В Стране Гудка 5. Про старые времена

– А, ты как сюда попал, – подходя к нему, протянул руку Сидор.

– Строганов от соли отказался. Пришлось сюда везти. А по дороге половину товара забрали, за переезд по мосту, и за место здесь, – криво улыбнулся Аким, – Да и торговля не шибко идет пока.

– Пироги, пироги, горячие пироги, – раздался бодрый голос, проходящего мимо лоточника.

– С чем пироги любезный, – придержал его за руку Митрофан.

– Так, с мясом, с рыбой, с хреном. С чем хочешь, – повернулся к ним лоточник с добродушной улыбкой, на круглом, красном, обветренном лице, и с редкой сбившейся бородкой.

– Петрович, – удивленно воскликнул Сидор.

– Точно, Петрович, – еще больше растянулся в улыбке тот, – Мы где-то раньше встречались, барин?

– Не раньше, а позже, – вспомнив, где он находится, ответил Сидор.

– Так каких пирогов желаете?

–Три с мясом давай – ответил Митрофан и протянул Петровичу серебряную монетку.

Тот снял крышку из большого плетеного короба, висевшего у него на животе, и поддев деревянной вилкой вытащил, по очереди каждому, три ароматно пахнущих, больших, круглых пирога, – Кушайте, господа хорошие.

– Вкусные, – обжигаясь, с жадностью, откусил пирог Сидор.

–А то, – гордо задрал голову Петрович, – Это по старинным осетинским рецептам приготовлено.

– Вот ты врать-то горазд. Где здесь осетинам взяться, – покрутил недоверчиво головой Митрофан.

В это время над площадью раздался дребезжащий звон небольшого колокола, и толпа дружно повернулась в ту сторону, откуда доносился звон и загалдела: «Ведут, ведут. Сейчас начнется», – раздались со всех сторон радостные возгласы.

– Эх, плохо видно отсюда, – вытянулся на цыпочках Петрович, вглядываясь в ту сторону, – А вперед уж не пройти.

– Что там за представление, – поинтересовался Сидор.

– Так сейчас на Лобном месте польских шпионов выявлять будут, – ответил Петрович и, оглянувшись на Акима, попросил, – Друг, пусти на телегу. Оттуда лучше видно будет.

– Залезайте, не жалко, – согласился Аким и они, опираясь на его руку, по очереди взобрались на самый верх, на мешки с солью, откуда сразу хорошо стала видна вся площадь.

В это время на Лобное место, где должно было происходить представление, поднялись под жидкие аплодисменты тот самый интеллигентный с моноклем, который вчера приказал пытать Сидора, вместе с ним вышла одетая в черное длинное платье и в черном монашеском колпаке на голове, худая женщина.

– Сама инокиня Белова сегодня пожаловала, – прокомментировал Митрофан, – и, нагнувшись к Сидору, прошептал ему на ухо, – Вовремя государь, я тебя вчера вычислил и освободил. А то бы сейчас у них там, на Лобном месте под кнутом признавался.

– А в чем признавался, – так же шепотом, спросил Сидор.

– В том, что ты польский шпион и против Квасковского государства.

– Спасибо, – поблагодарил Сидор, – Я тебе этого не забуду.

– Не мешайте смотреть, – недовольно оглянулся Петрович, и они замолчали.

В это время, интеллигентный с лорнетом, взмахнул рукой и в наступившей тишине произнес.

– С хорошим солнечным днем вас, православные.

– И вас, вас, – закричали из толпы, – Давай начинай. Заждались уже.

–Все, все, – согласно закивал тот, – Начинаем. Давайте вводите шпионов.

– Стоп, стоп, стоп, – вышла вперед монашка, – Нельзя раньше времени, называть подозреваемых шпионами. Только если сами сознаются под кнутом. Все знают наши правила?

– Знаем. Знаем. Начинай уже. Не томи, – закричали из толпы. И тут Сидор по голосу и взгляду узнал в монашке Рыжую, главную ведущую с Нашисткого телеканала.

– Это, что по телевизору тоже показывать будут, – забыв, где он находится, взглянул на Митрофана Сидор.

– Чего, – открыв удивленно рот, посмотрел на него Митрофан.

– Ничего, извини. Перепутал.

– Итак, – в это время произнес интеллигентный, – Выводите первого.

Тут в толпе появилось какое-то оживление и через нее стали пробираться к Лобному месту, двое стрельцов, в красных полукафтанах, таща под руки, высокого худого мужика, с подбитым глазам. Они поднялись по ступенькам наверх, и встряхнув мужичка, стали поворачивать его по сторонам, показывая публике.

– Савелий Крамаров, – показал рукой в сторону мужичка интеллигентный, – Так он представился при допросе. И даже после дыбы не назвал своего настоящего польского имени.

После этих слов, толпа зашумела, грозя Савелию кулаками, а некоторые стали бросать гнилыми яблоками и кусками конского навоза, коего было под ногами в изобилии. Савелий стоял с опущенной головой и не реагировал на летящие в него предметы.

– Крепкий орешек, – с уважением произнес Митрофан.

– А теперь начинаем делать ставки, – взмахнула рукой Рыжая и среди толпы начали бегать одетые в яркие колпаки молодые ребята с ведрами, куда народ бросал деньги, а те им давали что-то взамен.

– Дай, мне шестерки, – бросив две монеты в ведро, подбежавшему малому, попросил Митрофан. На что тот протянул ему, два медных прямоугольника с цифрами «шесть».

– Мне, пожалуй, троечку, – протянул деньги Петрович и получил пластину с цифрой «три».

– Будешь ставки делать, – спросил у Сидора Митрофан.

– Что за ставки?

– С какого раза ударом кнута, сознается Савелий, что он поляк, – и Митрофан почему- то взял себя рукой за горло, показывая удушение.

– А если он не сознается, – почему-то спросил Сидор.

– Ха, – ехидно усмехнулся Митрофан, – Такое редко кому удается. Ведь запорют тогда до смерти.

– Нет, я не буду, – замахал руками Сидор. – Тоже мне казино.

В это время молодчики в колпаках, закончили обходить народ и, поднявшись на площадку, поставили перед Рыжей несколько ведер собранными деньгами. Та, заглянув поочередно в ведра с воодушевлением произнесла:

– Все ведра наполнены больше чем наполовину.