Не боись! Как постареть и при этом не сойти с ума

Эту простую вещь хорошо бы понять заранее, чтобы потом, когда постареем совсем, уже не расстраиваться по пустякам.

У мамы, к примеру, лет с пятидесяти (с тех пор как я призвался во 2-ю Таманскую – так совпало) болели колени. Мама работала участковым врачом в Малаховке. Ходила по подмосковному посёлку пешком на вызовы, ибо машину для врачей в ту пору давали редко. От этого, наверное, и заболели ноги.

– Коленка, коленка, коленка моя! – кривлялся я, пытаясь развеселить, как потом начал понимать, ещё не старую маму, когда она приходила вечером с работы.

Мама смеялась.

– От этого не умирают! – продолжал я искать аргументы.

– Я забыла, что у меня ещё есть ноги! – сказала мне уже лежачая мама через не так уж много лет.

Я оказался прав тогда.

Мама умерла не от ног.

А сейчас я хожу и внимательно слушаю, о чём говорят вокруг меня старики.

Скорее всего, части нашего организма рассчитаны на определенное количество движений, нагрузок, лет.

– Почему у тебя развален позвоночник? – спрашиваю Меира.

– А оттого, что я бывший сварщик, – смеётся Меир, – по сто раз в день движением башки опускал на глаза сварочную маску, и вот тебе результат!

Ну да. На уроках истории искусства в худучилище (это было давным-давно) я как дурачок смеялся, когда рассказывали историю про художника Репина, писавшего свои картины кистями с нестандартными, длиннющими черенками с такого большого расстояния, что у него к старости отсохли руки.

А сейчас вспоминаю Илью Ефимовича каждый день, намахавшись с группой в двадцать человек деревянной киянкой и стамесками. Скоро, скоро Репин надо мной посмеётся в ответ!

Но есть способ противостоять.

Надо понижать стандарты. Иначе как привыкнуть к ходункам, слуховым аппаратам, зубным протезам и т. д.?! Даже не хочется продолжать этот список вещей, без которых жизнь становится невозможной.

Недавно слышу, как один дед говорит другому:

Первый: «Ты где пропадал?»

Второй: «На проверках в поликлинике!»

Первый: «И что говорят?»

Второй: «Говорят, что я в порядке!»

Первый: «Скорее всего, они понизили стандарты!»

«Они понизили стандарты!» – это и есть ключевая фраза, позволяющая существовать в старости, так сказать, «здоровым». Понижая стандарты, мы отпускаем ситуацию и перестаём воевать с собственным организмом. Нет, конечно, давайте делать всё – йога, лыжи, бег, переплывём хором Ла-Манш в сто лет, постоим на голове, убежим от инфаркта, никакого нам молока после пятидесяти, ни сахара, ни соли!

Но, по большому счёту, остаётся только смириться и понизить стандарты. Ведь практически за что у старика ни возьмёшься – у него это либо болит, либо этого уже вовсе нет.

– Когда я был молод и красив, – говорит Бенцион, – я сочинял музыку! Да-да! Я написал целое произведение и назвал его «Кантата про простату»! Но сегодня мне уже не на чём ее исполнять…

Да и гены, гены… Если к старости относительно светлая голова – подводит туловище. Или наоборот. Но это потом, не сейчас. В далеком будущем, когда-нибудь, дети начнут рождаться сразу с пластиковым мешочком запасных внутренних органов в кулачке. И все они, эти дети, будут сделаны, наверное, в Китае. А пока всё не так.

Мы же «сделаны из г@)вна».

– Я спешу. Мне сегодня же надо закончить рельеф прыгающего волейболиста, у меня через две недели операция на сердце. Не знаю, вернусь ли?! – сказал мне как-то старый Цви.

Тогда он ещё, кстати, вернулся.

Что за интерес в этой старости? Какой я буду в старости, такой же или сильно поменявшейся (из-за неё)?

В тридцать лет я завёл густую чёрную окладистую бороду.

Я хотел выглядеть старше своих лет. Думаю, что моё желание выглядеть старше было сродни способности каких-нибудь африканских экзотических лягушек раздуваться до невероятных размеров – чтоб тебя зауважали и стали бояться окружающие, то есть возникло – от страха. Потом прошло.

Вообще, все периоды жизни – отрочество, юность, зрелость – я ждал с нетерпением: «Ого, каким я стану!»

Ждать с нетерпением можно всего. Даже, говорят, пенсии можно ждать с нетерпением. Я сам слышал. Только старости не ждут – её боятся.

89-летний Давид тихо говорит мне:

– Каждый день я чувствую себя хуже предыдущего. – Каждый день хуже?! – ужасаюсь я.

– Не переживай так за меня, – говорит мудрый Давид, – тебе-то ещё до старости целых тридцать лет!

Ну как можно таким хотеть стать?!

Основной вопрос – когда эта старость придёт? В каком возрасте? Мне не понять пока. Хотя, по версии Давида, в девяносто она уже точно будет при мне. Кстати, у женщин то же самое. Хотя вот тут подсказывают, что неизбежное приближение старости они начинают ощущать лет эдак с девятнадцати. Может, поэтому они дольше мужчин живут.

Конечно, можно пофантазировать на тему, как много прекрасного получаешь в старости – мудрость (кто приобрёл), свободу творчества (кому надо), финансовую независимость (кто уже достиг или верит, что достигнет), радость от семьи (у кого есть), детей получаешь, внуков, путешествия и так далее и прочее – всё, чего пожелаете. Но только гарантийный срок на наше личное тело, выданное нам при рождении в одни руки, истёк уже довольно давно.

А дальше – как карта ляжет.

Например, 102-летний Петрушка не пьёт таблеток. Вообще не пьёт. Только от больного глаза. Ему же хрусталик поменяли в сто лет и сказали пить таблетки от нового хрусталика.

А 80-летний Альдо в месяц глотает 640 пилюль. А 82-летний Моти – вообще 700 в месяц!

– Пилюли и микстуры – это яд, – справедливо говорит бывший микробиолог Петрушка, – их доктора придумали, чтоб заработать на нас побольше денег. Но я, Саша, очень болен. На следующей неделе, Саша, я тебе скажу, чем я болен. Это секрет!

И пока я достаю из ящика инструментов пилы, киянки и стамески для резьбы, Петрушка начинает, мешая мне, быстро семенить туда-сюда по коридору, крепко держась за ходунки: «Я буду делать “спорт”»!

Одним словом, кому как повезёт. Поэтому мой совет – не заморачиваться мыслями о старости, ну просто от слова «совсем». Жить, как живётся, и радоваться каждому дню, пока нам, обманывая земное притяжение, удаётся с утра принять вертикальное положение и относительно ровно встать с кровати на две ноги.

Недавно попался на глаза кусочек бумаги. Записка. Написана на иврите синей шариковой ручкой: «Доброе утро.

Сегодня пятница. Попей-поешь и, пожалуйста, запри дверь на ключ. На первом этаже сегодня урок резьбы. Я пошла в мастерскую».

– А-а-а!!! – снова смеётся дед Вольф, – а слышал, как одна старуха зашла в рыбный магазин?

– Нет, не помню, уже забыл, расскажи, – просит дед Рафи.