Иначе

Даниил одобрительно-понимающе кивает.

– Я, можно сказать, ждал днюхи, чтобы рассказать тебе об этом. Так что, еще раз, извини.

– Слушай, братан, там нужно колесо сожрать, пора, вроде

– Дань, сделай мне еще один подарок. Батя вернется, скажи ему, что я принял, а табл забери и нахер его выкинь. Вон те, которые поменьше размером

– В смысле выкинь? Это же таблетки, раз тебе их выписали, значит нужно принимать. Или ты думаешь, что в подобных медицинских темах также разбираешься, как в программировании?

– Бля, Драйвер, само собой нет. Но то, что от них мне только хуже – факт неоспоримый. Я блюю пару раз в день стабильно, причем именно после приема

– Возможно, организм так реагирует, очищается, – выдвигает гипотезу Даниил

– Дань, бля, не смеши, пожалуйста, тяжеловато трещать, – отвечает Алексей и улыбается

– Я чего-то не врубаюсь, чего ты лыбу тянешь? Мы, так-то, про серьезные вещи тут говорим

– Извини друг, не хотел тебя зацепить, – говорит Нео и делает очередную паузу, – ну а, собственно, и в серьезных темах юмор не помешает

– Слушай, Нео. Мне, конечно, трудно рассуждать, не находясь в таком положении, но я вот как вижу ситуацию, раз тебе показаны таблетки, лечение там какое, плюс ко врачу, говорил, пойдешь на днях, значит, что все поправимо? – переходит под конец своей утвердительной речи в вопросительный тон Драйвер

– Ну, Дань. Слава Богу, что ты не в моем положении, этому я искренне рад. А про лечение – это отдельный разговор. Его так даже с натяжкой не назвать. Паллиативная помощь это. Да и ни к какому доктору я не иду, так наплел Ленке, чтоб карты не раскрывать.

– Чего, нахуй, за такая паллиативная помощь?

– Облегчение состояния больного в безнадежной ситуации, когда любое лечение неэффективно, – будто, читая текст из википедии, отчеканивает Леха

– Блять, братан, я нихуя не понимаю, с чего ты взял-то, что лечение неэффективно?!

– Дань, ну ее ма сэ. Ну, вон, возьми в тумбочке, в верхнем ящике, карта ебучая лежит.

Даня смотрит на друга, слегка стискивая зубы.

– Давай, давай, раз мне ты не особо веришь, может, писанина лекарей отечественных тебя вразумит. Тем более, что это уже не районная говнобольничка, а серьезное заведение.

Парень еще несколько секунд смотрит другу в глаза, потом, чуть изменив позу, открывает верхний ящик комода, и достает оттуда довольно таки толстую медицинскую карточку товарища.

– У тебя же никогда карты не было, сам же говорил

– Ну, как видишь, теперь есть

– Да я то вижу. Я к тому, что она такая толстая

– Ага, за месяц выросла. Прям, как опухоль, сучка.

Даня обращает взгляд на Лешу.

– Чего ты на меня смотришь, братан? Открывай, читай

Даниил открывает тетрадь с записями и начинает читать, написанное на первой странице. Леша обращает на это внимание и с ухмылкой произносит

– Братан, соберись уже

– Чего? – спрашивает Даня

– С самого начала нет смысла читать, если ты не волшебник. Все равно большую часть не поймешь, да и с их подчерком даже прочтешь вряд ли. Давай сразу на концовочку. Там расклады после прошлого визита в Песочное, ну, заодно картинки можешь посмотреть.

Драйвер перелистывает на последние страницы, но, так как сосредоточиться не получается, после прочитанного в его памяти остаются лишь слова устойчива к лекарствам, быстрый рост, крайне неблагоприятный, и диагноз глиобластома третей стадии. Парень обращает внимание на вклеенные распечатки снимков с датами и указаниями величины опухоли. На последнем, недельной давности, размеры действительно, даже если не смотреть на цифры, написанные рядом с пунктирными линиями, выглядят масштабнее, нежели на предыдущих трех фотографиях.

Даня перебарывает весь свой объем, несвойственных ему эмоций и мыслей, и жестко, в своей манере вдруг выдает, встав с кровати

– Ты, блять, чего слабочка то врубаешь?! Помирать собрался?! Давай, нахуй, закидывай свои пилюли! – парень хватает с икеевского комода таблетки и, надавливая на прозрачную пластиковую мембрану, вытаскивает синего цвета таблетку, протягивая ее Алексею.

Но явно проигрывает, когда с доброй улыбкой на лице, Леша отвечает

– Даньк, будь другом, положи ее к себе в карман.

Даня сжимает лекарство в кулаке и направляется к двери.

– Дань, постой!

Парень останавливается.

– Братан, никто не собирается помирать.

– Во Блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшим рабом твоим Алексием и сотвори им вечную память. Вечная память. Вечная память. Вечная память.

Даня смотрит в пол. До последнего он не хотел обращать взгляд в сторону гроба.

Со времени последнего разговора с Лешей, перед утренним звонком дяди Вити и до вчерашнего дня, Драйвер только и делал, что пил и спал. Двое суток. Время бодрствования было ограничено редкими вылазками на кухню, где бабушка тщетно предлагала ему нормально поесть. Даня лишь перехватывал то, что лежало на столе, и отправлялся обратно к себе. Парень вроде бы не был сильно пьян, но и однозначно охарактеризовать его состояние такими словами, как слегка поддал, не представлялось возможным. Если исходить из количества выпитого им за тот временной период и его обычной дозы употребления, второй вариант был даже теоретически не реален. Сон был смазанным, рваным. Проходил он, в основном, в дневное время. Ночью же все ограничивалось непонятным для Даниила полудремом с частыми пробуждениями.

Даню постоянно трясло. Он притащил из коридора старый масляный двухкиловатный радиатор, и тот все время заставлял счетчик учета электроэнергии наматывать круги с невероятной скоростью, подобно болиду Мики Райконена по треку на гран при Абу-Даби. Нельзя было сказать, что районная котельная не справлялась с поддержанием комфортной температуры в помещении в свалившиеся на город морозы, но парню парового отопления явно было недостаточно. Бабушка же, во избежание возможных недовольных слов со стороны внука, заслышав его шаги в коридоре, спешила закрыть форточку деревянного окна на кухне, единственного, которое она еще не успела заменить на пластиковый пакет. Но, когда она не успевала этого сделать, Даня не замечал потока холодного воздуха, тянувшего со стороны улицы. Да и не мудрено, с учетом минус двадцати за окном, старый советский термометр на деревянной рамочке с изображением олимпийских колец, больше напоминающий корабельный компас, показывал значение температуры воздуха в квартире на сорок три деления выше, нежели снаружи. Включенный обогреватель, естественно, тоже не спасал Драйвера от тремора, вызванного ознобом.

Сегодня Даниил открыл глаза в начале шестого и уже не пытался улечься. Алкоголь он, несмотря на еще одну бутылку Белой Лошади, не пил. Принял душ, заварил кофе и так и сидел на кухне, пока бабушка не сказала ему, что уже пора идти. В небольшую часовенку, расположенную на территории кладбища, Даня зашел одним из последних и так и простоял всю панихиду около дверей, за спинами собравшихся, не замечая тянувшего с улицы сквозняка. Парень пребывал в своем собственном вакууме, лишь изредка приходя в себя ненадолго, и быстро понимая, что если не абстрагироваться от происходящего действа, ничего хорошего не выйдет. Теперь же, когда батюшка обратился к присутствующим с просьбой внести лепту в строительство нового храма, неподалеку, Даниил окончательно вышел из астрала. Когда сбор пожертвований был закончен и те, кто по каким-то причинам не собирался идти к могилке, стали подходить и прощаться с покойным, Драйвер тихо открыл дверь и вышел в обдавший его холодом, морозный февраль.

Леха позвонил ему вечером в четверг. Даня чуть было не пропустил звонок, потому что залип в сети.

– Да, братан, здорова!

– Привет, Дань, – в трубке было слышно тяжелое дыхание Леши, – я уже думал, ты спишь

– Не, ты чего? А сколько уже на часах то?

– Даньк, слушай, тут у меня совсем не радостный расклад.

Драйвер снял с шеи наушники и подошел к окну, дома у него частенько были проблемы с сигналом сотовой связи.

– Я не знаю, как говорится в таких ситуациях. Никогда не предполагал, что придется, – короткая фраза Алексея тянулась невероятно долго