Иначе

Народ постепенно подтягивается, и вот уже в оконный проем я вижу, как метрах в двадцати разукрашивает черную мглу с фоном из высоток с горящими окнами, красный салют.

Мне часто под новый год кажется, что я просто-напросто вырос из всего этого, поэтому волна радостного предвкушения не окатывает меня уже давно. Нет ни елок, ни каникул, ни подарков. Нет украшения квартиры праздничной мишурой. И если буквально три-четыре сезона назад ожидание предновогоднего куража еще хоть как-то присутствовало, обозначаясь желанием хорошенько загудеть и на несколько дней отвлечься от рутинной работы, то теперь и это пропало. Все смазалось. Новогодний залив ебала ничем не отличается от еженедельной пятницы. Ну, либо субботы. Что, блять, за дерьмо?

– С новым годом! – орет кто-то снизу, и раздаются новые хлопки фейерверков.

Лена прислала мне сообщение с поздравлением. Хорошо хоть не спам-дерьмо, которое многие сейчас ставят на рассылку перед подобными датами в календаре. Долбаные стишки. Днище, бля! В этих посланиях отражается вся суть лицемерного мира. Какой, на хер, в них смысл?! Вроде как нужно поздравить, но зачем заморачиваться и писать самому, и уж тем более звонить?! Раньше никогда не отвечал на подобные письма. А сейчас мне и приходят то буквально одно-два, и те хуй пойми от кого. Номера даже в книжку не забиты. Уверен, я у них записан, как «планшет авито» или «даня соляра». А Ленка молодец. В своем репертуаре, без подъебов не обошлось, конечно, но все равно приятно. В ней я не сомневался. Укатила со своим бойфрендом в Эстонию. Как приедет, обещала набрать. С учетом ее характера, не думаю, что типок с прибалтийскими корнями долго протянет. Ну а если к этому приплюсовать Ленкино высокоинтеллектуальное чувство юмора с постоянными вкраплениями сарказма, на то, что мы гульнем на их свадьбе я бы не поставил и дохлой крысы.

Меня не покидали мысли написать Кэйти. Кажется, и повод есть. Пожелать счастья в новом. Но почему-то эта затея не показалась мне стоящей. После того, как у меня оказался ее номер, я легко мог это сделать. Думал, попиздеть с Ленкой на этот счет, как-то не сложилось. Когда мы навещали Леху в больничке, даже речь зашла о ней, но потом Нео рубанулся и стало не до подобных разговоров. Лена в шоке была, конечно. Да что уж говорить, мне также не по себе стало. А Кэйти. Хорошо, что она меня на дистанции держала. В принципе, было сразу понятно, что она не из тех, с кем можно переспать, не напрягаясь. Но как раз это меня и смущало. Было странно, что она могла меня заинтересовать.

Канонада уже не смолкает ни на секунду. Смотрю в оконный проем. На пустыре полный трэш. В основном все с мелкими. Ну а хули? Не думаю, что какой-нибудь взрослый человек, находящийся в здравом уме, стал бы покупать для себя злоебучие петарды и прочую чушь. Поднимаю с бетонного пола бутылку вискаря и иду на другую сторону недостроенного здания, туда, откуда открывается вид на завод. В стеклянной емкости количество спиртного все уменьшается, а я никак не могу поймать равноценную объемам выпитого волну алкогольного опьянения. Вроде что-то есть, но будто я всадил не четверть литра сорокапроцентного пойла, а буквально пару кружек какого-нибудь гребаного евролагера. Можно было бы сослаться на мороз, но буквально вчера твердый минус сменился потеплением. Конечно, ничего не растаяло, так как до ноля к счастью дело не дошло, но сейчас точно не ниже минус пяти градусов по Цельсию. Ветра нет, поэтому в старой парке, надетой поверх кенгурухи, вполне комфортно.

С этой стороны гораздо тише. Облака производятся на фабриках. Из электронщины всегда слушал лишь драмм. Но это название трека какого-то европейского музыканта, специализирующего на техно музыке, почему-то твердо засело у меня в голове. Завод работает в графике двадцать четыре на семь. Ни секунды простоя. Злоебучий конвейер. Вот и сейчас, казалось бы когда вся страна жрет оливье и вливает килотонны спиртного в различных его вариациях, трубы завода все так же выпускают густые клубы пара, заметного лишь в свете желтого освещения промзоны, в черное небо восемнадцатого. Интересно, как долго могут люди вхуяривать в таком графике? Сутки через трое там, или более привычные для завода день/ночь/отсыпной/выходной по двенадцать? Блять, это же пиздец! На минуту мысленно примеряю на себя заводскую робу. Вся жизнь расписана. Точно знаешь, что у тебя нет ни субботы с воскресеньем, ни восьмого марта с двадцать третьим февраля. Фу, бля! Даже думать об этом не хочу! Из кармана куртки начинает с нарастающей громкостью звучать штатный эпловский рингтон. Интересно, кто это? Достаю айфон из кармана. Номера нет в записной. Делаю движение пальцем в направлении, указанном на дисплее, чтобы ответить. Со второго раза трубка снимается

– Да

– Привет, старина, с новым счастьем! – голос вроде незнакомый

– Ага, и тебя также. А кто это?

– Хахахаха! Ты смешной! Конь в пальто! – на другом конце провода некто отворачивает голову от микрофона, – прикинь, спрашивает, кто это?!

– Дай мне трубку, Костян! – кто-то из присутствующих с той стороны, судя по всему, тоже хочет поучаствовать в диалоге

– Убери ты руки, пьянчуга! Ахахаха! – какое-то шорканье, и на дисплее после тройного гудка загорается надпись конец вызова и цифры 0:18, означающие длительность разговора.

Судя по тому, что по прошествии минуты никто не перезванивает, делаю вывод, что пацаны врубились в ошибочности набора.

А когда у нас подобное обжиралово было в последний раз? Прямо чтобы вся грядка поколения совершеннолетия была в сборе. Понятно, что как ни крути, основной костяк – я, Леха и Лена были всегда, вплоть до этого раза. Олег еще в девятнадцать свалил по службе во Владивосток. Там и осел, последний раз года два назад с ним общался. Пит сторчался. Если лет пять назад мы с ним еще как-то контактировали, то сейчас даже примерно представить не могу, где он. Конечно, уже тогда было ясно, что, мягко говоря, не все радужно с его пристрастием к синтетике, слишком уж частил он с порошками и таблетками, но, во всяком случае, совсем конченым он не выглядел. С ним можно было поддерживать более или менее адекватный диалог. Видел я его мельком в конце сентября, наверное. Ошарашенный взгляд и выпирающие скулы – все, что осталось от весельчака Пита. Даже парой фраз не перекинулись, только ебаное «здорова». Естественно, в разные времена еще кое-какие ребята и девки с нами тусовались, но, честно говоря, никогда не считал их даже на долю процента больше, чем просто приятелями. Да и Пита с Олегом вряд ли можно отнести к числу людей, которых я действительно могу назвать друзьями. Очень редко проводил время в их компании, если там не было Ленки или Нео.

И вот он. Новый год в жало. Только я осознаю это, становится как-то не по себе. Я всегда мог обходиться без ребят, но в этот праздник мы всегда были вместе. Мурашки пробегают по коже. Что за дерьмо?! Раскис, как сосунок какой-то. Беру бутыль и делаю огромный глоток односолодового, и в тот же момент в метре от меня раздается оглушительный хлопок. От неожиданности я чуть не роняю из рук бутылку и едва не давлюсь вискарем. Секундное осознание произошедшего. Слышу частые шаги удаляющихся ублюдков. Съебывают. Мы на четвертом этаже. Отсюда есть два варианта, как выбраться наружу. Это, соответственно, две лестницы, ведущие от подвала до самой крыши здания. Выскакиваю из комнатушки и вижу, что малолетки бегут в сторону ближней от нас лестницы. Хах! Они, вероятно, не в курсе, что между первым и вторым убрали дощатый настил, который являлся мостиком между пролетами. Точнее, не убрали, а пустили на обогрев себя местные бичи. Ну, и если взрослый человек днем сможет перепрыгнуть проем, то ставлю всю свою наличку на то, что такие крысята, как эти сдрейфят. Спокойненько прохожу коридором, чтобы не палиться, и оказываюсь на противоположной лестнице. Остается только ждать. Жаль, сигарет больше нету. В ушах еще звенит от ебучей петарды. Достаю айфон и открываю браузер. Единственный минус бани, что на всей ее территории, не считая крыши, практически все время сраное «Е» и вместо загрузки страниц приходится наблюдать злоебучее крутящееся колесо. Долго ждать не приходится, и вот я уже слышу, сквозь взрывы фейерверков, шум камней под ногами приближающихся к расплате пезденышей, и вижу сквозь кирпичную кладку свет фонариков их телефонов.

– Ну чего, пездюки, с новым годом!

Передо мной стоят трое пацанят, возрастом не старше лет двенадцати.

– Извините, пожалуйста, мы не знали, что вы здесь, – говорит один из них, но звучит это не очень правдоподобно. Что удивительно, они даже не пытаются бежать.

– Да ладно пиздеть, не знали вы! Дошли почти до самой крыши, нихера не взрывая, и тут решили хлопнуть!

Свет старого строительного прожектора хорошо освещает лестничный пролет. Еще один есть с другой стороны, но в нем, по всей видимости, накрылась лампа.

– Дяденька, отпустите нас!

Смотрю на малька, который стоит посередине, вглядываюсь в его лицо. Хера себе, вот так встреча!

– Ты же в тридцать втором доме живешь?

– Да, – отвечает он, – откуда вы знаете?

Мои догадки подтвердились. Пезденыш сверху со своими корешками.

– Короче, кто из вас кинул петарду?

Пацанята переглядываются несколько секунд. Никто ни на кого не указывает. Молодцы, зачетно. Сосед сверху опускает голову вниз и тихо произносит

– Это я, извините.

У одной мелюзги начинает звонить телефон. Он поворачивает мобилу дисплеем вверх, фонарик продолжает светить.

– Можно я возьму трубку? Мама звонит.

По всей видимости, пацаны поняли, что имеют дело не с бомжом или наркоманом, а сынок врачихи с освидетельствования из-под лобья взглядом пытается окончательно убедиться в том, что знает меня. Интересно, с учетом наших с ним взаимоотношений, рад он, что я – это я. В том смысле, врубается ли его тупая головенка в то, что на моем месте запросто мог оказаться какой-нибудь урод, который бы и бровью не повел, забирая у уродца его модный телефон, или сделав что-нибудь пожестче.

– Бери, – отвечаю я корешку своего соседа.

Он тыкает пальцем в экран и подносит аппарат к уху

– Але, мам?! Я тебя не слышу, подожди!

По ходу у него глючит динамик, и он включает громкую связь, которая сразу же оповещает мальков о том, что этот год начался для них не совсем радужно, и не только по той причине, что они попались мне.

– Артем, слышишь меня?! Вы что на стройке?!

В трубке дублируются хлопки салютов.

– Мам, нет, мы…

– Сейчас же спускайтесь оттуда! Даю вам три минуты, иначе все отцу расскажу твоему!

– Мам, нет, мы все, идем!

Но то ли связь прерывается от перегруза сетки, то ли мать опездола вешает трубку, но пацан говорит уже в никуда. Расклад предельно ясен. Дополнительный подарок в виде порции пездюляторов им уже обеспечен, но просто так их отпускать нельзя.

– Есть еще петарды? – спрашиваю у них.

Тот, который говорил по телефону, достает из кармана упаковку с мелкими, размером ненамного толще спички, шутихами, и две штуки побольше, примерно с мизинец. Беру у него и те, и другие.

– Такую хлопнули? – спрашиваю, акцентируя внимание на жирных петардах

– Да, извините, – выдавливает еще раз из себя соседский червь

– Так, еще-то есть одна такая?

– Нет, мы честно все отдали, больше нету ничего! – отвечает тот, который базарил с маткой по телефону

– Ладно, тогда давайте решать по-взрослому! А ну-ка, хуярьте в камень-ножницы-бумагу!

Пездюки, видимо, не врубаются, к чему я веду и подтупливают, не решаясь начать выяснять, кто из них сегодня удачливее.