Лыжня

– А что если он – как и я…

– Распиздяй? – громко заржал Виталик.

– Турист…

Ушедшие вперед Капец и Граф в это время вели совсем другую беседу.

– На Западе уже вовсю используют лавинные маячки, – сухо говорил Капец.

– Биперы[16 - Бипер – радио-маячок, используется для поиска людей в лавине.]? Слышал. Но нам они пока не по карману.

– Уж ты-то, без пяти минут отец четырех детей, мог бы и приобрести.

– Томилин предлагал привезти из Франции, но я выбрал хорошие крепления. На кой черт группе бипер, если он будет только у меня??

– Аналогично, – согласился, хрустя лыжами об снег, Капец. – Но если бы мы оба выбрали биперы, у нас в походе было бы уже два бипера!

– А если бы нас обоих засыпало? Чем тебе лавшнур[17 - Лавшнур – лавинный шнур, яркая лента, которая крепится к человеку и распускается на лавиноопасном склоне. По всплывшему на поверхность лавины лавшнуру можно найти человека.] не нравится?

– Мне погода не нравится.

– Чем она тебе не нравится?

– Закат малиновый. Перистые облака размазаны. Завтра-послезавтра быть пурге.

Граф остановился, поглядел в джи-пи-эс, а затем в холодные глаза Капца.

– Ты под старость сильно тревожный стал. Давай отдохнем.

– Нехорошее предчувствие у меня, – скидывая рюкзак, ответил Капец. – Вижу, что горы нас не пускают.

Они достали фонарики, накинули пуховки и сидели молча, глядя в синюю мглу таежных сумерек. Потом Капец вдруг громко сказал:

– Эх, почему за тобой люди ходят, а за мной нет?

– Не знаю, – виновато пожал плечами Граф, – хочешь покурить?

– Покурю.

– Знаешь, Юра, – Граф полез в карман, – это дело случая… В этом сезоне мне просто повезло. Может быть потому, что это мой последний сезон.

Он протянул Капцу сигарету.

– Тебя, Граф, бабы любят, – ухмыльнулся Капец, кивая в сторону подходящей Лички. – А за ними и мужики тянутся.

Граф снова пожал плечами и встал.

– Личунь, пойдем дальше. Через полкилометра выйдем снова на Тихую, там и заночуем.

– О, ты поймал спутники? – обрадовалась Лика.

– Я поймал себя на мысли, что ты классная, Лич.

– Тут все классные, – как всегда мягко и вкрадчиво, словно лиса из сказки, произнесла Надежда, – давайте уже придем в классное место и поставим там классный лагерь…

– И охуенно там бухнем! – крикнул из темноты Андраш.

– Именно, Граф. Я не классная, я – оху…нная, – проходя мимо Бесснонова и светя ему фонарем в глаза, заявила Личка.

XI

То, что я шел за группой, иногда создавало некоторые неудобства, – например, мне приходилось убивать чаще: я не всегда мог унести всю добычу с собой. Но эти неудобства с лихвой компенсировались притоком к палатке дичи и грызунов. Глупые, они так радовались халяве, что совсем забывали об опасности. Я уже привык к постоянному соседству с человеками. Единственное, что меня огорчало, так это тот факт, что я в Тайге навсегда, а они – лишь на время. Значит, рано или поздно придет пора прощаться. Темп группы меня более чем устраивал, но тут произошло непредвиденное.

В тот злополучный день я все утро отлеживался после ночной охоты. Результативность тигра, я уже говорил, ниже, чем у среднего бейсбольного нападающего. На десяток провальных бросков приходится один удачный. Я прошляпил двух косуль и одного кабана. Но меня в очередной раз спасла маленькая глупая лань. Позавтракав, я немного поразмышлял, оставить ее здесь или тащить с собой, и все-таки решил пойти налегке. Погода была замечательная, настроение легкомысленное. Хотелось бежать, лететь, катиться кубарем по реке, где уже оставили свой лыжный след пои подопечные. На всякий случай, а может, просто из вредности, прикопав добычу, я помчался вперед, с удовольствием разминая каждый мускул и давая выход накопившейся энергии.

В том месте, где река изгибалась гигантской запятой и уходила на запад, лыжня размножилась. Какие-то следы вели к скале под карниз, какие-то – в лесную чащу. Навострив уши, я услышал удаляющиеся щелчки лыжных креплений и треск сломанной ветки. Это было нехорошее место, и, радуясь, что лыжники его покинули, я пошел обследовать территорию. Я чуял опасность, и мне нужно было знать, в чем дело. Сходил к скале, потом к избушке. Человеческое дыхание еще не успело из нее выветриться. В звуках леса не было ничего необычного, и я сосредоточился на следах. Одна лыжня уходила по болоту, другая, менее очевидная, в лес. Через пятьдесят шагов она упиралась в длинный плоский камень под массивным кедром. На стволе была стесана кора, и на ярко-оранжевом голом дереве были ясно видны схематичные рисунки тигра, медведя и человека. В ноздри мне ударил запах крови, и это была кровь не животного…

К горлу подкатила тошнота и дикая злоба. Кто-то убил, растерзал мою девочку! Я зарычал, и эхо ответило мне моим же страшным ревом. Это немного усмирило меня, вернуло рассудок. Спокойно, полосатый. Они прошли здесь сегодня, а убийство произошло позавчера. Эмоции, все эмоции. Мои ребята не заглядывали сюда, они ушли на запад через болото.