Параллели. Том II

– Да так…

Ответ Сережи повис в воздухе и растворился в нем, так и придав какой-либо определенности. Не дождавшись от него какого-либо вразумительного ответа, Таня спросила:

– А на радиста тебе учиться нравиться?

– Не понял еще, – безразлично ответил Сережа.

За разговорами они подошли к дому, где временно проживала Таня.

– Здесь ты и живешь? – спросил Сережа.

– Да, здесь.

– А телефон у них есть?

– Есть.

– Можешь мне его дать?

– Зачем?

Этот вопрос как-то обескуражил Сережу. Он не знал, как правильно ответить, да и отвечать как-то не хотелось. Переминаясь с ноги на ногу, он не знал, как быть, но продолжать просить у Тани телефон ему не хотелось. И он уже стал перебирать в голове различные варианты отступления, сохранив «честь и достоинство», когда Таня достала из сумочки блокнотик и, написав в нем номер телефона, протянула ему.

– Вот, возьми.

– Спасибо, – с облегчением ответил Сережа.

Он сунул вырванный блокнотный лист с телефоном в нагрудный карман рубашки, благодарно посмотрел на Таню и с облегчением выдохнул.

– Так я позвоню?

– Звони.

К подъезду дома подошла девушка, увидев Таню, она задержала шаг, развернулась и издали спросила:

– Ты уже вернулась?

– Да, Роза, мы гуляли с Наташей, ходили на рынок, вот, встретились с одноклассниками, познакомься – это мой одноклассник, Сережа Никоненко.

Повернувшись к Сереже, она произнесла:

– Это Роза, старшая дочь папиных друзей.

Сережа посмотрел на Розу и сказал:

– Привет.

– Привет, – ответила Роза и подошла к ним.

Возникла странная пауза, никто не знал, что говорить. Роза с интересом сверлила глазами Сережу. Тане от этой бестактности Розы стало как-то неудобно и, обращаясь к Сереже, она произнесла:

– Пока, я пойду.

Сережа даже обрадовался прекращению вынужденной неловкости.

– Пока, – сказал он и зашагал прочь.

Поднявшись в квартиру, Таня с Розой долго пили чай, Роза все пыталась расспросить Таню о ее однокласснике, но, получив сухие, сдержанные ответы, отстала и они занялись подготовкой к поступлению. Тане стало жаль, что их так перебили и не дали договорить, она почему-то сомневалась в том, что Сережа вскоре ей позвонит или объявится.

Утром она опять торопилась на подготовительные курсы и к середине недели совсем отвлеклась, почти забыла о Сереже, слишком большой объём учебников приходилось перелопачивать, чтобы только выполнить задания на курсах. Голова гудела, она очень уставала. В середине недели они вновь встретились с Наташей. Как только они коснулись темы о мальчишках, Наташа спросила:

– У тебя как, с Сережкой встречаетесь?

– Нет.

– Почему?

– Наверное, занят.

– Чем он там занят? Они же с Витькой вместе учатся. И что, не звонил тебе даже?

Наташино лицо источало превосходство, маленькие глазки куда-то западали, потом выскакивали и вновь маячили на рыженьком узком лице, изо всех сил изображая участие и сострадание. Тане не хотелось видеть ее взгляд, и она постаралась перевести разговор на что-то другое.

– Может, в кино сходим?

– Не-а, я в восемь с Витькой встречаюсь, погуляем.

– А, ну хорошо, тогда я в полвосьмого домой поеду?

– Ну, ты можешь с нами погулять, – сказала Наташа с еле скрываемым сожалением.

Таня четко услышала это сожаление и ответила:

– Да нет, Наташ, сегодня заданий много надавали, поеду делать.

– А, ну как хочешь, – радостно ответила Наташа.

В полвосьмого, как Таня и собиралась, они простились, и она поехала домой, к Гиниятовым, оставив Наташу ожидать Витю. В автобусе Таня думала: «Может, занят чем-нибудь, откуда я знаю, не звонит, значит, на то причина есть». Она всегда с легкостью находила оправдание любому поступку знакомого ей человека, а родных людей и вовсе оправдывала молниеносно.

Вернувшись домой, она с порога услышала Розу:

– Тань, тебе звонили.

– Кто?

– Он не представился.

– А что сказали?