Стражи Ирия

Не будь Владик до смерти напуган, он бы сам себе удивился. Так складно, самозабвенно, и, главное, убедительно врать он никогда не умел. Что ж, когда тебе грозят выдавить глаза грязными пальцами, с ходу освоишь любую науку.

– Кто на вас напал? – спросил Седой, хлопнув здоровяка ладонью по плечу. Тот нахмурился, но руку от лица жертвы убрал.

– Медведь! – выпалил Владик первое, что пришло на ум.

– Медведь? Какой еще медведь?

– Огромный медведь. Набросился из тьмы, начал всех грызть....

И Владик столь талантливо разрыдался, что в иное время и в ином месте мог бы получить за свою актерскую игру престижную театральную премию.

– Тут, выходит, медведи водятся, – с беспокойством произнес тощий. – Как бы не нарваться.

– А стволы вам на что? – презрительно бросил старик. – Да и медведь этот, может быть, один и был, и ушел уже давно. Мы же не в тайге.

Владика грубо подняли на ноги, здоровяк, пригрозив ему ножом, свирепо произнес:

– Только дернись!

– Я не буду! – пропищал Владик.

– Иди вперед.

Он положил Владику на плечо свою огромную ладонь, и вцепился в программиста с такой силой, что у того затрещала ключица. Страдалец шел на подкашивающихся ногах, боясь даже представить, какая судьба его ждет. Что могут сделать с ним эти трое? В принципе, все, что угодно, от группового изнасилования до свежевания заживо.

В центре деревни стоял автомобиль – пыльный и грязный внедорожник с пятнами засохшей крови и дырками от пуль на корпусе. Возле него они остановились. Здесь Владику крепко связали руки за спиной, после чего последовал сильный толчок в спину, от которого программист не удержался на ногах и грянулся наземь.

– Тут лежи! – пророкотал здоровяк, изничтожая пленника лютым взглядом. – Жди своего часа.

Владик покорно затих на земле, беззвучно слезоточа и проклиная свою судьбу. В черный день довелось ему родиться на свет, под феноменально несчастливой звездой. Угодил в лапы к каким-то страшным людям, от которых не приходится ждать ничего хорошего. В душе программиста теплился крошечный огонек надежды, что Цент не бросит его, и спасет, но вот успеет ли, и вообще, захочет ли? Цент, он ведь не из тех, кто бросается на помощь. Куда более вероятно, что устроится где-нибудь неподалеку, и будет спокойно наблюдать за тем, как несчастный программист принимает великие страдания. Хорошо еще, если сам не присоединится к истязателям, ведь у него и зверской троицы так много общего.

Разобравшись с пленником, кошмарная троица направилась к своему автомобилю. Открыв багажник, они, посмеиваясь, вытащили оттуда еще одного пленника, а если точнее, то пленницу – худощавую девушку с коротко остриженными волосами. Той было лет двадцать пять, или около того, и выглядела она скверно. Судя по многочисленным гематомам, ссадинам и кровоподтекам, украшающим ее лицо, бедняжке крепко досталось от зверских извергов.

Связанную девушку грубо бросили на землю. Та была упакована по рукам и ногам, даже рот, и тот закупорили солидным кляпом. Упав на землю, она болезненно застонала, за что тут же получила ногой в живот от свирепого здоровяка.

– Легче! – прикрикнул на подручного старик.

– Эта сука Павлушу порешила! – рявкнул здоровяк. – Еще с ней церемониться? Сейчас возьму молоток, и набью ей гвоздей в башку.

– Я сказал – легче! – произнес старик. Произнес тихо, не повышая голоса, но столь убедительно, что весь боевой раж из здоровяка вышел со свистом, и он, втянув голову в плечи, смиренно пробормотал:

– Ладно, ладно. Понял я, Седой, понял.

– За Павлушу одними гвоздями она не отделается, – недобро ухмыляясь, проговорил старик. – Гвозди, это ерунда. Забьешь пару, и все, отмучилась. А нам разве надо, чтобы отмучилась?

– Нет! – радостно выпалил долговязый садист, и здоровяк тоже согласно кивнул головой.

– Нам надо, чтобы мучилась, – объяснил Седой. – Долго мучилась. И она помучается.

– Может, оприходуем сперва? – предложил тощий. – Что добру-то пропадать?

Старик покосился на связанную девушку, что продолжала корчиться от боли после удара в живот, пожал плечами, и бросил:

– Ну, давайте. Только шустро. А после воздадим ей за Павлушу. Хороший он парень был. Жить бы ему, да жить.

Тут Седой покосился на Владика, который лежал на земле и смиренно ждал своей участи, и промолвил:

– А малышом помянем дружка нашего полегшего. Он хоть и худ, да сколько-то мяса с него наскребем.

Смысл сказанных слов не сразу дошел до мозга Вадика. А затем дошел, и страдалец, не сдержавшись, завопил на всю округу. Он понял, в чьи руки угодил. Это были людоеды. Вначале они собирались зверски умучить девушку, которая, судя по всему, убила одного из их подельников, а затем подкрепиться вторым пленником.

– Эй, заткнись! – прикрикнул на Владика здоровяк.

Его тощий приятель был в это время занят девушкой – перекатил ее на спину, и принялся стаскивать с жертвы брюки. Та стала вяло брыкаться, за что тут же получила несколько сильных ударов, один из которых пришелся в голову.

– Заткнись, гнида прыщавая!

Но Владик не подчинился, продолжая истошно орать. Он прекрасно понимал, что никаким послушанием и никакой покорностью не спасет себе жизнь. У него был лишь один шанс сберечь шкуру – докричаться до Цента. И то при условии, что изверг из девяностых пожелает явиться на помощь.

Поняв, что слова не действуют, здоровяк, скрежеща зубами, направился к Владику. Видя это, страдалец завопил еще громче.

– Ты что, тормоз истеричный, слов не понимаешь? – рявкнул громила, отводя ногу для удара. Владик зажмурился, мысленно прощаясь с жизнью. Этакой ногой, обутой в огромный твердый ботинок, можно запросто отправить на тот свет даже годовалого бычка. А ему, субтильному программисту, много ли надо? Сейчас как ударит этот великан, и весь скелет в труху.

Но удара не последовало. Вместо него загремели выстрелы.

Здоровяка Цент уложил точным попаданием в голову. Заряд картечи напрочь снес громиле кочерыжку, разбрызгав мозги и разбросав по дороге осколки черепа. Обезглавленное тело, повинуясь инерции, сделало еще один шаг, и всей своей массой рухнуло на вопящего Владика. А выстрелы уже гремели вновь. Тощий злыдень, успевший стащить с себя штаны и навостривший корень жизни, не успел познать радость плотских утех. Цент обломал ему весь кайф путем внедрения в организм трех пистолетных пуль. Старик оказался проворен не по годам, его рука стремительно метнулась к поясной кобуре, но достигнуть цели не успела. Первым выстрелом Цент раздробил Седому кисть, вторым продырявил колено. Дико крича, старик свалился на землю. Он потянулся за пистолетом второй, целой рукой, но подоспевший Цент лихо отвесил ему с ноги по перекошенному гримасой боли лицу и забрал оружие.

Все закончилось быстро и безжалостно. Двое из злобной троицы были мертвы, старик корчился на земле, истекая кровью и осыпая Цента проклятиями.

– Я с того света за тобой приду! – с ненавистью выплевывал он. – Я тебя….

– Заткнись, – небрежно бросил ему Цент.

– Слышишь меня? Ты! Я….

– Не слышу. Я лохов не слушаю.

Тут герой девяностых увидел автомобиль, и сердце его возликовало.

– Тачку мне пригнали! – воскликнул он. – Вот за это спасибо. Люблю лохов, с них всегда прибыток.

– Помоги! – закричал Владик, придавленный тушей обезглавленного злодея.

Цент подошел к товарищу, и без труда вытащил его из-под трупа. Затем извлек из-за пояса топор, и перерезал им веревки, что связывали руки программиста.

Едва обретя свободу, Владик, разбрызгивая слезы, бросился на своего спасителя и заключил его в объятия.

– Спасибо! – рыдал он. – Спасибо, что пришел за мной. Они хотели меня съесть! Представляешь?