Подземелье ужасов

Вове захотелось, чтобы возлюбленная Катя тоже прижалась к нему. А Владику захотелось, чтобы к нему прижалась возлюбленная Маша. Но девушки поступили иначе, и прижались друг к другу, оставив своих воздыхателей не у дел.

– Ты сильно ушибся, когда упал с лестницы? – спросил у Вовы Владик, видя в нем родственную душу. У них действительно было немало общего: оба они страдали от неразделенной любви, оба подвергались терзаниям со стороны Цента.

– Не знаю, – всхлипнув, признался Вова. – У меня все болит.

У Владика тоже болело. Не все, а лишь пятая точка. Но уж та болела, так болела. Он чувствовал, что его ягодицы нескоро забудут знакомство с металлической линейкой.

Владик хотел посочувствовать брату по несчастью, посочувствовать искренне, ибо он, как никто иной, понимал и разделял его горе, но тут резко расширившиеся глаза программиста увидели нечто такое, что лишило его дара речи. Бледную руку, которая медленно поднялась из ближайшего контейнера. Поднялась, ухватилась за край, напряглась. А вслед за ней появилась тело. Оно приняло сидячее положение, голова медленно поднялась с груди, и мертвые веки поползли вверх, обнажая глаза, мутно-белые, без зрачков. Глаза зомби.

И только после того, как мертвец распахнул свои кошмарные очи, Владик понял, что он уже давно пронзительно кричит.

10

В тот момент, когда Владик начал визжать, крышка ближайшего к Центу контейнера резко откинулась, и из железного гроба бодро полез белокожий мертвец. Бывший рэкетир среагировал молниеносно – три пули вонзились в тело покойника прежде, чем он успел восстать из гроба. Все три попали в голову. И эффект от этого, разумеется, был нулевым. Зомби нельзя было убить, никак. Только мелко нашинковать или сжечь дотла. А пули против них вообще не работали. Вот дробовик был куда эффективнее. Заряд картечи на близкой дистанции мог напрочь снести мертвецу голову, что делало монстра куда менее опасным. Правда, дробовика-то у Цента и не было. Он необдуманно отдал его дяде Гене, решив, что с зомби в этих казематах они едва ли столкнутся, а против живых противников в тесных коридорах компактный пистолет куда предпочтительнее громоздкого ружья. Как говорится: знал бы, где упадешь, отправил бы туда вместо себя Владика.

Цилиндры распахивались один за другим, и из каждого лезло по мертвецу. Цент влепил еще две пули в голову белокожему зомби, как и прежние, без особого результата, и понял, что пора уносить ноги. Понял это не только он. В дверях образовался настоящий затор – истерично вопящие спутники ломились вон из зала. От страха они буквально обезумели. Цент увидел, как Саша с силой оттолкнул с дороги свою жену Таню, и та, грохнувшись об стену, свалилась на пол. Вова попытался прошмыгнуть вперед, но Катя вцепилась ему в волосы, и дернула на себя, насильно принуждая к джентльменству. Владик и Машка застряли в дверях, упершись друг в друга плечами. Оба визжали в две пронзительные глотки. Эхо их хорового визга раскатывалось по катакомбам.

Цент понесся к двери, намереваясь расчистить себе путь таранным методом. Краем глаза он заметил дядю Гену, который замешкался в дальнем конце зала. Судя по всему, мужик до последнего пытался найти пульт, открывающий дверь, и поплатился за это. Сразу три мертвеца перегородили ему дорогу. Грянул выстрел из дробовика, один из зомби, получив в грудь заряд картечи, рухнул на металлический пол, но почти сразу же начал вставать. Двое других бросились на свежее мясо. Дядя Гена успел вскинуть оружие и выстрелить повторно, но набежавший зомби схватился за дробовик, и отвел ствол в сторону. Картечь с пронзительным звоном вонзилась в крышку одного из цилиндров. Дядя Гена вскрикнул, и попытался лягнуть мертвеца ногой. Лягнул. И попал. Но эффекта не добился никакого. Зомби вырвал дробовик из его рук, и отбросил его в сторону, второй мертвец схватил кричащего мужика за горло и, толкнув, повалил на спину. Все трое набросились на дядю Гену. Его крик зазвучал пронзительно и страшно, но довольно быстро оборвался. Ноги, дернувшись еще пару раз, вытянулись на холодных металлических плитах. Цент расслышал жадное чавканье – три мертвеца пировали, стоя на коленях над своей добычей.

Все это произошло так быстро, что Цент едва успел добежать до двери. Про себя он обложил дядю Гену последними словами, по той причине, что седовласому ветерану не хватило ума стрелять мертвецам в голову, в итоге чего и сам погиб, и лишил их дробовика. А ведь это было наиболее действенное оружие против зомби. Чем теперь воевать с внезапно восставшими мертвецами Цент представлял себе с трудом.

К тому моменту, как он добрался до двери, затор возле нее успешно рассосался. Обезумевшие от страха соратники уже бежали прочь, на месте осталась только Таня. Любящий муж так душевно приложил ее об стену, что девушка едва сумела подняться на ноги. Цент, пробегая мимо, схватил ее за руку и потащил за собой. В дверях обернулся, и в свете фонаря увидел белокожих чудовищ. Те, что лакомились дядей Геной, уже прервали свое пиршество, и присоединились к остальным. Их лица и шеи были залиты кровью, пионерские галстуки, напитавшись ею, набухли и напоминали куски свежей печенки.

Цент попытался закрыть дверь, но без особого удивления выяснил, что на той нет замка. Разумеется. Уж если ему везло, то везло во всем.

– У меня голова кружится, – пожаловалась Таня.

– А у меня в детстве хомяк сдох, – оповестил ее Цент. – Обменялись новостями? Вперед!

Он потащил девушку за собой, через зал с красной пентаграммой и алтарем усатому мужику, вокруг которого громоздились кучи человеческих костей. Алые знамена на стенах казались потоками крови. За своей спиной Цент расслышал, как с грохотом распахнулась притворенная им дверь. Мертвецы не отставали. Им было мало одного дяди Гены, или же они сочли его не слишком вкусным.

Цент выбежал в коридор. Спутников уже след простыл – вероятно, они к этому времени успели подняться на верхний уровень. Цент остановился у двери, которую чуть раньше открыл, и протянул палец к красной кнопке. Если удастся отгородиться от мертвецов несокрушимым металлическим люком, это, по крайней мере, даст хоть какую-то передышку.

Он нажал на кнопку. В щитке что-то щелкнуло, и на этом все закончилось. Дверь не закрылась. Похоже, древний механизм вышел из строя. А зомби, тем временем, уже выбегали в коридор.

– Провались оно все! – в ярости крикнул Цент, и бросился бежать к лестнице, таща за собой рыдающую от ужаса Таню.

На верхнем уровне, где Цент вскоре оказался, царила паника. Люди метались по коридорам, вопили, визжали, сталкивались друг с другом, падали, бились о стены, но не замечали этого.

– Саша! – завопила Таня, увидев своего благоверного. Тот даже не удостоил обожаемую супругу взглядом, и пронесся мимо с совершенно безумными глазами.

Цент действовал быстро, хладнокровно и решительно. Начал с того, что отловил своих соратников. Первой ему попалась Машка. Он схватил девушку и влепил ей щедрую пощечину. Хватило одной. Взгляд Машки обрел разумность, и когда Цент приказал ей следовать за ним, она согласно кивнула головой.

Следующим отыскался Владик. Тот стоял в коридоре, прижавшись спиной к стене и прижимая к груди красную папку, и тихо плакал, более всего напоминая потерявшегося маленького ребенка. Ему для отрезвления понадобилось три пощечины.

Больше Цент никого спасать не собирался, на остальных ему было наплевать, но когда к их компании без спроса прибился Вова, он не прогнал его.

Времени на раздумья не оставалось, зомби могли пожаловать в любой момент. Цент увидел распахнутую дверь в один из кабинетов, хорошую дверь, металлическую, запирающуюся изнутри, и начал запихивать внутрь своих спутников. Последним вбежал сам, захлопнул дверь, и повернул рычаг. Лягнул запор. Цент дернул дверь, и убедился, что она заперта.

– Ни звука! – прошептал он, обращаясь к братьям и сестрам по несчастью. – Ни единого звука! Кто пикнет – убью!

Владик за три месяца, проведенные в компании Цента, неплохо выдрессировался, и научился с первой команды выполнять приказы изверга. А вот Вова, чтобы случайно не издать свой последний на этом свете писк, зажал ладонью рот. Таня начала всхлипывать, но Машка схватила ее, встряхнула, и что-то быстро зашептала на ухо. Девушка, внимательно слушая ее, притихла.

– Потушите фонари, – прошептал Цент.

Все исполнили его приказ, очутившись в полной темноте. Цент не знал, пробивается ли сквозь эту дверь свет наружу, в коридор. Вроде бы не должен, но точно было неизвестно. Он решил не рисковать. Вдруг зомби, заметив пробивающееся из щелей свечение, начнут ломиться сюда? Дверь, конечно, прочная, но и мертвецы не люди. Будут долбиться ходить неделю, без отдыха и перекуров, но свое получат.

Он приложил ухо к холодной поверхности двери, и прислушался. Все было тихо. Оставшиеся где-то снаружи Саша и Катя, нашли, вероятно, какое-то укрытие и затаились в нем. Но почему-то не было слышно и мертвецов. А ведь тем, как правило, редко хватало ума держать в тайне свое присутствие. При ходьбе они громко топали или наоборот, шаркали ступнями по полу, подволакивая непослушные ноги. Еще зомби имели привычку рычать, а то и вовсе биться телом о всевозможные препятствия, просто потому, что испытывали определенные проблемы с координацией и не чувствовали боли.

Но за дверью было тихо. Подозрительно тихо. Цент подумал о том, что мертвецы, с которыми они столкнулись здесь, отличаются от обычных зомби. Судя по всему, на объекте действительно проводились какие-то эксперименты над людьми. Что, если темная сила, превратившая людей в ходячих покойников, помножилась на результаты этих экспериментов, и дала на выходе нечто новое. Нечто такое, с чем они прежде еще не сталкивались.

Цент вспомнил о красной папке, взятой в кабинете суицидального чекиста. Та все еще была у Владика. Программист проявил нетипичную для него исполнительность, и не потерял папку даже во время панического бегства. Возможно, документы, содержащиеся в ней, могли пролить свет на творящуюся в подземелье чертовщину.

Цент уже хотел заняться их изучением, но тут тишину нарушил громкий булькающий звук, прозвучавший внутри комнаты. Быстро включив фонарь, Цент осветил своих спутников, и взгляд его остановился на Вове. Тот сидел у стены, держась руками за живот. Цент показал юноше свой огромный кулак, в ответ на что Вова попытался жестами объяснить, что он не виноват, и виной всему его разбушевавшийся кишечник. В подтверждение этого из Вовиного живота вновь зазвучали звуки.

И в этот же самый момент Цент четко расслышал тихие шаги за дверью. Кто-то крался мимо, кто-то достаточно сообразительный, чтобы не выдавать своего присутствия. Человек? Или зомби? Прижав ухо к двери, Цент расслышал тихое злобное рычание. Там находилось одно из чудовищ. Или не одно. Возможно, они слышали бурчание, несущееся из Вовиного живота, и оно привлекло их сюда. Если мертвецы начнут ломать дверь, долго ли та продержится под их неутомимым натиском?

Вновь стало тихо, но Цент не сомневался в том, что мертвец стоит за дверью и прислушивается. Если Вовин живот забурчит прямо сейчас, они будут обнаружены. И что тогда? Зомби, вероятно, начнут штурм. За час они запросто сломают дверь, ворвутся внутрь, и загрызут всех. Нет, не всех. Кое-кто к тому моменту уже будет мертв. Тот же Вова, к примеру. Он успеет дорого заплатить за свое животное бурчание. Да и Владик тоже, чисто за компанию. Цент просто не мог допустить, чтобы программиста загрызли какие-то зомби. Он должен сделать это сам. Только сам.

Примерно минуту мертвец стоял и прислушивался. Затем Цент услышал удаляющиеся шаги. Зомби отправился на поиски свежей плоти.

11

Постелив под зад кипу бумаг, взятых с полки, Цент сел на нее и положил на колени красную папку. Пришла пора разобраться, что за чертовщина творилась в этом бункере. Он углубился в чтение, светя себе фонариком. Его спутники сидели по углам и интенсивно боялись. Каждого из них терзала одна и та же страшная мысль – это подземелье станет их могилой. Они так и не нашли пульта, отпирающего выход, а теперь, осажденные мертвецами, не отыщут его и подавно. Здесь они и умрут, либо от голода и жажды, сидя в запертой комнате, либо от зубов и когтей зомби, если рискнут покинуть ее. Таня переживала за мужа Сашу, Вова переживал за возлюбленную Катю, Владик переживал за себя несчастного, Машка горевала о том, что погибнет молодой, красивой и сексуальной, так и не встретив большую и чистую любовь.

Один Цент не терзался мрачными думами. Он весь углубился в чтение.

Проект «Красный богатырь».

Ход эксперимента.

На объект доставлены подопытные в количестве двадцати голов, а вместе с ними первая партия препарата. Сульфат сталинина – секретная разработка института прикладного марксизма, ответ советского государства на вызовы проклятых империалистов. Цель эксперимента: выяснить, способен ли препарат превратить любого человека в стопроцентного коммуниста. В качестве подопытных выступают злостные антисоветчики и враги народа, доставленные из трудового лагеря «Колымские зори». Препарат вводится подопытным в мозг через специально просверленное отверстие в черепной коробке, в количестве десять кубиков ежесуточно. Во славу дорого и горячо любимого товарища Сталина да начнется эксперимент.

День 1:

Подопытные получили первую дозу сульфата сталинина. Никаких изменений в поведении или политических взглядах не замечено. В ходе беседы подопытные продолжают утверждать, что СССР является тоталитарным государством, а так же нехорошо отзываются о дорогом и горячо любимом товарище Сталине и высшем партийном руководстве. Сообщают, что уровень жизни в капиталистических странах гораздо выше, чем в прекрасном и величественном советском государстве, что люди там живут лучше и свободнее, имеют более качественное питание и продвинутую медицину. Политрук Абрам Ватерпас не смог слушать этот очевидный бред, и в возмущении покинул процедурную. Мне пришлось остаться, и старательно фиксировать безумные речи антисоветчиков. И откуда только в их головах рождаются подобные фантазии? Ведь из советской прессы всем известно, что в империалистических странах голод и мор, люди питаются отбросами и вообще запад загнивает. А еще там негров бьют.

День 2:

Подопытные продолжают получать препарат, но изменений пока нет. Они продолжают твердить о чуждых советскому человеку западных ценностях, о каких-то правах человека. Один из подопытных настолько обезумел, что заявил, будто бы СССР не доживет до конца двадцатого века и бесславно кончится, корчась в голодных судорогах. Нет, это не антисоветчики, это сумасшедшие. И никаким препаратом их не исправишь. Надо же было сказать такое! Советский союз, созданный на тысячелетия, не доживет до конца века. Смешно. Просто смешно.

День 3:

Препарат все еще не оказывает видимого воздействия на подопытных, но их поведение несколько изменилось. Прежде охотно идущие на контакт, они стали замкнутыми, подозрительными. С подозрением они относятся теперь не только к сотрудникам объекта, но и друг к другу. Трое отказались принимать пищу, заявив о том, что их пытаются отравить. Они потребовали себе персональные термосы, куда лично поместили кашу из общего котла. Едят только из этих термосов, из них же пьют. При попытке дать им еду на тарелках решительно от нее отказываются.

День 4:

Теперь все подопытные едят и пьют только из термосов, которые нам специально пришлось запрашивать. Подозрительность их усилилась, появились признаки прогрессирующей мании преследования. Подопытные замкнулись в себе и не идут на контакт. В свободное от приемов пищи время они находятся в комнате перед залом с холодильными камерами, сидят там порознь и постоянно бросают друг на друга подозрительные взгляды. Посещать их стало неприятно. Даже солдаты из охраны жалуются, что постоянно чувствуют на себе враждебные взгляды подопытных, но стоит посмотреть на них прямо, и они тут же отводят глаза. Обо всем этом я доложил по телефону товарищу Малине, и осведомился, не следует ли прервать эксперимент. Но товарищ Малина сказал, что все идет по плану, и приказал продолжать введение подопытным препарата.