Золотая месть

– Вы не подумаете обо мне плохо, если я возьму вашу руку?

– Разумеется, нет, – ответил Сэмми. Она заплакала и извинилась, что ведет себя так глупо.

– Ничего, ничего. – Сэмми хотелось уйти или рассердиться, но он страшно устал, и в памяти возник образ отца, сидящего за своим письменным столом. Он вздрогнул, и Джин сказала:

– Как это, должно быть, тяжело для вас. Раздался выстрел, и почти сразу же – топот ног на крыльце у двери и звонок в дверь.

– Я открою им, – сказал Сэмми.

***

Было семь утра. Сэмми Самуэльсон сидел за угловым столиком в кафетерии на станции метро Паддингтон – перед ним стояла чашка плохого кофе и черствый круассан. Из бокового кармана пиджака высовывался авиабилет.

Американец опоздал на пять минут. Он взял себе кофе и кекс и поставил поднос на угол.

– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми.

– Да, я знаю. – Лет сорока с небольшим, крепкого сложения, с ушами, прижатыми к голове, серыми глазами и широкими ладонями, американец был одет будто для загородной прогулки: брюки из грубой ткани, фланелевая рубашка, твидовый пиджак и крепкие ботинки. Выглядел он как профессионал, но не городской житель, и, видимо, обладал наследственно крепким здоровьем. Он повертел своей чашкой. – Должен сказать вам, Сэмми, что в Вашингтоне многие считают, что вы тот еще фрукт и от вас всегда одни неприятности. Во-первых, вы угробили кучу людей, работая на этих динозавров "холодной" войны. Затем, многие полагают, что в какой-то момент вы спасли задницу Кастро. В чем дело? Не выпали ли вы из вертолета на пути в Дамаск? Или все это – плод воображения?

Американец поднес ко рту чашечку кофе, но принюхался, и это его спасло. Он улыбнулся Сэмми кривой улыбкой – в этой улыбке, как и в его голосе, была какая-то насмешка над самим собой.

– Так что вы понимаете, я тщательно проверил вас. Если я приехал сюда, то потому лишь, что кое-кто, кого я знаю лично и кого очень уважаю, говорил мне, что можно доверять вам во всем, кроме собственной карьеры. – Он снова улыбнулся Сэмми. – Это высокопоставленные люди, так что вы не причинили им никакого вреда. Я решил, что могу рискнуть промочить ноги…

Сэмми вынул отчет Джорджа Росса о его сделках с американской стороной и передал своему собеседнику первые две страницы.

Американец быстро пробежал их глазами, потом выдохнул через выпяченные губы и сказал:

– Ну, черт возьми, и подарочек к завтраку. И чего же вы хотите, мистер Самуэльсон? Сэмми рассказал о Джей Ли:

– Она гражданка США. Я хочу, чтобы девушка могла чувствовать себя в безопасности и получила возможность строить свою жизнь заново.

– У нее есть деньги?

– Достаточно, – ответил Сэмми.

– В таком случае мне нужно будет поговорить со знакомыми из иммиграционной службы. – Американец минуту подумал. – Вы собираетесь уезжать?

– В Токио. Там стоит мое судно. Американец переключился на организационные вопросы:

– Документы нужно оформить в США. Из Токио есть рейсы "Америкэн Эрлайнс" до Далласа. Я встречу леди у выхода.

– Благодарю, – Сэмми протянул через стол остальные страницы записки Джорджа Росса.

Американец прочитал их, потом сложил, сунул в карман пиджака, улыбнулся и поблагодарил Сэмми:

– Я хотел бы верить, что мне удастся выправить новые документы бесплатно, но, скорее всего, это было бы самообманом.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Сэмми.

***

Трент был еще Сэмми Самуэльсоном, когда, пройдя через иммиграционную проверку в Сиднее, взял у окошка аренды автомобилей квитанцию на прокат "Форда". Он был еще Сэмми Самуэльсоном, когда договорился по телефону о встрече в театральном агентстве. Проезжая по городу, он купил на Коннер-стрит две пары брюк из грубой хлопчатобумажной ткани, две спортивные рубашки, носки и пару тренировочных туфель – все фирмы "Дэвид Джонс", а также пару ботинок "Фрай".

Одежда Сэмми Самуэльсона выглядела в Австралии лучше, чем в Европе, и секретарь в театральном агентстве разговаривал с ним довольно вежливо. Директором агентства оказалась женщина лет сорока с небольшим, с блестящими черными умными глазами, овальным лицом с чистой кожей, обрамленным рыжими волосами до плеч. На шее, на серебряной цепочке, висел опал. Кремовая блузка с французскими манжетами и опаловыми запонками, бежевая полотняная юбка. Такая фигура стоила ежедневного ухода и расходов на гимнастику. Звали ее – Хлоя Айзеке. Она выслушала его, ее изящные, хорошо ухоженные руки с длинными пальцами, на которых не было обручального кольца, спокойно лежали по обе стороны записной книжки – Это должна быть молодая девушка небольшого роста, – говорил Сэмми, – сто пятьдесят пять – сто пятьдесят семь сантиметров, китаянка. Не вьетнамка, а именно настоящая китаянка, мисс Айзеке Речь идет не о карьере, но это вполне законно, за это будет хорошо заплачено, и здесь нет ничего опасного.

Сэмми написал фамилию и телефон инспектора особого отдела австралийской федеральной полиции на оборотной стороне визитной карточки Сэмми Самуэльсона, а внизу приписал еще одну фамилию – Сэфин Ивэнс.

Она прочла.

– Сэфин Ивэнс – это вы, мистер Самуэльсон?

– Бываю иногда, – сказал Сэмми.

– Так вы один из этих? Сэмми пожал плечами.

– Это все же лучше, чем быть растлителем малолетних или снимать порнофильмы, мисс Айзеке.

– Хлоя, – поправила она.

– Хлоя…

***

Сэмми ехал вдоль побережья и остановился переночевать в мотеле. В пять утра он покинул мотель и направился в глубь материка. Проехав пятьдесят километров, он увидел дорожный указатель со стрелкой на Гленгар-Стад и повернул в ту сторону. Частная дорога проходила между чистыми, хорошо орошаемыми лугами с загонами для лошадей, огороженными бревенчатыми заборами. Здесь было достаточно тенистых деревьев, чтобы животные могли укрыться в жаркий день. Издали лошади выглядели отлично. Трент насчитал двадцать кобыл и дюжину жеребят, пока не сбился со счета. Конюшни располагались на вершине большого холма – внизу проходила асфальтированная дорога, а вверх вела дополнительная тропа, поднимавшаяся прямо по крутому склону холма. Дом находился в четырехстах метрах левее, в роще голубых камедных деревьев. Он был построен из белого дерева, с широкой верандой и жестяной крышей и казался достаточно просторным для семьи с двумя детьми. Возле дома десяток дождевальных труб орошали два гектара изумрудно-зеленой люцерны. Когда Сэмми выгрузил свой чемодан и сумку с новой одеждой и обувью и поднялся на крыльцо, донесшийся с луга порыв ветра овеял его прохладой.

На шум автомобиля на веранду вышла высокая женщина. Она долго смотрела на Сэмми, а затем воскликнула: "Черт возьми!" Но все же подставила ему щеку для поцелуя и обняла его.

– Ты найдешь Чарли там, на дороге, – сказала она.

– Я хочу прежде поговорить с тобой. Марс, – остановил он ее. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, и ему было бы больно прервать эту дружбу.

***

Пока они пили кофе на кухне, он, глядя в серые глаза собеседницы, рассказывал ей об этой девушке.

Она сидела, опершись на чисто выскобленный сосновый кухонный стол, – крупная женщина с таким запасом любви в сердце, что его хватало на двух неугомонных ребят и на мужа, занятого тяжелой работой. Марс всегда умела слушать и дождалась, пока он закончит, во время его рассказа ее глаза горели гневом, а губы побелели, и она нервно потирала руки. Здесь, на овечьей ферме, где женщина выросла, не было стиральной машины, и она все делала этими костистыми сильными руками, которые могли без труда разрубить полено.

– Господи Боже! – сказала Марс, когда он закончил, положила ладони на его руки и стала их гладить, как будто изгоняя боль. Она хотела дать ему понять, что все понимает и что она на его стороне не потому, что они давно уже были одной семьей, а потому, что она разделяет с ним его желание что-то сделать с этим. Марс еще раз пожала ему руки и сказала:

– Ты лучше выйди на дорогу к Чарли и скажи ему, что я согласна.

Сэмми переоделся в хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку и рабочие ботинки.

Невысокий, худощавый, стройный человек лет шестидесяти внимательно оглядывал кобылу, которую проводила перед ним молодая женщина из австралийских аборигенов. Широкополая шляпа затеняла его лицо. Он держал в зубах соломинку.

Запахи конского пота, седельной кожи и дорожной пыли пробудили воспоминания о прошлом. Помолчав немного, Сэмми сказал:

– Левая задняя. Это что – растяжение?