Аристарх Георгиевич, он разложил свои искусные панели на стол и рассматривал их. На некоторых он подправлял какие-то штрихи, некоторые просто гладил. Ника медленно подошла к столу и присела напротив, обращая внимание на каждую панель. Всего их было семь, и они были разных размеров. На самой большой была изображена целая семья, пожилая пара стояла позади двух пар помоложе, а возле одной находились дети. Ника догадывалась, что старик изобразил свою семью, поскольку эта панель лежала поодаль от остальных и каждый раз, когда его взгляд падал на неё, он тяжело вздыхал. На следующей был изображён сгорбившийся старик, который смотрел на портрет женщины. Он напоминал ей Аристарха Георгиевича, но она не спешила убеждаться в этой мысли. На панели чуть меньше была изображена Смерть в плаще, а напротив женщина, напоминающая цыганку. Ника не удержалась и автоматически потянула к ней руки, но заметив строгий взгляд старика, тут же остановилась и руки повисли в воздухе.

– Тут Смерть и… – она замялась, притянув руки к себе и спрятав их в карманы. Она не знала, как представить ему цыганку.

– И Судьба,– вздохнул старик, притягивая к себе эту панель. – Она любит являться в образе цыганки, по крайней мере, именно таковой я видел её.

– Вы видели Судьбу? Где? Когда? – Ника заметно оживилась, в надежде, что общение со Смертью можно избежать.

– Как только пришёл в этот мир. После Смерти, естественно. Она не говорила со мной, однако она говорила со Смертью. Судьба редкая гостья в этом мире и увидеть её большая удача.

– Что за игры она ведёт? – разозлилась Ника и, уловив любопытный взгляд Аристарха Георгиевича, поспешила объясниться. – Она гадала мне и Артуру. Она сказала, что моё время ещё не пришло, однако я не случайно здесь оказалась. Так же я видела её во сне, в момент своей гибели. Она говорила Смерти, что та должна забрать меня в этот мир. Что я должна исправить чью-то ошибку. А ещё она бросила фразу, что за меня борется Смерть и Жизнь.

– Ты живая, а твоя везучесть говорит именно о том, что борьба Смерти и Жизни действительно ведётся. Жизнь могущественна и она даёт тебе силы.

– Я не понимаю. Смерти так легко убить меня, забрать мою душу…

– Нет. Сама Смерть не может убить тебя, таков закон. Она может это сделать либо руками мёртвых, либо заставить тебя совершить самоубийство. Но убить твою душу самостоятельно она не может. У неё нет на это прав.

– Но она пыталась убить меня, когда я была около своего тела…. Она хотела убить мое тело, сжать сердце…

– Когда душа находится близ своего смертного тела, у неё появляется такая возможность. Она может воздействовать на тебя через твоё тело, но над душой у неё нет влияния. Ты живая и тебя оберегает сама Жизнь. Ей принадлежат лишь души мёртвых. Я принадлежу ей, а ты принадлежишь Жизни.

– А Судьба?

– А что Судьба? Только ей одной ведомо, что она подразумевала под этими фразами. Я не могу знать, что там тебе предначертано.

– Откуда вам столько известно?

– Я старый человек, достаточно мудрый. А то, что я рассказал тебе, знает каждый мёртвый. Просто ты Живая, ты другая, тебе непонятен наш мир. Спроси у Артура или Изгоя, они ответят тебе тоже самое. Это знание появляется в нас само собой. Оно естественно. Я просто знаю и не думаю, откуда. Погибнешь ты, и тебе откроется это знание.

– А Жизнь? Она может явиться в обличие, как Смерть или же Судьба? – Ника не могла успокоиться, она хотела получить ответы на свои многочисленные вопросы, хотя бы на некоторую их часть.

– Я никогда её не видел, не знаю. Но в этом мире возможно всё, – Аристарх Георгиевич отложил панель со Смертью и взглянул на крайнюю с другой стороны. Она была небольшой, и на ней было изображено поле, усыпанное трупами, в окопе лежал солдат, который держал в руках автомат, а рядом с ним лежал раненный товарищ. Ника заметила, как в глазах старика проскользнула боль, она смогла уловить это чувство. Она всегда знала, что в мире нет ничего страшнее войны, когда люди вынуждены бороться друг с другом, когда страны не могут найти общий язык и между ними завязывается конфликт. Она знала, что это ужасное время и пусть она никогда не видела его воочию, кроме как в фильмах и книгах, но она прекрасно понимала, что это время боли, страданий и потерь. Время, когда Смерть вступает в свои права, а Жизнь проигрывает. – Чего бы я пожелал живому миру, так это жить мирно, беречь друг друга. Я бы пожелал, чтобы наши дети, внуки, правнуки никогда не познали этого ужаса, через что довелось пройти мне. Каждый, кто видел то ужасное время, никогда не жил.

Ника молчала и слушала проникновенные слова Аристарха Георгиевича. Она не перебивала его, понимая, что ему необходимо выговориться. Она помнила, что бабушка Гера часто вздыхала и рассказывала матери, что дедушка часто вскакивает по ночам, ему снятся кошмары, где он снова и снова возвращается на поле боя. Бабушку же это время практически миновало, она родилась в 1942 году, и практически не помнит саму войну, но она помнит другое – голод, время, когда за продуктами выстраивались очереди, когда кусок хлеба был роскошью. Дедушке было десять тогда, никто не посмотрел на его возраст. Он сам не раз говорил, что чудом выжил и что сам Бог его берёг.

– Это мой друг, мой боевой товарищ, Костя. Мы вместе служили, вместе прошли все бои, но вот последний он не пережил. Мы тогда направлялись в Берлин, победа была близка, но его подстрелили. Он умер у меня на руках, – послышался протяжный вздох и старик опустил голову. Молчание становилось невыносимо тяжёлым, Ника будто бы переживала утрату друга вместе с ним. – Он мечтал об этой победе, жил одной мыслью о ней. И я дал ему клятву сделать всё, что будет в моих силах, чтобы помочь заполучить её. И так произошло.

Ника ещё помнила рассказы о войне в школе. У них был собственный музей посвящённый событиям страшной войны. Под него было отведено несколько классов, а благодаря старым учителям, он был хорошо устроен. Прямо на входе они попадали в класс, в котором все стены были увешаны старыми газетами, фотографиями героев и уцелевшими письмами, приказами. Под стеклом располагались более ветхие экспонаты, а так же некоторые виды боевого оружия и патронов. Как только они с классом попадали туда, учителя принялись рассказывать вводную историю войны, начиная с известных причин её возникновения, насколько это было внезапно. Затем их проводили во второй класс, где висели некоторые предметы одежды солдат, воссозданный макет землянки и другая часть оружия, на стенах так же присутствовали фотографии. А третий класс представлял собой длинный стол, за который обычно предлагали садиться ученикам, чтобы продолжить рассказы. Когда наступало девятое мая, музей обычно был наполнен людьми, приходили местные ветераны и для них накрывался стол с разными вкусностями, торжественно дарили цветы, а они пускались в рассказы своей невесёлой молодости.

Ника всё это помнила, как сейчас, будто бы час назад она вышла из музея, ещё находясь под впечатлением от рассказа ветеранов или их учителя. Она любила походы в музей, хотя и ей постоянно становилось тоскливо, она сопереживала людям прошлого столетия, искренне жалея, что их жизнь была настолько мучительна.

Взгляд старика скользнул на оставшиеся три панели, и Ника проследила за ним. На одной была изображена природа и множество животных, больше всего Нику поразило то, что каждое животное было искусно выделено, каждый штрих, каждая тень. Некоторые художники не способны изобразить подобное на холсте, а он смог вырезать из дерева. В самом дальнем углу паслась стая овец, а у дерева спал пастух, и на его животе лежала голова сторожевого пса. Уже чуть ближе к нам располагалось пастбище с разнообразием животных, там и корова, щипающая летнюю травку, лошадь, махнувшая своей гривой, куры, мирно гуляющие по полю и коты. Ника с восхищением подумала о том, что Аристарх Георгиевич достаточно терпелив, не каждый способен сделать работу настолько качественно и кропотливо.

На предпоследней панели был изображён портрет женщины, и Ника предполагала, что это Элона Анатольевна, супруга Аристарха Георгиевича. Сама девушка не видела её, она общалась с ней много раз по телефону, а вместо неё на осмотр дома отправлялся её отец, поскольку сама Ника была поглощена выпускными экзамены, а потом сдачей ЕГЭ и выпускным балом. Она сразу определилась, что отправится именно в этот город и в университет, таково было желание её души. И она с лёгкостью поступила.

Женщина на портрете была достаточно милой, даже смешной. В уголках её глаз и губ были собраны морщинки, что свидетельствовали о добром нраве и весёлой натуре обладательницы. Собственно, она сама помнила, что Элона Анатольевна в разговорах часто прибегала к шуткам, и что отец был ею доволен. У неё были небольшие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Ника перенесла портрет в воображение и ярко представила перед собой её облик. Вот она перед ней, у неё красивые, большие глаза, зелёного цвета. Отчего-то Доминике хотелось так думать. Затем она видит её курносый нос, а затем тонкие, бледные губы и пухлое лицо, на котором появляется здоровый румянец. Вот она смеётся, произнося свою очередную шутку, и её смех разносится по комнате, заряжая своим оптимизмом.

– Тут мне её очень не хватает и всё же я рад, что она жива, что у неё есть возможность наслаждаться жизнью, – протяжно вздохнул старик и отложил панель к портрету своей семьи. Осталась последняя и Ника увидела на ней столкновение двух машин, огромной фуры и легкового автомобиля. А над столкновением как бы парила девушка, так, будто бы её кто-то нёс на руках. И над всем этим возвышалась Смерть и ехидно ухмылялась.

– Это… – растерялась Ника, догадываясь, что там изображена её гибель. Она ощутила, как по спине прошёлся нервный холодок, и жуткие кошмары ночи будто бы снова привиделись ей. Она отвела взгляд в сторону и заметила в дверях Адриана. Он пришёл настолько тихо, что никто из них не заметили его.

– Ты, – просто ответил Аристарх Георгиевич и, заметив Адриана, поприветствовал его.

– Прошу прощения, я лишь хотел убедиться, что с тобой всё хорошо, – мягко произнёс Изгой, вежливо извинившись за своё внезапное вторжение. Аристарх Георгиевич отмахнулся и собрал свои панели. Пробубнив что-то себе под нос, он покинул кухню, оставив ребят наедине друг с другом. Между ними повисла неловкая тишина, они так и не поговорили после странных событий прошедших дней. Но беда в том, что Доминика желала разговора и хотела открыться ему, а Адриан всё достаточно хорошо обдумал прошлой ночью и решил, что разговоры тут излишни, как и сами чувства, наполняющие их. Она уйдёт, в любом случае уйдёт, а он останется в этом мире, как проклятый навек узник.– Анна дома?

– Её со вчерашнего дня нет, – пожав плечами, произнесла Доминика. – Адриан… – она уловила его взгляд, такой тёплый и родной. Не зная она, что он мёртвый, вполне сочла бы его за живого, подобного себе.

– Да? – спросил он, придавая тону как можно больше холодности и равнодушия. Звук собственного имени из её уст был достаточно мягким, трепетным и взывающим к объятьям. Но он этого боялся, боялся привыкнуть к ощущению счастья, только погрузиться в него и потом сразу же лишиться. Он специально ушёл сразу же, как Доминика отправилась к Аристарху Георгиевичу, ему необходимо было время, чтобы прийти в себя. С Анной он там же и простился, она могла только отвлечь его от собственных мыслей.

Он практически не спал ночью, обдумывая сложившуюся ситуацию. Не смотря ни на что, он был уверен, что Ника в безопасности, поэтому он мог спокойно поразмыслить над тем, что происходит. Чувство, наполняющее его, волшебное, однако он понимал, что то, что сейчас доставляет ему радость и счастье, потом будет медленно его убивать и отравлять всё его существование. Он так же понимал, что дав этим чувствам выход, он рискует навлечь беду на Доминику, она может совершить глупость, попытаться остаться с ним, а это невозможно. Есть всего два варианта для неё: либо она возвращается в мир живых и продолжает там свой путь или же отправляется в Небесное царство, где дальнейшая её судьба будет решаться уже Богом. Он решил вернуть былой холод в общение и сохранять дистанцию.

– Я никогда не видела твою комнату. Мог бы ты показать мне её? – Нике хотелось бы многое сказать, но она видела, что Адриан не расположен к подобной беседе, а в его коротком ответе проскользнуло достаточно много холода. Ника была не из тех, кто долго и мучительно томится от чувств, а вчера, после того, как он крепко обнял её, она поверила, что и он испытывает к ней что-то. Теперь будучи уверенной в его чувствах, она хотела раскрыться, чтобы между ними не было недосказанности, и поделиться с ним своими знаниями о Судьбе и Жизни, она хотела предложить ему поискать их, возможно, они могли бы помочь в решении его проблемы. Теперь, когда она точно знала, что внутри неё живёт любовь, она понимала, что судьба Адриана ей не безразлична и пусть даже им не суждено быть вместе, она хотела бы ему помочь. Она верила, почти знала, что есть способ, который бы определил его в один из миров. Эти мысли посетили её внезапно, как луч солнца среди тёмной тучи.

Адриан не стал возражать, к тому же сегодня его мучители отсутствовали дома, куда они отправились и зачем, он не знал, да и ему не было до них дела. Весь путь до дома они сохраняли молчание, однако Адриан ощущал на себе взгляд девушки, и ему стоило немалых усилий игнорировать его. Он хотел бы обернуться, посмотреть в её глаза, сказать что-нибудь приятное, но он твёрдо решил, что данный путь – утопия, которая в последующем станет очередной гирькой на его плечах.

В доме было тихо и прохладно, и они миновали холл, прошли небольшой коридор и остановились у входа в просторный зал. Красоту убранства Ника видела через стёкла, вставленные в двери. Адриан достал небольшой ключик на красной нитке и раскрыл дверь, пропуская девушку вперёд. Ника сама не понимала, что ожидала увидеть, поэтому рассматривала комнату с неподдельным любопытством. Она была сравнительно небольшой, однако достаточно уютной и светлой. Обстановку не портили серые стены, на которых совершенно отсутствовали обои. Пол был уложен тёмно-серым ковром, у стены, напротив окна, располагалась одноместная кровать, однако создавалось ощущение, что он ею не пользовался, поскольку там совершенно отсутствовало постельное, лишь в углу Ника заметила расстеленное на полу покрывало.

– Я не могу спать на кровати. Это место моей…. – он замялся и тяжело вздохнул, направившись к одной из прикроватных тумбочек. А Ника в мыслях добавила: «смерти». Она не заметила, как он быстро спрятал в карман подарок Аристарха Георгиевича, она была поглощена созерцанием комнаты. Собственно, на кровати, пары тумб и шкафе всё убранство комнаты и заканчивалось. Отсутствовал стол, кресла или хотя бы какой-нибудь стул. Часть комнаты была пустой, что зрительно увеличивало её размеры. Ника подошла к окну и заметила, что оно выходит на задний двор, ведущий прямо к тропинке, по которой она в прошлый раз спасалась от мёртвых. Она решила запомнить место расположения окна, поскольку считала, что это ей ещё обязательно пригодится.

– Несмотря на пустоту, у тебя тут достаточно уютно, – обернувшись, призналась Ника. – Гораздо уютнее, чем моя комната в доме Аристарха Георгиевича.

И снова молчание. Адриан будто бы вовсе не участвовал в разговоре и нарочно не поддерживал темы Доминики. И она не понимала, что снова с ним произошло. Она решила больше не тянуть, от природы привыкшая действовать быстро и решительно.

– Нам надо поговорить, – на одном дыхании и достаточно быстро произнесла она.

– Не понимаю о чём ты, – пожал плечами Адриан и сел на кровать, намеренно отвернувшись от девушки. Он взял с тумбочки том стихотворений Лермонтова, его любимого поэта, и начал рассматривать его, листать страницы.

– Ты всё прекрасно понимаешь, – вздохнула Ника и подошла к нему. Она присела рядом, так же смотря в сторону и собираясь с духом. – Я о поцелуе под дождём.

– Я бы не хотел об этом говорить, – сухо ответил он. – Это было ошибкой.