Перламутровая заря: 10 попыток забыть друг друга

– Ничего себе: они же похожи, как две капли воды. Впервые вижу близнецов вживую, – поразмыслила про себя представительница прекрасного пола, продолжая наблюдать разговорную перебранку двух фантомных братьев, переводя заинтересованный взгляд с одного на другого.

– А я-то тут причём? – недовольно скрестив руки на груди, уточнил «тёмный» парнишка.

– Сначала ты не разбудил меня, а потом ещё и ушёл в школу один! В очередной раз!

– Вообще-то, я разбудил тебя и понятно сказал, что пойду на учёбу раньше, чтобы успеть зайти в магазин. Я же не виноват в том, что ты снова заснул, балбес!

Крашеный блондин, грозно мечущий гром и молнии, уже собирался яростно возразить, однако спонтанно перевёл взгляд на терпеливую девушку, всё ещё ожидающую конца их словесной дискуссии, и безвозвратно позабыл о зверском желании высказать брату все самые «лестные» словечки.

– Ой, а у тебя такие глаза необычные. Красивые-е-е, – мягко изогнув мясистые губы в миражном подобии хитрой лисьей ухмылки, обратился к первогодке белокурый парень, после чего другой, названный Тору, хлёстко стукнул его по голове, доходчиво донося, что братец снова начал далеко не с того.

– Ай, больно же! – показательно потерев пылающий затылок и злобно взглянув на врага, прошипел причёсанный блондин, после чего снова повернулся к представительнице прекрасного пола, спрятав устрашающую гримасу за доброй кошачьей маской. – Прости за то, что я ненароком столкнул тебя утром. Я очень спешил и поэтому не заметил тебя.

– Всё в порядке, – ответила русоволосая особа, легко улыбнувшись в ответ, демонстрируя, что она не держит ни зла, ни обиды, больше не раскаявшемуся мальчишке, а его молчаливому клону, яростно прожигающему «родственное отражение себя» пристальным взором цитриновых камней.

– Вот и славно. Меня, кстати, зовут Нагаи Сэтоши, – довольно пропел блондин, чуть склонив голову и притянув широкую ладонь к мускулистой груди, подобно галантному принцу из детских сказок.

– Ну, а я, как ты уже поняла, его брат – Сэтору. Нагаи Сэтору, – обречённо добавил темноволосый близнец.

– Так его имя всё-таки Сэтору? Видимо, Тору – это просто такое сокращение, – проанализировала полученную информацию первокурсница. – Моё имя Яманака Минори.

Шатен, сумевший полноценно пробежаться взглядом по приятной собеседнице лишь тогда, когда на его мощных плечах больше не числилось ни капли громоздкого бремени ответственности за бестактный братский поступок, сразу же обратил внимание на обворожительное мерцание девичьих глаз. Он даже позволил себе некоторое время полюбоваться этим зрелищем неписаной красоты, способным в считанные секунды очаровать любого бродячего художника, пока его светленький дубликат-торпеда задавал новой приятельнице цепочку из стандарных вопросов.

Внезапно оживлённую подростковую беседу прервал громкий мужской голос, раздавшийся из раздвижных дверей спортивного зала:

– Эй, близнецы, где вы потерялись?!

– Идём уже! – тотчас выкрикнул Сэтоши, подпихивая свою безэмоциональную «тень» к громоздкому помещению, в котором полным ходом уже шла разминка волейбольного клуба. – Ещё увидимся, Минори-чан!

– До встречи, – немногословно попрощался Сэтору, и близнецы тотчас сорвались с места, оставив за собой лишь дымное облако пыли, поднявшейся в воздух бесформенным шлейфом.

– Необычные ребята, – только и успело мелькнуть в смятённой девичьей голове.

Глава 2. «Беззвёздный вечер, одинокая пачка печенья и многообещающее знакомство».

Минори вернулась домой ровно к пяти часам вечера. Одноэтажное здание молочно-кофейного оттенка с багряной черепичной крышей встретило девушку гробовой тишиной, свидетельствующей о том, что кроме неё внутри никого не было. Однако стоило старшекласснице лишь стянуть с плеча лямку нелёгкой школьной сумки, как вся призрачная пелена умиротворения, бальзамом ложащаяся на уши, была всецело разорвана странным раскатистым грохотом, раздавшимся из кухни. Хотя, на самом деле, этот грохот вовсе не показался Яманаке странным: за последние тринадцать дней он стал совершенно обыденным и мог прозвучать в просторах дома в любое время суток. На лице шестнадцатилетней шатенки с красочными глазами проявилась снисходительная улыбка, и добродушная первогодка, немного вымотанная минувшими занятиями и происшествиями, сладостно протянула:

– Эй, Хикари, ты где?

Не прошло и пяти секунд, как из-за угла вдруг вылез маленький котёнок с шёрсткой пепельного цвета и яркими глазными пуговками оттенка безбрежных океанических вод. Наткнувшись на свою заботливую хозяйку аквамариновым взглядом, крохотный пушистый комочек тотчас подбежал к её оголённым ногам, желая поскорее получить ежедневную порцию любви и ласки от нежных девичьих рук, бесспорно, умеющих доставлять непередаваемое удовольствие своими истомными прикосновениями.

– Здравствуй, малыш, – приятно умиляясь мордочке усатого животного, утробно урчащего что-то себе под нос, чуть ли не пропела Минори, а затем, аккуратно взяв зверька на руки, она понесла его в свою комнату.

Юной Яманаке подарили одномесячного котёнка на её шестнадцатый день рождения, около двух недель назад – двадцать шестого марта, и с того самого запоминающегося дня она души не чаяла в этом вечно шныряющем по дому шалуне и уделяла ему чуть ли не всё своё свободное время. Хикари являлся любопытным, резвым и игривым маленьким котиком, что, в принципе, и свойственно столь молоденьким животным, однако поздними вечерами, разлёгшись рядом со своей ненаглядной хозяюшкой, полюбившейся дымчатому сорвиголове с первого взгляда, он становился необычайно спокойным и тихим, как мышка. Он мягко тёрся небольшим тельцем о девичью ногу или руку, тихонечко мурлыкал, мог прикоснуться мокрым носиком к щеке Яманаки, после чего всегда засыпал на её груди, согревая скрытую человеческую кожу своим благодарным теплом. Иногда, когда юная особа ощущала себя брошенной, а поговорить было не с кем, она могла доверительно высказаться Хикари. Воспитанный кот же, в свою очередь, внимательно слушал шатенку, подобно психологам, неусыпно выслушивающим своих беспокойных клиентов, страдающих от внутренних переживаний, а затем забирался на женские колени и долго-долго мурчал, напевая расслабляющую успокоительную колыбельную, мгновенно погружающую в сон. Серенький зверёк заменял солнечной, но временами одинокой Яманаке друга, о котором её сердце так безмерно мечтало, и дарил ей искристые лучи радости и смеха даже тогда, когда улыбаться совсем не хотелось.

***

Немного понежившись с голубоглазым пушистиком, шестнадцатилетняя первогодка переоделась и отправилась на кухню в надежде на то, что где-то в запасливых закромах её ящичков ещё осталось что-нибудь съестное. И, к счастью, оголодавшая старшеклассница обнаружила в холодильнике глубокую, прикрытую пищевой плёнкой тарелку с отварным рисом и сытными кусочками курочки, обжаренной в соусе терияки. На туго натянутом прозрачном полиэтилене, сквозь который можно было детально разглядеть каждую крошку аппетитного блюда, красовался неброский листочек белёсой бумаги, по всей видимости, приклеенный на узкую полоску рулонного скотча. Шатенка достала так и притягивающую к себе тару и, прежде чем разогреть вкуснейшую домашнюю провизию и приступить к долгожданной трапезе, аккуратно отцепила шуршащий листок и развернула его маленькими пальчиками. Это была записка. Судя по почерку, в спешке начирканная Яманакой Азуми – матерью девушки.

«Дорогая Минори, мы с твоим отцом после работы поедем на важную встречу и, скорее всего, вернёмся домой поздно, поэтому обязательно хорошо поужинай и не теряй нас. С любовью, мама!» – гласило содержание послания, а в самом низу листа первогодка разглядела ещё одну строчку: «Я оставила записку в холодильнике, дабы кроха Хикари не утащил её со стола, и, не дай Боже, не съел!».

Юная Яманака рассмеялась.

– Могла же просто сообщение на телефон прислать, – с улыбкой подумала русоволосая девушка, держа в руках родительское «предупреждение». – Зачем эти сложности? – Минори направила цветные глаза, обрамлённые пышыми обсидиановыми ресницами, на котёнка, вёртким хвостиком последовавшего на кухню за ней. – Хотя, пожалуй, так даже интереснее, – скромно хихикнула она.

Сытно поужинав, ученица академии Кицунэри вновь направилась в свою комнатку, оформленную в чёрно-белой цветовой гамме, чтобы приступить к выполнению домашней работы, которой, несмотря на первый, как принято говорить – ознакомительный день, было задано прилично. Минори настолько глубоко погрузилась в учебный процесс, упорно стараясь подробнее разобрать пройденные темы и закрепить изученный материал, что даже не заметила, как канареечное солнце за окном начало плавно садиться, а небо окрасилось в цвет спелой малины, постепенно переливающийся в более холодный оттенок, планирующий накрыть кансайский Кобе мрачным куполом беззвёздной ночи.

Когда русоволосая первогодка наконец захлопнула последний учебник, с облегчением отодвинув его подальше, стрелки на часах приблизились к половине девятого вечера, а по ту сторону домашних стен, озарённых искусственным золотом лучиков настольной лампы, практически стемнело. Устало потянувшись, Яманака подловила себя на мысли о том, что ей безумно хочется съесть чего-нибудь сладкого: к примеру, её по-особенному любимого шоколадного печенья с тягучей бананово-йогуртовой начинкой и таящими во рту кусочками вкуснейшего молочного шоколада. Русоволосая старшеклассница приняла решение не отказывать себе во внезапно возникнувшем желании и принялась собираться на небольшую вечернюю прогулку до магазина, находящегося примерно в двадцати восьми минутах ходьбы от фамильной обители семьи Яманака.

Шестнадцатилетняя школьница бегло надела чёрные слим-джинсы, свободную серобуромалиновую футболку и светоотражающую перламутровую куртку и юрко прыгнула за порог, заперев входную дверь на ключ.

***

Погода на дворе стояла довольно тёплая – пятнадцать градусов по известной шкале Цельсия. Лёгкое дуновение, обволакивающее всё вокруг невесомой вуалью, непоседливо подбрасывало в воздух шелковистые прядки распущенных волос Минори и придавало отягощённому уличному эфиру нотки душистой свежести. А дремотная тишина, что стояла в лабиринтных стенах тенистого переулка, позволяла ярким звукам живой природы различимо прилегать к чутким ушам молчаливых людей, изредка проходивших по тротуару.

В скором времени Яманака выползла на центральную улицу, озарённую мерцающими огнями дорожных фонарей и переполненную разноликой толпой суетливых прохожих, нескончаемой вереницей автомобилей, останавливающихся по алому сигналу светофора, а также забитых магазинчиков и закусочных. Старшекласснице безумно нравилось бродить по щербатым тропам вечернего кансайского мегаполиса. В это омрачённое время суток всё вокруг казалось совершенно иным: переливающиеся блики полчища воспламенившихся огоньков, озаряющих город с наступлением темноты, своим электрическим свечением придавали улицам чародейского волшебства и непостижимой таинственности, а силуэтные тени, отбрасываемые исполинскими телесами архитектуры, бравурно танцевали на шершавой поверхности асфальта и стенах многоэтажных сооружений. В затухающем вечернем и загарающемся ночном городке можно было разглядеть всё то, что невидимо для людских глаз в светлое время суток. И, если хорошо присмотреться, можно с эфемерной лёгкостью уловить признаки чего-то магического и фееричного, а дав волю иллюзорному воображению – ощущтить себя главным героем поэтичной сказки или дивного фильма-фэнтези.

Бегло окидывая изучающим, полным простодушного любопытства взглядом каждое примечательное здание, хоть немного, но отличающееся от предыдущего, первокурсница наконец добралась до отлично знакомого ей супермаркета.

Минори не стала напрасно разгуливать по каждому отделу продовольственного зала: она пришла в это местечко целенаправленно – за небольшой, но так безмерно любимой коробочкой вкуснейшего шоколадно-бананового печеньица. Проходя выученным наизусть путём по лабиринту высоких магазинных полок, переполненных обилием разнообразных продуктов, русоволосая девушка двинулась к «сахарному» отделу, в котором смиренно дожидались своего часа дивные кондитерские изделия. Однако, удовлетворённо подступив к заветному «сладкому» стеллажу, она попросту не смогла не обратить внимания на застопорённо стоящего напротив него рослого черноволосого парня, который, по всей видимости, необычайно старательно что-то выискивал или, может, всё никак не мог определиться с выбором заманчивого лакомого угощения. Уж слишком заметной была эта мужская фигура, оделая в свободные тёмно-синие джинсы, заправленную в них белоснежную водолазку с высоким воротом и длинный бежевый тренч.

Несколько неуверенно шагнув ближе и встав рядом с незнакомцем, который, как показалось, мельком взглянул на шатенку, после чего, не слишком зацикливаясь на её образе, вернулся к своему прежнему занятию, вероятно, важному и не требующему никаких промедлений и отлагательств, юная особа сумела рассмотреть его получше. У юноши были чуть удлинённые, аккуратно уложенные обсидиановые волосы, с раздвинутой чёлкой, оголяющей однородный мужской лоб, а его светло-зелёные прищуренные глаза чем-то напомнили девчушке плотоядный змеиный взгляд. Также возле правого глаза брюнета отчётливо виднелась небольшая коричневая родинка, почему-то так сильно привлёкшая внимание немой первокурсницы, нашедшей в этой телесной изюминке нечто обворожительное, исключительное и придающее довольно симпатичному парнишке уникальную индивидуальность. На мгновение Минори показалось, что она уже где-то видела этого обаятельного молодого человека, однако первогодка не стала долго раздумывать об этом, понимая: если она всё же и видела его, то уж точно не вспомнит, где и при каких обстоятельствах. Да и зачем ей вообще об этом вспоминать?

И вот, теперь напротив магазинных полочек молчком стояли двое, прикованные к керамической напольнй плитке и пристально изучающие богатство сладкого ассортимента: черноволосый паренёк и русоволосая девчушка. Школьница всё никак не могла найти то, зачем она явилась в неближний супермаркет в отнюдь не ранний вечерний час, и поэтому с рачительным усердием продолжала суматошно скитаться глазами по стеллажу. И вот, наконец, её неотрывный взгляд наткнулся на единственный экземпляр нежнейшего печенья, укрывшийся за громоздкой пачкой бисквитных ломтиков с начинкой из кофейного мусса. Яманака потянулась рукой к заветной упаковке и уже практически стала исключительной её обладательницей. Однако стоило её миниатюрной ладони лишь невесомо прикоснуться к плотной картонной коробке, обёрнутой в шуршащую заводскую мантию, как совместно с ней это контрольное касание произвела ещё одна рука – по размеру больше, чем компактная ручонка Минори.

Вцепившись в правый бок упакови мёртвой хваткой, старшеклассница машинально повернула голову налево, где напрямую столкнулась с пронзительными мятными глазами незнакомца, который крепко держал эту же самую коробку с другой стороны. Они простояли около семи секунд. Молча. Неподвижно. Просто смотря друг другу в глаза. Не отпуская то, что они оба так долго искали среди изобилия сахарных вкусностей. Однако вскоре русоволосая дама, стремительно свалившаяся с эфирных небес, полных сторонних мечтаний, на каменистую землю неласковой реальности, смутилась и инстинктивно, но при этом нежеланно убрала руку от своего обажаемого рассыпчатого лакомства, обрывисто выпалив:

– Прошу прощения!

Минори в спешке поклонилась, ухватилась за первую попавшуюся упаковку с теми самыми шестью бисквитными ломтиками с привкусом капучино, ранее преградившими ей путь, и, не оглядываясь, бросилась к кассовой зоне.

Статный парнишка озадаченно посмотрел сбежавшей Яманаке вслед, не успев произнести ни единого слова. Он перевёл взгляд узких глаз хризолитового оттенка на коробку с печеньем, всё ещё победно сжимаемую его рукой, а затем снова обратил внимание на ускользнувшую первокурсницу, неуклюже заворачивающую к освободившейся кассе.

***

Пойманная в капкан стыдливости, Минори выползла из супермаркета и медленно двинулась в сторону домашней обители, сгоняя прочь пунцовую краску, заполонившую её сливочное лицо. Однако шестнадцатилетней первогодке, всё прокручивающей на дне пульсирующей головы закадровую киноплёнку своего неудачного вечернего «дебюта», так и не удалось далеко уйти. Кто-то неизвестный невесомо, но в то же время ощутимым движением напряжённых пальцев руки дотронулся до уязвимого плечика школьницы, единичным прикосновением заставив её замереть, нервно вздрогнуть от исступлённого испуга и молниеносно развернуться на сто восемьдесят градусов.

Перед остолбеневшей первокурсницей предстал тот же темноволосый парень, что стоял по соседству в магазине несколькими минутами ранее, яростно сражаясь за мрачно-коричневую упаковку шоколадного печенья. Невесть зачем догнавший её, обаятельный юноша повторил всё снова. Его проницательные фисташковые глаза вновь столкнулись со взором растерянных колоритов русоволосой Минори то ли внимательно изучая, то ли настырно разыскивая что-то в их бездонной глубине. Это нестандартное вторичное поведение со стороны бледного незнакомца заставило окаменевшую от удивления Яманаку почувствовать себя несколько странно. Однако это был не страх. Не напряжение. Не предвкушение нарастающей опасности. Да, что уж там: это даже внезапно пробудившимся чувством неловкости не назовёшь. Скорее, всё было откровенно иначе. Пожалуй, даже слишком иначе. Обезоруженную ученицу Кицунэри, крайне настороженно относящуюся к новым встречам, вдруг охватило ощущение некого внуреннего умиротворения, которое можно познать только тогда, когда рядом с тобой находится на самом деле близкий и преданный тебе человек, с которым вы знакомы уже много лет и доверяете друг другу на тысячу процентов из ста.

– Вот, возьми, – наконец проговорил «оттаявший» брюнет приятным, как показалось Яманаке, гипнотическим голосом и двумя руками протянул девчушке, определённо, чуть не потерявшей челюсть от столь внезапного заявления, купленное им печенье.

– Что Вы? Не стоит.

Рослый парень с гладкими обсидиановыми волосами, немного растрепавшимися из-за скоростного бега, невесомо улыбнулся, после чего продолжил:

– Не нужно этой глупой официальности, пожалуйста. Предполагаю, я не сильно старше тебя, поэтому… – видимо, узкоглазый брюнет бесповоротно сбился с истинной мысли и забыл, что же такого он собирался сказать в продолжение. – В общем, давай на «ты», хорошо?

Распробовав заключительную фразу на слух, Минори ощутила отрадное облегчение, невольно выдохнула и молча кивнула неведомому собеседнику в знак согласия.