Канатоходцы

– Осечка, – подтвердил Мак-Брайт. – Парня накануне перебросили в другой караул. Что же делать? Отменять акцию? Но Дока не сегодня-завтра переведут в Централ-распределитель, а там – ищи его… В общем, решили рискнуть, а на всякий случай ввести в дело еще одного.

– Меня?

– Тебя. Это Первый предложил, я уже говорил тебе. Какие у него мотивы – Бог знает, а мне твое участие совсем не мешало. Хочешь знать почему? Да потому, что Кодбюри-старший – фанфарон и актер. Любит поработать на публику. Охранник неплохой, злой, решительный, опытный, только ему бы действовать, а не лицедействовать. Ты оказался подходящим зрителем, вероятно, даже подыгрывал, где надо. А время шло. И работало на нас. В общем, главное ты видел. А теперь перейдем к делу, непосредственно тебя касающемуся. Я об этом в Центр донесение послал.

– О чем?

– О золоте на федеральном шоссе. Сын нашего человека был свидетелем довольно странной аварии: перевернулся электрокар на шоссе, а из кузова выпало несколько больших золотых брусков.

– А охрана? – спросил Док. Голос был глуховатый и, пожалуй, слишком тихий: болезнь горла у него или просто усталость?

– Была охрана, – подтвердил Мак-Брайт. – Только странновато одета: в защитных скафандрах. Мальчишка так и сказал: «космонавты». Золото не излучает, так от чего прятаться?

– Любопытно, – сказал доктор, – а еще, пожалуй, любопытнее то, что мои сведения кое-что объясняют в этой аварии. Видите ли, – обратился он ко мне, – я проходил по следственной категории «Семь – главная», иначе говоря, по делам особо важных государственных преступников. В ходе следствия тут могут быть применены любые методы дознания, в том числе и показательный допрос. Не буду утомлять подробностями, скажу лишь, что подвергнутый такому допросу – уже смертник. Спасти его может лишь чудо, – добавил без тени усмешки, – как это и было со мной. И потом уже, допрашивая меня, следователь ничего не скрывал, пытаясь запугать, заставить просить пощады. Он ведь знал, что ничем не рискует: все государственные тайны были бы похоронены со мной на Второй Планете.

Я даже вздрогнул от неожиданности, и, странное дело, доктор по-прежнему смотрел в пол, даже головы не поднял, и все же как-то сумел уловить, что послал меня в легкий нокдаун.

– Вас не интересует эта планета? Напрасно, пусть заинтересует. – Он поднял голову, и я увидел его глаза – тусклые, холодные, неподвижные. – Приговоренных к смерти у нас не убивают. Гораздо выгоднее растянуть смерть года на два – на три: больше не проживешь, это убивает вернее пули.

– Что именно?

– Руда. А она радиоактивна.

– Где эта руда?

– На Второй Планете. «Шахты Факетти», может быть, слышали?

Слышал, мне ли не слышать…

– Что за руда?

– Не знаю. Знаю только: радиоактивная.

– А точнее?

– Говорю: не знаю. Только такой руды на нашей Планете нет. Металл вырабатывается в лабораториях искусственным путем, а убивает вернее и быстрее любой из наиболее токсичных субстанций, известных нам. И учтите, «металл икс», добываемый на Второй Планете, может оказаться самым эффективным из них. Следователь сказал, что мне не на что надеяться: всех, кто знает об этих разработках, убивают – лишних, конечно.

– Вам известно точно местонахождение разработок?

– Что может быть известно подследственному? Он может только слушать и запоминать. Я слушал и запомнил: адрес – Вторая Планета, владелец – Факетти. Вряд ли следователь врал. Такому, как Док, говорят правду. Все равно ее через неделю – другую воочию бы увидел. Смертников не убивают: государству нужны рабочие руки – любые и побольше.

Нас не баловали сведениями о Второй Планете: слишком мало там сделано и делается с трудом. Первые колонисты в городах-куполах были героями. Их портреты печатались во всех газетах, а имена восторженные мальчишки заучивали наизусть. А дальше пошло как здесь. Выросли города, колонистов стало больше: уже появились дети, рожденные на Второй Планете. Построена обсерватория – крупнейшая в мире, правда. Возник научный центр по изучению Второй Планеты, факультет университета готовит для него специалистов, и, пожалуй, на этом факультете самый высокий проходной балл. Открыто крупнейшее месторождение нефти, разработан проект его эксплуатации. Сейчас он рассматривается в Комиссии по мирному использованию ресурсов космоса – одном из общепланетных институтов с правом решающего голоса.

Все это в нашей зоне влияния.

А что делается в зоне Системы Всеобщего Контроля – совсем туманно. Самый крупный город в зоне – СВК – два. Есть и еще города-спутники с автономным управлением. А уровень развития тот же, что и у нас, даже пониже. Короче, сегодня – только капиталовложения, которые окупятся завтра или послезавтра.

И вдруг незарегистрированные, засекреченные разработки… Может такое быть? Практически да: Док чуть было не попал в эти закамуфлированные рудники. А теоретически и мы допускали такую возможность: территория огромная, наземные средства контроля под куполами ограничены радиусом действия. Главный совет по эксплуатации Второй Планеты еще лет пять назад отказался от постоянных контролеррв с двух сторон и высказался за периодическую инспекцию. Теперь мы посылаем инспекторов в СВК – два, они там сидят, смотрят, что им показывают, слушают, о чем им считают нужным сообщить, – не более того. А не хочется сообщать – так скрыть нетрудно… Агентура на Второй Планете пока бесконтрольна.

Я встал.

– Спасибо за сведения, доктор. Они очень важны. А теперь, извините, у меня пара слов к Мак-Брайту.

Мы вышли в машинный зал. Я не стал напрягать связок, чтобы перекрыть шум, сказал на ухо:

– Его надо лечить: он опасен в таком состоянии.

– Знаю, – согласился Мак-Брайт. – Мы переправим его к нам. А как сведения? Помогут?

– Надеюсь, – сказал я.

– Я тоже надеюсь, – сказал Мак-Брайт.

Глава 9

в которой Лайк сам начинает верить, что он счастливчик

Вернувшись в отель, я сразу же позвонил Джину, но не застал его: «электронный секретарь» сообщил мне, что «хозяин» уехал к отцу в офис. Не успел я отойти, как видеофон снова напомнил о себе. Появилась Жаклин.

– Чем занимаетесь, Лайк?

– Мечтаю пообедать. Хотите? На мое счастье, она отказалась:

– Не могу, дела. А звоню я вот почему: вчерашняя история заставила сделать выводы не только папашу Кодбюри, но и Факетти-старшего.

– О чем выводы?

– Результат пока не ясен. Дикий посажен под домашний арест вплоть до вынесения приговора. А нашего друга Джина вызвали на допрос к отцу.

– А что с Кодбюри-старшим?

– Пока санкции не было. Думаю, обойдется. Говорят, Бигль с чудачествами. Да и отходчив. А Кодбюри он любит – за глупость, наверно.

Следом за Жаклин на экране видеофона возник Джин, мрачный и осунувшийся.

– Звонил? – лаконично поинтересовался он.

– Звонил, – подтвердил я. – Тебе что, на мозоль наступили?

– Хуже, – тоскливо сказал он. – У меня неприятности, Чабби. Надо поговорить.

– Так поднимайся прямо в ресторан на сороковом этаже. Я займу столик на веранде.

Джин явился быстро – официант еще не успел принести заказ, – но обедать отказался:

– Не до еды, Чабби…

Налил себе рюмку, залпом выпил, сказал обреченно: