В Стране Гудка 5. Про старые времена

– А почему татарская, – удивился Сидор.

– Не знаю, – пожал плечами Митрофан, – Со времен Золотой Орды повелось, что они у нас казной распоряжаются. Их вотчина.

– Что делать будем, государь, – сделал скучное лицо Задворкин, – Зима скоро. Без дров не обойдемся.

– N-ск тогда до будущего года придется отложить, – задумчиво ответил Сидор, – А вот насчет Курляндии, – он сделал паузу и, потерев рукою, лоб добавил, – Может у кого какие предложения есть? А то все я, да я.

–Так мы можем, пожалуй, за полцены, взяться за шведа, – произнес, вставая боярин Засечин, – а потом отдадите, когда деньги в казне появятся. Если конечно, княжна возражать не будет, – и он с кривой усмехнувшись повернулся к Забибулиной.

– Я не против. Первый раз что ли, – согласилась княжна.

– Ну, давайте тогда так и сделаем, – обрадовался Сидор потирая руки.

– Тогда на сегодня все вопросы закрыты, – встал, Задворкин, и следом, с шумом поднялись остальные.

– Подождите, – вспомнил вдруг Сидор, – Мне вот, что у вас тут не понравилось. Зачем это вы на Лобном месте поляков прилюдно порите?

– Это к боярину Мерзлинскому вопрос. Это по его части, – грустно ответил Задворкин.

– Боярин Мерзлинский, – сделал шаг вперед, боярин похожий на человека толь что съевшего что-то горькое. – Ответственный за культурно- просветительское направление. А чего здесь плохого? Порют и порют. Жалко их что ли? Главное народу нравится.

– Какое-то средневековье, честное слово. И перед иностранными туристами неудобно будет, если вдруг приедут, – Сидор укоризненно посмотрел на Мерзлинского.

– Тогда где их, пороть прикажите, – недоуменно произнес Мерзлинский.

– На Болотной площади, можно, – предложил Задворкин.

–Подождите, а что вообще нельзя не пороть, – вставил Сидор.

–Люди могут не понять и зароптать, – вздохнул Мерзлинский, – Привыкли уже за столько лет.

– А давайте, попробуем недельку не пороть, – хитро посмотрел на всех Сидор, – Может и не заропщут?

– Как прикажешь государь, – неохотно согласился Мерзлинский, вставая в строй.

– Тогда, товарищи, на сегодня заседание считаю закрытым, – приподнялся с трона Сидор, и бояре, кланяясь, вышли из зала.

– Фу, – кажется, для первого раза ничего получилось, – облегченно произнес Сидор.

– Нормально, – согласился Митрофан, – Только зря ты поляков пороть запретил. Прав Мерзлинский. Какое, никакое народу развлечение было. И любовь к родине прививало.

–Какую любовь, – опешил Сидор.

– Как какую? Ненавидеть поляков, это как родину любить. Так всегда было.

– Какие же вы отсталые, – покачал головой Сидор.

– Куда, нам до царей. Мы люди простые, необразованные, – обиженно ответил Митрофан, и добавил, – Ступай государь в трапезную. Там, Аксинья обед уже приготовила. А я пока бумаги на подпись подготовлю.

– Это другое дело, – обрадовался Сидор, спрыгивая с трона.

***

Из открытой двери трапезной, шел ароматный запах от лежащих на столе, еще теплых осетинских пирогов. Чуть в стороне, на кушетки, в каком то, до неприличия коротком сарафанчике, сидела улыбающаяся Алиска.

– Вот те раз, – засиял лицом Сидор и с трудом проглотил набежавшую слюну, – Ты сама, что ли пирогов напекла?

– Вот еще, – усмехнулась Алиска, – Петрович, твой приходил. Он, тут недалеко, на Серой площади ими торгует, – И, встав, она взяла в руки кувшин с водой и скомандовала, – Давай руки мой и за стол.

Она полила из кувшина, и Сидор присев к столу, с жадностью набросились на пироги.

– Жизнь то налаживается, – доев последний пирог и запивая квасом, с настроением произнес Сидор.

– Он теперь каждый день, будет пироги приносить, – убирая со стола, сообщила Алиска.

– А как мы рассчитываться будем, – вспомнил про деньги Сидор, – В казне денег не то осталось. Сегодня последние распределили.

– В казне никогда нет денег, зато у всех бояр ломиться, – с иронией ответила Алиска.

– Это, что значит, – не понял Сидор.

– А то и значит, – вдруг стала серьезной Алиска, – Каждый должен пользоваться своим положением.

– И я, – с испугом посмотрел на нее Сидор.

– А ты, государь в первую очередь.

– Это как?

– А так, – лицо Алиски сделалось расчетливым, как у татарской княжны Забибулиной. Она загнула мизинец на своей руке и стала перечислять, – Отпиши сначала дяде имения, какие он у тебя просил, и еще десяток добавь. Он тебе с этого половина дохода будет, на блюдечке с голубой каемочкой приносит.

– Какому дяде, – не понял Сидор.

– Моему дяде, а твоему Светлейшему князю Митрофану, – с усмешкой ответила Алиска и, загнув второй пальчик, продолжила. – Поставь на прибыльные места своих людей.

– Да я кроме тебя, Петровича и этого, ну, Акима с которым приехал, больше никого не знаю, – сделал глупое лицо Сидор.

– А больше никого и не потребуется, – уверенно произнесла Алиска, – Петрович будет с кабаков и торговли налог собирать. Через Акима всю соль, что в Кваскву завозят, будем продавать. На, мелкие расходы, я думаю, нам хватит. Ну, а дальше поживем, и боярские подряды начнем трясти, – и она, задумавшись на немного, добавила, – Но здесь лучше, через Задворкина действовать. Он сообразительный. А там и на международную арену выйдем.

– Подожди, – оторопело, остановил ее Сидор, – Но это же незаконно.

– Почему не законно, – искренне удивилась Алиска, – Ты же царь. Какой еще закон нужен? Или ты хочешь, чтобы я по вечерам в кабаках перед пьяными купцами стриптиз танцевала?

– Не хочу, – чуть не застонал Сидор.

– А раз не хочешь, тогда слушай меня, – и она, встав, подошла к двери, открыла ее и крикнула в глубину, – Эй дядя, где там твои бумаги. Давай неси, а то государь в опочивальню уже собрался идти.

Тут же в трапезную выбежал радостный Митрофан с кипой бумаг и чернильницей.