Лыжня

– Ямщик, не гони лошадей! – простонал Виталик, – дай чайку допить. Кажись, вчера хапнул лишнего.

– Все хапнули! – жизнеутверждающе поддержал его Андраш, – пора выгонять алкоголь!

Андраш никак не мог натянуть на себя одеревеневшие на морозе ботинки, но это его ничуть не огорчало.

– Ох уж мне эта ваша терапия на свежем воздухе! Пять лет в походе не был, так горя не знал! – выразительно ныл Виталик.

– Ты за эти пять постарел на десять! – вбросил Граф. – Кстати, как тебе удалось не разжиреть, все спросить хочу.

– Я же тренер по самбо. У меня тренировки шесть дней в неделю с детьми. Нельзя мне быть жирным, неудобно.

– Эх, надо тебе Женьку отдать. А то уже третий класс, а постоять за себя не может. Жена постоянно ходит в школу на разборки. Мечтаю, чтобы сам всех мутузил.

– Это ты зря, – затягивая тубус рюкзака, вставила Надежда, – я постоянно хожу на разборки, потому что мой Гришка всех мутузит. Ниже среднего удовольствие.

– Парни! – крикнула из палатки Личка. – Я вещи выкидываю? Тут полный шатер барахла.

– Выкидывай! – радостно ответил ей Граф.

Из открытых тубусов полетели кружки, миски, варежки, остатки продуктов, какие-то железки… Я очень ждал, когда появится сама Личка.

Но появился Валька. Я не ожидал, но у него лицо было, как у местного. И на голове как будто тюрбан. Странная такая шапочка. Вид у Вальки был удрученный. Чувствовалось, что сегодня его одного мучает не похмелье, а просто усталость. Он явно заболевал.

– Валь, – спросила его Надежда, – может тебе антибиотиков дать?

– Не, – вяло отмахнулся Валька.

– Давай, – вмешался Граф, – Валентин, ты явно не в кондиции. В нашей ситуации лишним не будет. Лич, клади Цека!

В то утро я так и не увидел Лику, потому что Капец надел лыжи и двинулся прямо на меня.

V

Я решил отойти подальше и залечь спать, а когда проснулся, все вокруг было темным и серым. Облака опустились так низко, что не видны были уже верхушки средненьких сосен и даже тонких берез. К тому моменту, как я поел и пустился за моими подопечными, начал накрапывать мелкий дождь.

Я вышел на лыжню. В такую погоду верхние слои льда подтаивают, снег становится мокрым и налипает на лыжи большими комьями. Они шли впереди по очереди, постоянно меняясь. Это было понятно, потому что возле лыжни через каждые сто-двести метров был след от рюкзака и санок. Судя по всему, тропящий с разбегу налетал на проталину или лужу, за следующие десять шагов набирал на лыжи килограмма три мокрого снега, после чего бросал рюкзак, садился на него, снимал и очищал лыжи.

За день пройти им удалось немного. Пришло время удовлетворить мое любопытство. Я спрыгнул с лыжни, сделал круг и замер в каких-то двадцати шагах от людей. Грустный Валька сидел на рюкзаке и курил, прожигая варежку. Какой нескладный человечек! Анорака почти до колен, на голове – не шапка, а какой-то тюрбан. Странная внешность: удэгейские черты лица были разбавлены кем-то с далекого запада.

– Валентин! – тяжело выдохнул Виталик, – может тебе сразу ноги отрезать?

– Может, – грустно согласился Валька. Это еще больше взбесило Виталика.

– Ты зачем вообще в поход пошел? Да как тебя вообще Граф взял? У тебя же ноги кривые и мозгов нет! – почти в отчаянии кричал Виталик, в десятый раз за переход [10 - На маршруте группа движется переходами. Один переход – 50 минут. Переходы чередуются с привалами.]скидывая рюкзак, – третью неделю тащимся последними!

Маленький удэгеец молча подал Виталику лыжу.

– Ты знаешь, что у меня остался один тросик[11 - На тросиковых креплениях при помощи тросика ботинок крепится к лыже.]? Если ты и его порвешь, останется только реп[12 - Реп – репшнур, веревка толщиной до 6 см.], а он перетирается в три раза быстрее. Знаешь, что я тогда сделаю?

– В бубен дашь? – с надеждой спросил Валька.

– Нет, дружок. Я тебя прямо под елкой в жопу трахну. Потому что я еще ни с какой бабой наедине столько времени не проводил, как с тобой. А потом скажу Графу, чтобы ходили с тобой все по очереди. Отдам тебе 15 метров расходного репа, и разбирайся со своими лыжами сам. Как хочешь их к ногам приматывай.

Валька только вздохнул.

– Ты бы снял свои бахилы огромные. У тебя ботинки и так сорок шестого размера, вообще без лыж можешь идти! Не рассчитаны тросики на такой размер ноги! Поставлю я тебе тросик потуже, так щечки крепления не выдержат!

– Я хотел, но Граф запретил бахилы снимать. Говорит – ноги отморожу.

– Слишком доброе сердце у Графа.

Он заменил Вальке тросик и, не торопясь, пошел вперед. Валька подхватил рюкзак, догнал Виталика и сосредоточился на созерцании задников его лыж.

– Ну давай, потрещи мне про тигров.

– Я мало знаю…

– Нет уж, трещи давай. Хоть какое развлечение.

Накрапывал мелкий дождь.

– Говорят, что добрый дух тигра – Куты Мафа – всегда приходит на помощь охотнику, если он попал в безвыходное положение, говорил Валька нараспев, будто ученик семинарии. – У нас есть миф о том, как двое охотников забрались высоко на скалу и не смогли слезть. Тогда они призвали на помощь Куты Мафу, и тот снял их со скалы.

– Занимательно! – потянул Виталик. – Давай, топай, – бросил он через плечо, – Агзу…

– Агзу – это, на самом деле, не фамилия. Это название деревни, где родились мой отец и я.

– Очень интересно.

– А имя моего рода – Хунгари. В свидетельстве о рождении перепутали графы, – Агзу вздохнул и поправил нелепо висевший на его худощавом тельце рюкзак. – Но ни рода, ни деревни уже давно нет, так что теперь это не имеет значения.

– Ладно тебе! – обернулся Виталик, – не грусти. Хоть названия остались – и то хорошо.

– Хорошо, – вздохнул Валька. – И мне здесь хорошо. Я как будто чувствую рядом родную душу.

– Ну, это ты брось, – снова обернулся Виталик. – Какая я тебе родная душа? Я бы сейчас с удовольствием с Надюхой отстал. А тащусь все время с тобой, долбоклюем.

– Я не про тебя.

– Про кого же?

– Про него. Невидимого.

– Да у тебя совсем крыша поехала.

– Знаешь, мой народ строил не юрты, как принято считать, а двускатные жилища, и крыши крыл древесной корой…

– Как интересно, – кисло поморщился Виталик.