Интересно и легко

Тотальный отказ от покупки лекарств, разоривший крупнейших производителей, также недвусмысленно говорил о том, что самостоятельность людей неуправляемо растёт. Фармацевтика безнадёжно отстала от прогресса генной инженерии, и потерпела крах. Все болезни теперь успешно лечились через стандартные модификации генома, и простейший набор оборудования для внесения таких модификаций был по стоимости как средний смартфон. Сначала фармацевты замалчивали успехи генетики, умышленно задерживали внедрение прорывных разработок, поскольку в производство стандартных лекарств уже были вбуханы баснословные деньги, а существовавшие десятки лет процедуры опробования новых лекарств были чудовищно громоздкими, длительными и дорогими. Но с глобализацией информации тайное стало явным, и люди просто перестали покупать лекарства, излечивая себя от диабета и рака при помощи домашнего биохакеринга.

Объединение человечества в информационном пространстве и уменьшение влияния государства на частную жизнь развивались по экспоненте. Государство боролось с падением интереса к выборам, старалось приструнить корпоративную медицину, не видевшую дальше своего носа, но не поспевало за бегом свободы. Скорость распространения информации и рост самодостаточности людей были значительно быстрее. Злонамеренные силы уже не могли эксплуатировать идеи разобщения, эгоистических национальных интересов, мировых заговоров, – всех возможных мифов, лжи или сокрытия информации, на которых испокон века держалась власть.

Человечество уже давно было единым и воспринимало президентов и правительства своих стран как зловредную, опасную и лишнюю надстройку, потешалось над ними и делало «глухое ухо». Людям не нужно было государство для лечения от болезней и пропитания – с этим справлялась генная инженерия; не нужно было государство и для обеспечения жилищем – напечатать дом в сто пятьдесят квадратов на три-дэ принтере можно было за полдня и стоило копейки. Электрокары и гидрокары собирались как Лего за пару часов. И в одни прекрасный день безобидный бойкот прогноза погоды в далёком сибирском городе приобрёл смысл ясного сигнала – государство стало бесполезным.

Весной 2115 года под эгидой Организации объединенных наций было созвано глобальное совещание, получившее название Ассамблеи Ассамблей. В Ассамблее приняли участие главы стран всех пяти континентов. Целью ассамблеи было подписание документа, на основании которого максимум через десять лет человечество должно было перейти к единому управлению, упразднив органы власти отдельных стран. Глобальное объединение – было единственным, что могло снова заставить людей поверить в нужность и добрые намерения их правительств и парламентов.

– Господа, мы должны ошарашить граждан Земли, – глава союза стран Южной Америки и Канады любил щегольнуть крепким словцом, – ещё никогда наша задача не звучала так наивно и не была столь критичной. Мы должны сделать то, чего от нас ждут меньше всего, и сделать это ради предотвращения грядущей катастрофы. Прогнозы показывают, что граждане Земли, самодостаточные и смакующие свою самодостаточность, скоро столкнутся с дефицитом ресурсов. Они привыкли, что блага цивилизации дёшевы и доступны для лёгкого удовлетворения потребностей, но забыли или игнорируют то обстоятельство, что эта доступность стала возможной благодаря усилиям государства и власти. По нашим подсчетам без централизованной организации производства ресурсы иссякнут менее чем через пять лет. Мы не можем использовать войну и тотальную мобилизацию, чтобы заставить людей вспомнить о нас, поскольку на земле кроме ядерного оружия не осталось никакого, и война в такой ситуации самоубийственна. Сокрытие информации – самый беспроигрышный способ манипулирования общественным сознанием, в мире тотального блок-чейна стал для нас недоступным. Любые способы посеять вражду, разобщение и ксенофобию, которые мы с успехом использовали, чтобы не позволить людям усомниться в необходимости нашего существования, неприменимы в эпоху глобальной информации. У нас нет выхода. Для спасения человечества мы должны переступить через себя и в первый раз в истории совершить шаг к настоящему общему благу. Время объединяться друг против друга прошло, пора объединяться по-настоящему. Мы должны создать Правительство Земли.

И такое правительство было учреждено. Люди, ошеломлённые таким невероятно прогрессивным шагом, возликовали и проголосовали за него единодушно. Часы Судного дня в Чикагском университете были переведены с без двух минут двенадцать на одиннадцать часов, поскольку в мире всеобщего согласия угроза ядерной катастрофы сошла на нет, и прочие возможные катаклизмы казались смешными пред мощью объединённого человечества. Мудрейшие государственные мужи были горды своим эпохальным решением, а люди продолжали упиваться свободой и доступностью ресурсов, но настоящая катастрофа ждала за углом.

Двадцать пятого мая 2118 года в семь часов пять минут утра заспанный житель многоэтажного расцвеченного гигантскими голограммами дома в Шанхае обнаружил, что ему давно пора купить новую зубную щётку, поскольку старая от чрезмерно интенсивной чистки превратилась в жидкий клочок из пары пластиковых волосин. Он заполнил купон в интернет магазине, нажал на кнопку «оплатить» в местной криптовалюте, и как только он это сделал, заложенный сто лет назад в коде блок-чейна вирус отсроченного действия разом вывел из строя все существующие на планете цифровые системы, включая электрические сети и спутники.

Земля притихла, погасла и замерла.

Этот вирус, микроскопический клочок компьютерного кода, позже был назван «Ластиком», и новая история человечества с туманным теперь будущим начала новый отсчёт – от Ластика.

Покупка зубной щетки стала октилионной транзакций, записанной в коде блок-чейна первой криптовалюты, и эта транзакция, повинуясь секретному коду, отправила короткое сообщение каждому из сотен миллиардов компьютеров, которые поддерживали базу данных. Сообщение было едва заметным, и, если перевести его с языка кода на человеческий, гласило «Ты – первый!» После его получения каждый компьютер стал считать себя первым в цепочке блок-чейна и моментально сгорел, потому что его огромные мощности предназначались для поддержания гигантского объема данных, которые по крупицам хранились рассеянные по всему миру и могли собраться на любой машине по щелчку мыши. Теперь же каждый компьютер получил сигнал, что информации нет, кроме того, кусочка, который хранится на нём самом. Предмет приложения огромной энергии исчез, и она сожгла нутро цифровых машин.

Земля погрузилась теперь уже в настоящий хаос.

Спустя несколько лет мечущиеся вслепую, истребляемые болезнями голодом и друг другом люди, мало-помалу начали осознавать причину катастрофы и принялись потихоньку восстанавливать технологию, пользуясь накопленными запасами топлива и прочих ресурсов, скудными в масштабах всего человечества.

***

В январе 2128 года – «десять лет от Ластика» – в Каире пятеро Охранников минимальной жизни из местного отряда самоуправления, по приметам, полученным от пешего курьера из Лиссабона, задержали в районе пирамид молодую хрупкую датчанку. Ей не удалось скрыться от преследоватеелей в гигантской кибер-барахолке, которая теперь круглогодично развернулась под треугольными тенями успальциц Хеопса и Тутанхамона. Охранники пережили смертельные дозы радиации и несли на лицах черты генетического вырождения, но обладали при этом острым звериным чутьём и сноровкой. Погоня завершилась вереницей раскуроченных палаток с неработающими мониторами, системным блоками и прочей цифровой рухлядью, и точным броском копья, которое пригвоздило убегающую девушку за обе штанины рваных джинсов к деревянному коробу с мобильными телефонами Она упала и сдалась своим лохматым рослым преследователям с оттопыренными ушами, выпяченными губами, косоглазым и воняющим потом напополам с керосином.

Четверо из пяти Охранников изъяснялись с помощью жестов и слюнявого мычания, тогда как пятый, их начальник, смуглый усатый толстяк невысокого роста, на котором были надеты не бесформенные лохмотья, а чудом сохранившаяся форма Каирского полицейского, не показывал внешних признаков психической неполноценности. В раскалённой духоте бетонной камеры он несколько дней допрашивал задержанную, частично печатая показания на заедающей пишущей машинке, частично записывая от руки, – компьютеры уже много лет оставались грудой металла и пластика.

Девушка проявляла готовность и желание сотрудничать. Она охотно рассказала, что на самом деле разработчик кода глобальной криптовалюты, человек которого никогда не могли вычислить, был отбывавший в начале прошлого века пожизненное заключение на Кубе чудовищный маньяк-убийца. Мать девушки была единственной кроме журналистов, кто посещал убийцу в тюрьме, пока тот не сдох. Она была активисткой фонда охраны окружающей среды и вдохновлялась идеями заключённого о возрождении экологически чистого «мира воды, воздуха, деревьев и животных», идеями, которые он внезапно для всех и для себя самого стал проповедовать на пятнадцатом году срока.

Сидя в одиночной камере, освещаемой днём ночью длинной люминесцентной лампой, вдыхая раз в день свежий воздух во время краткой прогулки по внутреннему двору тюрьмы, где из-за высоченных стен не было видно ничего кроме клочка вечно голубого неба Острова Свободы, свихнувшийся изувер начал формулировать идеи о дивном, чистом мире, и несчастная мать-одиночка, которая прочитала интервью с ним в глянцевом журнале, и написала ему по электронной почте, стала его верным последователем.

«Пойми, чтобы осознать истинные ценности, людям нужно начисто лишиться искусственных», – вещал он бледной, худой женщине, которую только что с трёхмесячной дочерью на руках бросил муж-дальнобойщик.

– Это ваша мать? Она сама написала ему?

Толстый, похожий на усатую жабу охранник в рубашке песочного цвета с коротким рукавом и потными пятнами у подмышек, усердно скрёб огрызком простого карандаша по мятому бумажному листу. Четверо других были тут же, двое сидели верхом на стульях, двое стояли, прислонившись к горячей бетонной стене, тупо пялясь на девушку, время от времени тряся головами и сглатывая слюни.

– По электронной почте. Наш пастор получал пожертвования от какого-то центра помощи пожизненно осужденным и посоветовал матери написать письмо кому-нибудь по базе данных. Типа и личную жизнь устроишь и поможешь изгоям общества, добродетель и прочая чушь. Она случайно выбрала его, а потом и интервью с этим ублюдком опубликовали, с картинками: деревья, речка, хижина в лесу. Мать всегда от такого впадала в экстаз.

– Чего ж ты такая циничная дочка получилась, ай-яй-яй, – охранник ухмылялся и курил, – совсем на мать не похожа.

В первый раз в комнате свиданий женщину поразили чистота и свет. Белые стены потолок, белая мебель – прикрученные к полу железные стулья и столы. Она зажмурилась. Двое охранников, вооруженные дубинками и перцовыми баллончиками, следили за ней с возвышения в центре комнаты, пока она выбирала среди дюжины пустых столов и усаживалась за него, теребя угол блузки. Где-то за стеной в комнате с надзирательницей была её грудная малышка. С ребёнком на свидание не пустили.

Прошло несколько долгих минут, женщина всё время думала о девочке, с которой сейчас сюсюкает толстая тётка в униформе. Встреча с самым знаменитым на земле убийцей её уже не заботила. Она не подумала, что придется оставить ребёнка. А если малышка начнет плакать, а эта мерзкая баба не сможет её успокоить и обидит? Женщина бросила руки на стол, сцепила пальцы в замок так, что они побелели, и просидела еще пять минут, зажмуривая глаза под длинной челкой и уговаривая себя не ринуться прочь из белой комнаты, к дочке.

В конце концов силы бороться иссякли, она вскочила с места, ругая себя за самый глупый и опасный поступок в своей жизни. Охранники дёрнулись от резкого движения, и в этот момент в центре стены открылась белая незаметная до этого дверь, и в комнату ввели заключенного. Наручники были пристегнуты к цепям на ногах, двое конвоиров вели его, поддерживая под руки. Увидев, что женщина встала, один из них выставил вперёд ладонь: «нельзя». Приближаясь к столу, бородатый мужчина в цепях пристально смотрел на неё, а его губы немного кривились то ли в улыбке, то ли в ухмылке. Она попятилась и уселась на место. Конвоиры сняли с него цепи, задвинули стул, и встали по обеим сторонам в двух метрах позади.

Она не могла отвести взгляд. Он здесь больше сорока лет, почему он до сих пор не сошёл с ума? Колючие глаза смотрели на неё неотрывно, а губы всё кривились и как будто пожевывали. Прежде чем женщина успела опомниться, мужчина быстро наклонился через стол, вытянул руку и молниеносно, как жаба хватает языком муху, прикоснулся пальцами к кончику её носа.

– Не бойся. Я всех трогал за нос, – тихо сказал он, и теперь явно с ухмылкой, – нет ни одного человека в этом мире, кого я не мог бы потрогать за нос. Ни единого.

«Нет, похоже, он все-таки свихнулся», – её ладони были влажные и холодные, а сердце скакало где-то у подбородка. Она машинально провела пальцами по кончику своего носа, как будто смахивая грязь.

– Я знаю, о чем ты думаешь, расслабься. Я не сумасшедший.

Усатый охранник перестал писать, замер с карандашом, занесённым над мятой бумагой, и пристально смотрел на девушку. Мгновение прошло в молчании.

– И зачем ему это нужно было, зачем он всех трогал за нос? – он моргнул и поерзал на стуле.

Девушка в удивлении подняла на него воспалённые глаза.

– А разве не ясно? «Если я могу прикоснуться к тебе, я могу тебя убить». Это его слова.

– Вот зверь, а, – охранник крякнул от удовольствия и обратил взгляд на стоящих тут же помощников, которые, подражая ему, радостно замычали и уронили слюну. Усатый с досадой махнул на них рукой.

– Животные. И что он ещё рассказывал?

– Ну, еще сколько раз в день он мастурбирует в свои шестьдесят лет, хотя нет, это он рассказывал тупицам-журналистам, а с моей матерью всё было серьезно. Только философия, звери, вода, воздух и деревья.

Каждую неделю месяц за месяцем худая женщина приходила в белую комнату за солнечным светом и откровением. Она ловила себя на мысли, что раньше с такой же радостью и надеждой шла в церковь. Сначала она пугалась этой радости, потом стыдилась её, но неизменно спешила туда, к убийце, оставляя ребёнка с толстой надзирательницей, которая была рада повозиться с малышкой, но не одобряла дружбы с маньяком.

«Пойми, люди неизбежно повернутся лицом к природе, обретут истинные ценности, когда искусственные исчезнут. Так уже происходило раньше после лютых мировых войн, случится и сейчас и уже навсегда».

Его чёрные, из одних зрачков глаза горгоны действовали как обезболивающее со снотворным эффектом, гипнотизировали впечатлительную женщину и приводили в каталептическое оцепенение.

«Мы избавим людей от ложных ценностей, мы сделаем это с помощью простой программы, кода. Он опутает всю планету, проникнет в каждый компьютер. Он будет питаться исключительно доверием людей друг к другу, болезненной, отчаянной надеждой, что они сами смогут наконец-то построить систему, независимую от прогнившего государства с его вшивой демократией. Стремление к независимости. Они будут верить, что обретут её, послав к чертям государство? Нет. Настоящая независимость – это независимость от самих себя».

Всё сбылось. Созданная людьми в едином прекраснодушном порыве титаническая база данных, опутала земной шар, и достигнув критической массы, запустила Ластик, который снёс к чертям весь лишенный истинной ценности виртуальный мир.

Несчастная женщина, отчаянно ищущая смысл жизни, накарябала на клочке бумаги под диктовку сумасшедшего маньяка коротенький кусочек кода. Она шла по узкой мощеной улочке Гаваны под обжигающим солнцем, под звуки клаве и запах сигар, неся на болтающихся слингах и прижимая к животу грудного ребенка. Рука, опущенная в плетёную сумку, сжимала листок бумаги с кодом и инструкцией по установке. Личинка, из которой через сто лет вырастет чудовищный Годзилла, была посеяна в хилый компьютер из интернет салона в центре Кубинской столицы, и стала доступной через невзрачный сайт, рекламирующий лекарство для похудения, машинку для увеличения пениса и какую-то непонятную криптовалюту. Так был совершён первый и последний в старой истории человечества акт кибер-терроризма с эффектом, отсроченным на сто лет.

– Но это был обман, чудовищный обман, мама, бедная моя мама…

Солнце клонится к горизонту и медленно краснеет. Его лучи проскальзывают сквозь листья пальм и слепят глаза, а пальмы раскачиваются под порывами прибрежного тёплого ветра. Охранники жизни людей свободного Каира скучают, щурятся через узкую бойницу в стене бетонной камеры, безучастно глядя на блики убегающей в океан блестящей солнечной дорожки. Арестованная датчанка рыдает. Она сжимает кулаки от отчаяния и обиды. Потом грязными пальцами она будет размазывать слёзы по опухшему лицу. Она скажет, что чувствует жестоко обманутой и себя, и свою несчастную мать, поскольку предсказания тюремного гуру не сбылись, ведь люди, утратив электричество, не переехали в лес к воде, нюхать воздух и ласкать зверюшек, а начали остервенело восстанавливать свои дебильные компьютеры. Вдохновитель первой кибер-террористки, мало того что маньяк, оказался на поверку ещё и недальновидным идиотом.

– Хорошо, что мама не дожила до этого ужаса.

Девушка будет всхлипывать и стонать, пряча лицо в ладонях, а пятеро нещадно потеющих мужчин, развеселившиеся и возбуждённые видом бессильной женской злобы, по очереди будут насиловать её в раскалённой бетонной коробке, хохоча и показывая гнилые зубы.

– Что ты лапочка, почему же не дожила мамочка. Дожила. Ещё как дожила.

Похожий на голую усатую жабу полицейский, закончивший своё дело первым, курил, сидя в трусах на табурете и наблюдал, как четверо огромных дегенератов, мыча, уродуют женщину на письменном столе, затем поднял из пыли и натянул штаны, застегнул ремень и шлёпнул распластанное дрожащее тело:

– Криокамеры-то уже десять лет как отключились, всех синегубых тогда, кого успели поймать, сразу и оприходовали и допросили, и матушку твою тоже. Всё она увидела. Надеялась проснуться через сто лет в новом чистом мире. Вот дура.

Охранник ухмыляется.