Тёмный легион

Так вот, Цент труд не любил (то есть он его любил, но на расстоянии, как хороший чиновник высокого полета любит родину из Лондона), но все же иногда ему доводилось наблюдать за тем, как работают другие. И даже носители самых тяжелых форм трудолюбия не могли похвастать такой самоотверженной и слаженной деятельностью, как толпа мертвецов. Цент наблюдал за ними уже минут десять, и все эти десять минут один зомби, высокий, тощий, с оторванной нижней челюстью, безостановочно, как автомат, долбил землю ломом. Второй, стоя на коленях, руками отгребал в сторону комья мерзлой земли. При этом лом уже минимум дважды угодил ему по рукам, продырявив шкуру и попортив мяско. Будь на месте мертвеца живой труженик, любая из этих травм затормозила бы весь рабочий процесс. Пострадавший субъект стал бы дико орать, все бы бросили инструменты и сбежались глазеть на подранка, и в итоге производственный процесс оказался бы сорванным. Да еще и работодатель мог быть ввергнут в убыток, окажись покалеченный работяга трудоустроенным официально. В общем, один неосторожный удар ломом по руке, и, как результат, целая катастрофа.

Мертвецы в этом плане были намного лучше. Они не чувствовали боли и не замечали даже такие травмы, которые неминуемо отправили бы на тот свет живого человека. Они не отдыхали, не перекуривали, не чесали языки. В гробовом молчании они могли трудиться на одной и той же скорости сутками напролет. Им не нужна еда, им не нужен свет, им не нужна одежда. Холод, слякоть – кадавры не простынут и не уйдут на больничный. Ну и не стоит забывать самый главный плюс – покойникам за их труды не надо было платить денег.

Пока Алиса, Машка и Андрей с ужасом разглядывали копошащихся в яме мертвецов, и шепотом обменивались между собой впечатлениями, Цент, наблюдая за протухшими ударниками, крепко призадумался. Прежде он воспринимал зомби только как ходячие декорации, и уделял им внимание только когда хотел помахать шашкой. Но сейчас ему открылось иное. Как оказалось, покойниками можно управлять, принуждая оных к совместным и довольно сложным действиям. Злой колдун в силу умственной ограниченности не придумал ничего лучшего, кроме как заставить зомби рыть яму. О, сколь примитивный и жалкий ум! Сколь убогая фантазия! Сколь ничтожные амбиции! То ли дело Цент, который сразу понял, как бы он распорядился войском мертвых. План в голове сложился так быстро, что даже затылок нагрелся. Это не какая-то братва, состоящая из смертных быков, которых надо постоянно дрессировать, воспитывать и держать в страхе, это неудержимая и неодолимая сила. Имей он под своим началом тысяч пять мертвого воинства, сможет легко рулить хоть всем миром. И, что самое главное, всеми оставшимися в нем живыми людьми.

Воображение Цента тут же ловко подсунуло ему восхитительную картину возможного будущего, где он предстал императором Центом Первым и Последним. Многочисленные слуги исполняли его малейший каприз, многочисленные наложницы дарили неземные ласки. Прочее человечество, которое рабы и лохи поголовно, самоотверженно трудилось на благо повелителя, выращивая овощи и фрукты для его стола, разводя скот, чтобы пил он молоко, а ел мясо и яйца, варило для него вкусное пиво и гнало божественный самогон. Дабы никто не отлынивал от своих обязанностей и не жрал бессовестно господские харчи, за рабами присматривали послушные владыке зомби, жестоко карая за непослушание и вероломные попытки покуситься на котлеты. Мертвецы бдительно несли службу, запуганные лохи трудились и не вякали, а он, Цент, наконец-то жил той жизнью, которую всегда заслуживал. В своем роскошном дворце он только и делал, что пил, ел да развратничал, и пусть бросит камень тот, кто не хотел бы аналогичной участи. Ну а в качестве развлечения (от котлет, пива и румяных девок тоже нужно отдыхать) при себе император Цент держал любимого шута Владика. Вот так, бывало, навернет тарелку жареного мяса, опорожнит бочонок пива, хлопнет рабыню по упругой попке, и ну очкарика терзать. И тогда разносятся по дворцу истошные крики программиста, а вместе с ними восторженный хохот истязателя. И просит Владик пощады, и клянется, что больше так не будет, а Цент его еще сильнее мучает и хохочет, мучает и хохочет…. И так на душе у него хорошо и светло, будто вышел в чисто поле, обнял березку, и соловьиной трелью заслушался.

– Да, вот это вот оно конечно бы да, – несколько бессвязно подытожил свои фантазии Цент. – Вот так-то оно, конечно, оно бы так-то.

– Что? – спросила Алиса, повернувшись к мечтателю.

– Говорю, не выйдет из очкарика шута. Что это за шут будет? Не шут, а одно название. Перед людьми меня осрамит.

– Ты вообще о чем?

– Да так, помыслил вслух. Ну, что, насмотрелись на бесовщину? Пошли Владика искать.

– А как же все это? – удивился Андрей. – Ты посмотри на них! Это же…. Да я глазам не верю. Такого просто не может быть.

– Мир устроен сложнее, чем ты думал, – просветил паренька многоопытный рэкетир. – Я тоже когда-то считал, что чудовищ не бывает, но однажды утром узрел Анфису без макияжа. Видишь седину на моих висках? Она там неспроста образовалась. До сих пор удивляюсь, как еще к логопеду ходить не пришлось, потому что….

Цент осекся, ибо его бесцельно блуждающий взгляд натолкнулся на нечто воистину невероятное. В первое мгновение решил, что померещилось с устатку, но после того, как трижды моргнул, потер глаза и безжалостно ущипнул себя за мягкое местечко, понял, что ошибся. Это была реальность. И она оказалась не только суровой, но и страшной до непроизвольной дефекации.

По соседнему краю котлована двигалось нечто огромное. Это был какой-то немыслимый монстр метров трех высотой, неимоверно толстый, весь обвитый проволокой и цепями. Он медленно переставлял короткие ноги, а пальцы рук, каждый размером с батон вареной колбасы, едва не касались земли. Голову было не разглядеть, ее скрывал металлический шлем. В этот шлем, при желании, можно было бы запихнуть намыленного Владика. Поместился бы весь с вероятностью восемьдесят процентов. А если отрубить очкарику ногу для уменьшения общего размера тела, то и все сто.

– Это что такое? – выдохнула Алиса. – Вы это видите?

Машка и Андрей неотрывно наблюдали за исполинским монстром, и не находили слов. Да что там они, даже Цент не нашел, что сказать, потому что был до смерти напуган. Он как-то сразу понял, что против такого великана будет мало всей его крутости, даже подкрепленной шашкой, битой и дробовиком. Это существо было не от мира сего. Оно не являлось человеком, не являлось зверем. Оно либо вылезло из самых глубин преисподней, либо было сотворено чьей-то недоброй волей. Цент сразу понял, на кого грешить. Некромант. И одновременно с этим пониманием, смекнул еще кое-что – он, похоже, изрядно недооценил злого колдуна. Ведь сотворить такое из мертвой плоти и железа это совсем не то же самое, что заставить плодотворно трудиться сотню зомби.

– Нужно уходить, – сказал Андрей, не сводя глаз с великана. Голос у него дрогнул.

Цент едва не согласился с парнем. Исполин внушал какой-то первобытный ужас, будто пробудилась генетическая память о встречах далеких предков с дылдами парантропами. Последних, конечно, вырезали под корень, но ведь далеко не сразу. Наверняка и тупиковый подвид человека записал на свой счет немало победных очков в нелегкой борьбе за выживание. Справлялись, поди, на первых порах, за счет силы и размера. Отлавливали более мелких людей, рвали на куски, как собаки рвут отловленного стаей кота. Вот и этот гигант наверняка успеет оборвать немало жизней, прежде чем кто-нибудь додумается, как эффективно бороться с этаким паровозом.

– Идем же, – прошептала Алиса, дергая Цента за рукав. Ей, как и всем остальным, исполинский мертвец внушал необоримый ужас.

– А как же Владик? – напомнил Цент. – Вы что же, хотите бросить на произвол судьбы последнюю надежду человечества?

Как выяснилось, насмотревшиеся немыслимых ужасов спасители были готовы бросить кого угодно и что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от этого жуткого места, где происходила не поддающаяся осознанию чертовщина, и обитали монстры, коим не место было на земле. Цент и сам едва не спасовал, но в последний момент будто опомнился. Бабкино колдовство исправно отводило глаза рядовым зомби, так что логично было предположить, что оно окажется эффективным и против гигантских чудовищ. То есть, предположить можно было что угодно, но Центу почему-то совсем не хотелось подтверждать гипотезу практическим экспериментом со своим непосредственным участием в оном. А потому он скомандовал:

– Давайте обойдем яму по кустам, и посмотрим, что там дальше. Только сильно не светитесь.

Обогнув карьер, в котором мертвецы вели добычу костей, они вновь оказались в заснеженном лесу, исчерченном множеством натоптанных троп. Шли наугад, все меньше веря в успех спасательной операции, и все больше убеждаясь, что сунулись в это место зря. Им еще пару раз встречались мертвецы, к счастью, самые обычные, но костяные бусы отвели им глаза. А затем деревья расступились, и все четверо увидели возвышающийся посреди скотомогильника холм, а в нем пещеру, черную и страшную. От этой пещеры повеяло такой замогильной жутью, что Машка и Алиса трусливо заскулили, а Андрей побледнел и дико выпучил глаза. Один Цент нашел в себе силы сохранить хладнокровие, по крайней мере, его внешнюю имитацию. На самом деле, это место пугало и его, а это что-то да значило. Напугать бывшего рэкетира было непросто, тут следовало приложить немало усилий и таланта. Ну, что ж, обитатели скотомогильника с этой задачей успешно справились.

– Сердце подсказывает мне, что Владик там, – объявил Цент, указывая на пещеру.

Как тут же выяснилось, герои готовы были на многое ради спасения последней надежды человечества, в том числе отужинать тушеной мертвечиной, обвешаться костями зомби, и влезть в обитель темных сил. Но и у их готовности был предел. Этот предел проходил как раз по входу в пещеру. Машка, так та прямо заявила, что не сунется в данную жуткую нору ни за что и никогда. Ни ради Владика (особенно ради какого-то Владика), ни ради успешного замужества, ни даже за комплект вожделений сильной и независимой содержанки – красную машинку, шиншилловую шубку и престижное мобильное устройство последней модели.

Затем свое мнение высказала Алиса, и оно оказалось аналогичным. К ним присоединился Андрей, и заметил, что если Владика утащили в ту пещеру, то он уже наверняка мертв, и нет смысла следовать его примеру.

– Нет, я так не могу, – решительно заявил Цент. – Бросить Владика…. Нет! И не просите. Давайте вот как сделаем: я пойду внутрь и посмотрю, что там, а вы ждите меня здесь.

– Ты только надолго там не задерживайся, – попросила Алиса.

– Да и самому не хочется, – признался Цент. – Если бы не Владик, скотина, я бы туда даже за ведро шашлыка не полез. Ну, с богом.

Соратники остались снаружи, вокруг Цента сгустилась тьма подземелья. Из осветительных приборов у него с собой имелась только зажигалка со встроенным в нее крошечным фонариком. Это приспособление давало слабый зеленоватый свет, но его вполне хватало, чтобы видеть земляные стены, земляной пол, земляной потолок и тоннель, уводящий куда-то вниз, в неведомые и зловещие глубины. Где-то там, напуганный и одинокий, томился Владик. Цент дождаться не мог, когда же, наконец, увидит своего лучшего друга, и устроит ему круиз по болевым точкам. Одного боялся – что вероломного губителя шансона и похитителя тушенки уже прикончили до него. Это будет невероятно, нестерпимо обидно. Цент гнал от себя эту мысль, не хотел верить в это. Он, только он имеет право казнить очкарика. Хорошо бы проделать это обстоятельно, со вкусом, реализовав масштабную пыточную программу и ввергнув программиста в столь глубокие бездны боли и отчаяния, куда еще не спускалась ни одна душа человеческая. Цент знал, что сможет это. И дело было не только во врожденном таланте к истязаниям или в богатой практике в девяностых. Немалую роль играла и жертва. Пытать какого-то жадного коммерсанта, забывшего занести братве за крышу, это ведь рутина. А вот терзать Владика, это искусство. Это песня. Это чистое творчество.

Цент так замечтался, что не сразу услышал приближающиеся навстречу шаги. Тут же замер, прижался к стене, но фонарик не выключил. Если волшебные костяные амулеты сработают, мертвец не увидит ни его, ни света, ну а если нет, то лучше узнать об этом заранее.

Цент ожидал увидеть обычного зомби, но из мрака на свет вышла фигура в черном одеянии, после чего остановилась и замерла. Цент тоже застыл, опасаясь как-то выдать себя. Вера в бабкино колдовство дала трещину, к тому же он вспомнил слова старухи о том, что на близкой дистанции демон может учуять их, не смотря на костяные бусы и съеденное мясо зомби.

Затем прозвучал пустой безжизненный голос, заставивший героя девяностых сильно вздрогнуть и местами пропотеть:

– Ты здесь. Я знаю это. Нет смысла таиться.

Стало ясно, что это и был тот самый некромант, о котором рассказывала старушка. Цент прикинул расстояние до цели. Если взять хороший старт и если копье сработает как надо, можно решить эту проблему раз и навсегда. Но его терзали сомнения. Перед ним стоял не просто зомби, а какое-то неведомое чудовище. Подействует ли бабкино копье? И на что вообще способна эта тварь?

– Зачем ты явился в мою обитель, человек? – спросил некромант. – Что ты надеешься найти здесь, кроме смерти?

– Смерть себе оставь, – ответил Цент. – Я ищу моего лучшего друга, моего названого брата, единственное живое существо, что дорого мне в этом мире. Сказывают, он здесь, у тебя.

– Полагаю, ты ищешь Владика? – уточнил некромант.

– Так он здесь! – возрадовался Цент. – Ну, я надеюсь, ты его еще не загрыз.

– Владика здесь нет. Он ушел.

Новость Цента одновременно и огорчила, и обрадовала. С одной стороны печалило, что он влез в логово темных сил напрасно, и еще неизвестно, сможет ли выйти отсюда наружу. Но все же тот факт, что Владик по-прежнему жил и дышал, оставлял надежду на сладкую месть.

– А ты не в курсе, куда направился мой лучший друг Владик? – полюбопытствовал Цент. – Хотя бы общее направление. Север? Юг? Очень хочу его отыскать. Переживаю за малыша.

– Должно быть, ты и есть тот самый Цент? – спросил Легион.

– Знаешь меня?

– Наслышан.

– И что наговорил тебе обо мне друг Владик? Думаю, наврал с три короба. Ты программисту не верь. Он склонен к преувеличениям и фантазированию. Это все из-за эмоциональной травмы в глубоком детстве. Владик пережил немыслимое потрясение, что повлекло за собой психические отклонения, усугубившиеся с возрастом. А тут еще конец света. Навалилось все кучей, вот постреленок и сломался. Истеричен, склонен к припадкам и членовредительству. Тяжкая форма недержания лишь дополняет мрачную картину его недуга. Один он пропадет. Хочу скорее найти его и взять под свою опеку.

– Вижу, тебе не чужда доброта, – заметил некромант.

– Она переполняет меня с горкой, – заверил собеседника Цент. – Мое сердце полно любви ко всем живым существам, но милее всего мне друг Владик. Он как сын, которого у меня никогда не было. В заботе о нем вижу свое призвание. Ответь же, где он, мой дефективный сынок?

– В Цитадели.

– Как? Уже там? Ты его туда отпустил?

– Отпустил не с пустыми руками. Он выступит моим послом к тем людям, что скрываются за стенами крепости. От моего имени он будет говорить с ними.