Калужские писатели в эпоху перемен

Ни за что не скажешь по внешнему виду, что он писатель. А на самом деле, так оно и есть. Причем, временами очень серьёзный в своих исторических романах, обучая нас попутно и старославянскому. А временами весьма живой в своих детективах.

Помню, как его запоздало принимали в 1997 году в Союз писателей России. Понравилось мне очень: встаёт из темного, заднего ряда очень чинного собрания Калужского отделения Союза писателей растрепанная, крупная, вспотевшая фигура, проходит через весь зал к столу председателя, кидает на стол семь толстенных томов в суперобложках и небрежно так говорит: “ Вот мои рекомендации!» И припечатывает их мясистой лапой. Ни тебе выклянчивания рекомендаций, ни подобострастия. Даже просто просительной нотки не прозвучало.

Тут же ряд членов Союза начинают ходатайствовать за него, а ряд других громко вспоминать, что они уже давали ему рекомендации. Причем, давным-давно. И все дружно, единогласно (уникальный случай для Калужского отделения СП) голосуют за приём. Выглядело это прямо как в сказке или американском кино со счастливым концом. Полный «хэппи-энд», красиво аж жуть!

Пустил бы и я тут умильную слезу, если бы не знал долгих предшествующих злоключений в течение семи лет по поводу приёма и нелёгкого писательского труда в течение десяти последних лет. Включая, между прочим, и писание романов под столом на коленке во время бурных дебатов и заседаний в редакции ежедневной областной газеты.

Его пример, наверное, в тысячный раз подтверждает старую, как мир, истину: «К таланту нужно приложить много-много труда». И только тогда получится что-то запоминающееся.

Конечно, в первую очередь нужен талант. Во-вторую труд. Но вот на третьей стадии очень нужно понимающее и сочувствующее издательство. Как тут не вспомнить добрым словом издательство писателей «Золотая аллея» и лично редактора Солнцеву. Многим оно помогло впервые увидеть свет, ну а Александру Ларину просто-напросто сделало имя.

Шесть из восьми книг, со второй по седьмую, выпустила «… аллея», которые и стали для Александра золотыми ключиками. Вот они:

Детективная повесть «Выстрел на зимнике», 1991 г.;

Приключенческие повести «Москва, март 1935-го», 1991 г.;

Исторический роман “ Оружейничий», 1992 г.;

Исторические повести «Тайный Офеня», 1994 г.;

Исторический роман «Не принимай крещенья дважды», 1994 г.;

Детективные повести и роман «Оборотни в Сан-Суси», 1995 г.

Имея шесть таких ключей да плюс первую книгу «Набат» (1990 г.) от Приокского издательства, можно было уже ногой открывать двери московских издательств. Что Александр и сделал, издав в одном из них в 1996 году «Якутский синдром». Хотя и там не всё так просто. Я вот до его случая не знал, – оказывается, чтобы издать детектив серии «Черная кошка» в издательстве «ЭКСМО» (спонсор «Что? Где? Когда?»), надо пройти через сито шести независимых рецензий. Вообще-то, если экономически подумать, так и должно быть, ведь чтобы издать и продать 30 тысяч экземпляров одной книги (а это громаднейший тираж по нынешним временам), всё должно быть чики-чики.

Ларин достойно прошёл это сито и, более того, у него на корню купили рукописи на пять книг (!). Первая из которых, «Двойной крест», уже выходит в декабре этого года. И теперь по способу зарабатывания на жизнь, он один из немногих профессионалов, то есть живёт только на гонорары. Тут надо сразу сказать, ему крупно повезло, он встретил издательство, которое и издаёт, и само же продаёт тиражи.

Таких издательств в стране осталось считанные единицы. Большинство пошли по легкому пути: «Вы нам деньги, а мы вам тираж. И делайте с ним, что хотите».

Вот и ходят писатели, почти как уличные торговцы, вразнос торгуя своими книжками. Какой срам для государства! Особенно для такого, как Россия, где писатель всегда был больше, чем писатель. А теперь его превращают в торгаша со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это только на видимом плане, а что творится на Тонком плане из-за этого безобразия!

Да и на гонорары чтоб прожить, надо издавать по две толстые книги каждый год. А это, поверьте, каторжный труд, иссушающий мозг.

Процитировать 8 романов, как вы понимаете, я не смогу, – никакого места не хватит. Ограничусь только рассказом “ Черный квадрат “ из восьмого номера журнала «Наш современник» за текущий год:

«… мужчина должен совершать поступки. Вот…»

«… А что, восточные гаремы не зря придуманы: опыт тысячелетий. Только сейчас и начал понимать, что такое женщина».

«Одну любить действительно почти подвиг, сам проверил: не каждому под силу».

«Художнику, которого… может обидеть каждый, живётся нынче оч-чень трудно».

Тост: «За тишину в душе. Без неё нельзя жить».

«Надо в себе сохранить человеческое, а то ведь живём, как придётся, стали забывать, кто мы, откуда и зачем».

В жизни он простой, компанейский, запросто откликается просто на «Сашу». Но в пьяном угаре невыносим, может и оскорбить, и в драку влезть. Держится и выглядит на тридцать лет, а подсчитал по журналу и… чуть со стула не упал. Не поверил глазам, пересчитал и снова поперхнулся.

Оказывается, ему уже пятьдесят! А если быть совсем уж точным, то 23 апреля исполнилось 51. Ведь он же не всё время в тёплом кабинете за письменном столом сидел. В том числе и на заводе работал, и пять лет мотался по геофизическим экспедициям. А в экспедициях ленивые не задерживаются, выметаются через месяц. Там, как на фронте, мужское братство и сразу видно: Кто чего стоит? И работа на износ.

Это заставило меня крепко призадуматься. Призадумавшись, начал вспоминать всех знакомых писателей и поэтов. И оказалось, что многие выглядят лет на пять-десять моложе. Стал искать причину и, кажется, нашёл: все они ещё по-детски открыты миру, всё им интересно, всё ищут, всё ещё учатся. И секрет долголетия многих, особенно прозаиков, мне кажется, именно в этом.

    Октябрь 1997 г.

Экс – Холопов

Юрий Холопов

Познакомился с ним в 1996 г. – смутнейшем году новейшей истории России. Во всех средствах массовой информации восхваляли западный (читай, американский) образ жизни и якобы общечеловеческие ценности. На всех каналах Центрального телевидения круглосуточно крутили предвыборные рекламные ролики Ельцина с засекреченным 25м кадром, – зомбировали россиян. Через американские боевики внедряли вседозволенность, крутое насилие, посредством игровых токшоу насаждали куль всеобщей погони за деньгами.

И многие поддались. Даже в провинции. В областных газетах стали появляться статьи о прелестях «цивилизованного» западного общества. А один поэт и мелкий чиновник призвал с трибуны срочно собранного Съезда молодых писателей не обращать внимания на творимые в стране бесчинства, запереться в квартирах и писать, писать для чистого искусства. Дескать, позже это назовут «Золотым веком российской поэзии». Другой его коллега из Москвы договорился до того, что обозвал патриотизм «последним убежищем негодяев». Купленные на корню СМИ тут же подхватили эту гнусность и растиражировали на всю страну.

В той обстановке массового умопомрачения трудно было быть патриотом. Но Юра Холопов был. На рожон и трибуны не лез, возможно, из-за интеллигентности, неконфликтности и мягкости. Однако имел внутри несгибаемую пластину убеждений. Есть у него в душе несколько крупных принципов, полученных ещё в юности, и он им не изменяет до сих пор. Патриотом был, патриотом внутренне остаётся, патриотом, видимо, и умрёт.

На творческом вечере в честь его 50-летия, любители искусства для искусства удивлялись тому, что он из поэтов стал серьёзным краеведом. У меня же ни на секунду не возникало ни удивления, ни сомнений в закономерности такого превращения. Ведь в самой своей фамилии Холопов носит проклятое прошлое царизма – гнусности крепостного права. Отменённое 146 лет назад, оно до сих пор даёт отрыжки в поведении некоторых людей. Мне, родившемуся и выросшему в Башкортостане, где крепостничества никогда не было, это видно особенно остро. Так вот, свидетельствую: Юра никогда не был «холопом». И своим поведением в смутные годы, поэтическими сборниками, а особенно, краеведческими книгами о славных сынах России, заслужил почётную приставку к своей фамилии: Экс – Холопов. Так бы ему и надо подписывать свои книги.

    24 февраля 2007 г.

ЧЕРНИКОВ

Побывал на юбилейном творческом вечере писателя, члена Союза писателей России и д. фил. н. Анатолия Петровича Черникова. Он проходил 12 января 2016 г. в Центральной городской библиотеке им. Гоголя.

Анатолий Черников

Узнал много нового о жизни и творчестве Черникова:

Родился в древнем большом волостном селе Князищево – более 1000 человек, переименованном в 1919 году в… Ленино. Лихвинский уезд, упоминаемый, насколько помню, сразу в нескольких древних письменных источниках, в 1929 году отнесли к Тульской области и также переименовали в Чекалинский район. Основатель села – друг Ивана Грозного, князь Колокольцев, ходивший с ним на Казань. Затем селом владел князь Горчаков (27-е колено от Рюрика).

Отец, Пётр Алексеевич вступил в ряды ВКП (б) на фронте, в самом тревожном 1942 году. Погиб 16 февраля 1945 года (!) под Бреслау. По решению Постдамской конференции эту территорию, по настоянию СССР и Сталина, союзники отдали Польше. Ныне поляки распахали могилу Петра Черникова и сажают там картошку (?!). В целом, в село не вернулось с войны 176 основательных мужиков, пахарей, что породило массовую «безотцовщину». Поэтому до 5-го класса Анатолий ходил в лаптях. Но у всех была надежда и чувство локтя. Старинную церковь в селе закрыли. Относительно других мест, довольно поздно – в 1937 году. Десятилетку Анатолий заканчивал за 18 километров от родного села и каждую субботу пешком ходил домой. В армии служил 3 года, дослужился до старшины. Звание старшина в Советской армии было очень уважаемым и почётным. Во многом, порядок в армии держался именно на них.

Писать начал в 1958 году в районной газете, о хороших людях села. В аспирантуре учился в Москве, в МГПИ им. Ленина. Закончил её за два года и защитил кандидатскую диссертацию «Дореволюционное творчество Шмелёва». Долгие десятилетия проработал на филологическом факультете Калужского госуниверситета. Написал несколько книг-исследований о Шмелёве, Борисе Зайцеве, поэзии великого князя Константина Романова и др. Защитил докторскую диссертацию. Шесть раз за эти десятилетия его приглашали на работу в Москву, в том числе и в Институт мировой литературы. Но он остался верен милой, уютной Калуге.

Библиотека развернула мини-выставку из книг Анатолия Черникова. Начиналась она из толстенного, шикарного тома «Научная элита Калужской области». Никак не ожидал, что в области имеется столько докторов всех мыслимых и, даже, замудрёных наук. Но потом вспомнил о первом наукограде страны городе Обнинске и прозрел. Конечно, в томе присутствует и доктор филологических наук А. П. Черников. К юбилею Анатолий Черников издал и свои воспоминания «Пути земные». Помимо его воспоминаний, там есть ещё статьи двух профессоров из Москвы и Николая Лукичёва из Калуги о нём самом.

На юбилейном вечере Анатолий Петрович читал свои… стихи из потрёпанного блокнота, чем, признаюсь, немало меня удивил. В том числе, прочитал стихотворение «Грёзы и явь», где упоминается и моё имя, что было уже совершенно неожиданно для меня. В финале заведующая краеведческим отделом библиотеки прочитала стихотворение Алексея Золотина, посвящённое Анатолию Петровичу. В ответ, Черников экспромтом прочитал своё – «Золотой наш Золотин». И вообще, вёл он этот вечер живо, ярко, как хороший актёр – не зря в юности мечтал стать профессиональным актёром. Удивила и собравшаяся публика – сплошь руководители городских библиотек. Не помню такого за 18 лет постоянного посещения всех творческих вечеров в Калуге. Да-а, не зря сказано «Век живи, век учись».

    19.01.2016 г.

Светлана Соколова – Сидорова

Светлана Соколова – Сидорова

Светлана – моложавая, симпатичная женщина. Приветливая, отзывчивая, мягкая в общении. И при этом, каким-то чудом умудряется уже 12 лет руководить Калужской областной организацией Российского Союза профессиональных литераторов. Там уже 72 члена, есть свои отделения и в Обнинске, и в Людиново, и в Калуге, и в Кирове, и в Козельске, и в Малоярославце, и по одному литератору в Думиничах и Ферзикове.

Большинство членов – это молодые в душе, но пожилые по паспорту поэты, отработавшие на производствах, заработавшие большой жизненный опыт. И пришедшие в поэзию уже после выхода на пенсию. То есть люди с давно устоявшимися взглядами и с некоторым самомнением насчёт собственного таланта.