Лыжня

– И поклонялся тигру.

– А еще Ильичу в тяжелые времена.

– Здесь времена всегда тяжелые, – внезапно по-взрослому, даже по-стариковски вздохнул Агзу. – Чтобы выжить, мои предки пили кровь оленя, а желудок ели вместе с содержимым.

– О, это ценно. Я твой желудок тоже с содержимым съем! – резко обернулся и рявкнул Виталик.

Валька вздрогнул, но понял, что Виталик так шутит. Какое-то время они шли молча. Потом, будто вспомнив что-то важное, Валька громко сказал:

– А еще… а еще они иногда берут себе в жены женщин!

– Кто, пидорасы? – спокойно спросил Виталик.

– Нет, тигры!

– Валь, – Виталик с жалостью посмотрел на него, – ты бы хоть иногда думал, что говоришь.

VI

Они грамотно выбрали место у проталины и сушины. Я снова отдыхал перед охотой прямо возле лагеря. Один раз Личка даже остановила на мне взгляд, но затем отвернулась к Графу.

– Все в порядке? – спросила она.

– Все отлично, – обнял ее Граф, прижимаясь мокрым анораком, – сейчас разожжем печку, выпьем спирту – и все наладится.

День был тяжелым, я чувствовал, как они устали. Дождь зимой в тайге ни к чему хорошему не приводит, тем более, намечалось похолодание. Облака поднимались вверх, небо постепенно расчищалось. Сегодня они вели себя гораздо тише. Снова шуршали, фыркали, гремели, но на шутки сил не осталось. За ужином шел тихий разговор. Я был снаружи, но живо представлял, как оно происходит внутри.

– У меня вопрос к группе, – сказал Капец.

– Пожалуйста! – Граф изобразил жест великодушия.

Капец так же тихо продолжал.

– Как дела у вас, ребят? Как самочувствие?

– Плохо! – сразу подхватил Валька, радуясь, что кто-то всерьез озаботился его плачевным состоянием.

– Как вообще настрой? – спросил Капец, глядя на Графа исподлобья. – Не пора ли поговорить о запасных вариантах?

– Пока не пора.

– Я хочу знать мнение группы.

Надюха приподнялась на коленях, взяла в руки пластиковую рюмашку.

– Юрка, да что с тобой? Я понимаю, Вальке тяжело. Может, Личке опыта не хватает, но она держится молодцом! А ты? Сколько у тебя «шестерок»?

– В том-то и дело, Надежда, – он чокнулся с ней и выпил, она тоже, – что слишком много. Слишком много я видел. И смерть видел, и слышал о ней… Иногда лучше остановиться на достигнутом.

– Что ты предлагаешь? – с надеждой спросил Валька.

– Я предлагаю подумать над запасным вариантом.

Все молчали, и Капец, развернув карту, продолжал:

– Послезавтра мы должны подойти к устью ручья Медвежий, который, по всей видимости, течет с непройденого перевала, к которому так стремится Граф. Эти два дня пролетят незаметно, а потом начнется самая трудная часть маршрута. Я вижу, что большая часть группы сильно устала. Поэтому предлагаю, не доходя до Медвежьего, свернуть на запад, вот сюда, и пройти простой и безопасный перевал Лисий. После перевала мы пару дней будем идти по реке Бияса и наслаждаться остатками отпуска. Закончим маршрут, как и собирались, в Советском. Выйдет хорошая пятерка. И без трупов.

– Отличное предложение! – воскликнул Андраш. – Но несвоевременное.

– Лично я хотел бы все-таки дойти до цирка, – поддержал Виталик.

– Ради него все было задумано, не так ли? – Личка посмотрела на Графа, и тот кивнул.

– Только вперед! – Надежда подняла кружку.

– Наливай! – скомандовал Виталик.

Разлили, чокнулись, выпили. Потом, лениво потягиваясь, Граф спросил:

– Все высказались?

Кто-то кивнул, кто-то пожал плечами.

– Тогда давайте спать.

VII

Я дремал перед охотой, когда они подошли на расстояние трех прыжков. Массивная мужская фигура и маленькая женская. Девочка и Граф. Он обнимал ее, она тихо говорила.

– С кем бы у меня не было отношений, между нами как будто стояла стеклянная невидимая стена. Как будто я из другого мира, не из этого…

Граф склонился над ней, и они долго целовались.

– Да… Даже не верится, что когда-нибудь мы вернемся домой… – он провел рукой по ее струящимся светлым волосам и аккуратно надел ей капюшон. Она опять его сняла и довольно громко сказала:

– Для тебя походы – другая жизнь. А у меня жизнь одна. И для меня все, что происходит – по-настоящему. По-настоящему! – закричала она, – Понимаешь?!

Граф отступил и со вздохом произнес:

– Не понимаю. Наверное, я слишком стар…

– Что будет с нами потом? Я не смогу тебя забыть.

– Да, – согласился Граф. – Забыть человека тяжело. И больно. Как часть тела на живую вырезать, – он вздохнул, и этот вздох перешел в потягивание. – Но возможно. Я это проделывал, и не один раз. Человек не может жить с дырой в теле, но прекрасно существует с дырами в душе.

Лика всхлипнула. Потом посмотрела на Графа.

– Человек не может жить просто так. Просто по инерции. Человеку нужно кого-то или что-то любить.