Лиловые орхидеи

– Бэй, хочешь продолжать со мной бегать на зимних каникулах?

Она смотрит на меня с подозрением.

– Э?э?э… ты собираешься приехать в Мейпл-Крик?

Если бы!

– Нет. Но мы все равно можем вместе бегать. Ну, каждый понедельник и среду в это же время.

Какое-то время она молчит, и я уже готов хлопнуть себя по лбу за то, что я такой идиот и подкаблучник.

Но тут я замечаю, что у нее на лице появляется улыбка.

– А как быть с разницей во времени? – спрашивает она. – Ты будешь бегать раньше или мне надо бегать позже?

– Я не хочу очень рано вставать на каникулах. Давай ты будешь бегать на час позже?

– Думаю, я смогу с этим жить, – говорит она. – Жаль только, что я не смогу видеть твою ужасную потную физиономию вживую.

Это наталкивает меня на еще одну мысль. Если я сейчас все сделаю правильно, это принесет мне большую пользу.

– Дай-ка мне свой телефон.

Я останавливаюсь и протягиваю руку. Она тоже останавливается и хмурит брови, но протягивает мне телефон. Я держу его на расстоянии вытянутой руки и делаю селфи. Потом возвращаю ей телефон и продолжаю бежать.

Она догоняет меня.

– А я что, пустое место? – спрашивает она. – Тебе разве не нужна моя фотография?

Да! Миссия выполнена.

– Нужна, конечно, – говорю я, осознавая, что все остальные девушки, которых я знаю, скорее бы умерли, чем дали себя запечатлеть в таком потном виде. Но это Бэйлор. Она не такая, как все остальные девушки, которых я знаю. И это одна из вещей, которые я в ней люблю.

Нравятся!

И это одна из вещей, которые мне в ней нравятся.

– Дай сюда, – требует она, снова останавливаясь.

Я передаю ей телефон. То, что она делает дальше, меня изумляет. Она делает три или четыре фотографии – на всех она корчит невероятно смешные рожи. На всех ее лоб покрыт потом. А хвостик растрепан от ветра.

Чеееерт.

Жду не дождусь, когда доберусь до дома и хорошенько рассмотрю эти фотки.

Бэйлор: Прости, Гэвин. Я невнимательно посмотрела на свое расписание. У меня последний экзамен утром, а не днем, как я думала. Я пропущу сегодняшнюю пробежку.

Черт!

Как она могла не знать, когда у нее последний экзамен? Наши преподаватели практически всю последнюю неделю про них талдычили. Может, Бэйлор врет? Может, она рассказала Говнюку про наши пробежки и он больше не разрешает ей со мной бегать? Я должен это выяснить. Я не могу позволить ей уехать на каникулы вот так.

Я: Ты уже сказала как-там-ему про наши пробежки?

Бэйлор: Крису? Нет.

Она все еще играет в нашу игру. Это хорошо.

Я: А собираешься?

Бэйлор: Да.

Я: Врешь.

Бэйлор: Может быть.

Я: Ты правда не знала про экзамен?

Бэйлор: Я знала. Просто не хотела испытывать неловкость, вот и все.

Это что-то новенькое. Означает ли это, что она будет по мне скучать и не знала, как со мной попрощаться? Черт, эта девушка приводит меня в полный раздрай. Я переключаюсь на галерею и любуюсь ее прекрасным лицом. На одной из фотографий она показывает мне язык. На другой она хмурится и морщит нос. На последней она широко улыбается – той улыбкой, от которой на правой щеке у нее появляется ямочка, – и косоглазит.

Я: Спасибо за фотографии.

Бэйлор: И тебе спасибо.

Я: Удачи на последнем экзамене и хорошего полета домой!

Бэйлор: И тебе!

Я: Не забудь про наши пробежки.

Бэйлор: Ни за что! Увидимся в январе, Гэвин Мэддокс Макбрайд.

Я: До встречи, Бэйлор Кристина Митчелл.

Вот и все.

Я кладу телефон на стол. Это будет самый долгий долбаный месяц в моей жизни.

Глава 8

Я пришел слишком рано. Уверен, что пришел слишком рано, но я больше не мог ждать. Я снова смотрю на часы.

Мы ни разу не разговаривали. Мы не написали друг другу ни одной эсэмэски. Мы ничего не говорили про весенний семестр и про то, что произойдет утром в понедельник, когда начнутся занятия.

И вот я жду, как какой-нибудь проклятый щенок ждет, когда хозяин выведет его на прогулку. Я хожу кругами и гадаю, появится ли она. Прошло больше месяца. За это время многое может произойти. Вполне возможно, что у нее за это время появилось кольцо на пальце. Такая фигня часто случается в праздники.

Я рассказал о ней маме.