Тесей

– А ведь совсем недавно предупреждали мы с братом тебя непослушный племянник, что нельзя эту деву брать на охоту. Что тут случилось – нам ясно. Еще до встречи с вепрем уже два человека смертью позорной погибли. Эта чужестранка огромный выкуп заплатит семьям этих пастухов, как видно, ею убитых.

– Да, не малым будет искупительный дар за каждого из двух умерщвленных мужей, тем более что она чужестранка.

Злорадно добавил Плексипп, бородатый теребя подбородок, как будто большой выкуп заплатят ему самому.

Мелеагр, увидев в груди несчастных пастухов оперение стрел Аталанты, тоже понял, что здесь случилось и сквозь зубы злобно сказал, обращаясь к своим дядям и к нескольким другим подъехавшим героям:

– Знаю я этих двух негодяев! В прошлом году они избили и изнасиловали деву, живущую вдвоем с бабкой и некому было за нее заступиться. Смерть справедливо их поразила, ее не избегли они, хоть вдвоем сражались с девицей!

Лучистые темные глаза Мелеагра сузились, и он с нескрываемой угрозой добавил:

– И никакого выкупа Аталанта платить не будет, а если кто не доволен моим решением, пусть мстит мне! Выступить перед старцами, что в круге священном сидят, разместившись на гладко обтесанных камнях я готов, но только после охоты, а сейчас меня интересует единственно вепрь Калидонский!

Все охотники и даже Ификл и Плексипп тотчас с царевичем согласились и разъехались по своим местам. Мелеагр же решил больше не выпускать из виду прекрасную охотницу.

228. Незримое участие в Калидонской охоте Артемиды [138]

Как поет Овидий, выгнанный сворами злобных собак из непроходимых зарослей вепрь, разъяренный, мчится, подобно огню, что из туч громовых упадает, прямо в середину героев. Валит он в неудержимом беге своем все кусты на пути и даже деревья, лес трещит и ветер стонет от могучего такого врага. Мчится зверь напролом, разгоняя людей, а разбрасывая собак, – какую ни встретит, сильными ударами клыкастого рыла их вмиг по всем сторонам, как горох, на утрамбованном полу рассыпает.

Аргоубийцы сын и Антианиры Эхион, как отец на ноги быстрый, в кабана дрот свой направил, но удар даром пропал, поранив лишь ствол кленовый.

Та же участь русокудрого постигла Ясона: в цель бы, верно, попал Эсонид, и копье его в щетинистом хребте у вепря застряло бы, если б удар был точнее.

Тогда быстро промолвил Мопс Ампикид, воззвав к лучезарному Аполлону, научившего его прорицаньям:

– О чтившийся мною всегда и чтимый сейчас Феб светозарный! Пошли мне, что, как милость, прошу, – настичь этого вепря верным ударом!

Бог светоносный услышал и снизошел, сколько мог, до Мопса молений. Был точно оружием тронут, но даже не поранен был вепрь, – наконечник железный Артемида, незримая никому, быстро веткой крепкой сбила у древка, и зверь был напрасно настигнут древком тупым.

Богиня охоты, узнав, что много знаменитых героев собралось в поход против ее мстителя верного, примчалась ему помогать. Стреловержица уже свой серебряный лук напрягла, чтобы начать карать нечестивых смертных, но ее успел остановить Феб, примчавшийся в Калидон на своей колеснице, запряженной белыми лебедями с Пактола.

Мойра Лахесис внушила богу-прорицателю не дать сестре самой убивать людей на Калидонской охоте. Многим из героев, принявшим участие в охоте на Калидонского вепря, вещая Ткачиха предназначила совсем другую Участь, чем смерть от губительной стрелы Артемиды. Аполлон уже много лет, как перестал быть безжалостным карателем виновных, чего нельзя было сказать о его любимой сестре, которая хоть и старалась во всем походить на почитаемого ею брата, но всегда от него отставала.

– Во всем надо знать меру, сестра, ибо чрезмерность превращает в противоположность любое благо! Твой мститель забывчивому Ойнею, справедливый вначале, когда он нивы губил, давно стал просто кровавым убийцей, и, чтобы ты ни делала, ему суждено на этой охоте погибнуть. Это я тебе не как брат, а как бог прорицатель вещаю.

Так сказал брат сестре, но упрямая дева не желала гибели кабана, которого, только, что рожденного, она сама выкормила после того, как Тесей убил его мать, Кроммионскую свинью Фею. Аполлон, непреклонное видя упорство в глазах любимой сестры, напомнил о ее роковом выстреле в далекую точку, качавшуюся на волнах, которая оказалась красавцем – охотником Орионом – единственном герое, к которому она была не равнодушна, как к мужчине:

– Вспомни милая, как ты потом сожалела о своем торопливом, но, как всегда, губительном выстреле в далекую точку, оказавшуюся головой Ориона.

Уголки тонко очерченных губ Артемиды горестно искривились и опустились вниз, когда она вспомнила об убийстве Ориона.

– Только потому, что ты просишь, обещаю, что сама сегодня никого не убью.

Не довольно сказала Стреловержица, раздумывая, как бы охотников и стрелой наказать, и брата не обмануть. Проницательный Аполлон, находясь под внушением Мойры Лахесис, протянул руку к ее луку и легонько потянул его к себе. Богиня охоты сняла лук и колчан со стрелами и нехотя протянула брату потому, что поняла, что иначе он не уйдет. Аполлон с двумя луками и колчанами пошел к своей колеснице и через несколько мгновений под лебединую песню взмыл в небесную синеву. Сестра же осталась, чтобы незримо помочь своему мстителю сохранить жизнь во время охоты на него лучших юношей Эллады.

229. Калидонская охота [138]

В это время еще пуще взбесился свирепый кабан; яркий вет сверкает из глаз, из пасти клыкастой со свистом вырывается раскаленный воздух и белесая пена. Как камень огромный, пущенный натянутой жилой, летит к башням иль стенам, так мчался вепрь Калидонской к сборищу охотников юных.

Эвиалан с Пелагоном, что были на правом краю, простерты: друзья их успели подхватить уже лежащих в крови. Также не смог спастись Энизим, сын Гиппокоонта, от смертоносных кабаньих клыков; он по-прежнему бежать порывался, но ослабели уже, под коленом подсеченные, жилы.

Может быть, здесь свою гибель нашел бы и Нестор-пилосец много раньше троянских времен, но успел, на копье оперевшись, подпрыгнуть на дерево, тут же стоявшее, в ветви густые. Вниз на врага он глядел с безопасного места, спасенный не столько деревом, сколько своей ловкостью юной.

В это время кабан, клыки наточив еще больше о дубовые корни, стал всем смертью грозить, своим скрежеща обновленным оружьем. Гнутым мощным клыком он задел Эвритида огромного ляжку и опять к нему развернулся, но спугнули его Диоскуры. Братья – близнецы, видные оба собой, потрясая в воздухе дротами, выехали на белых конях и наверняка ранили б зверя, да только щетинистый скрылся в густой темной дубраве, куда коню даже без всадника не проникнуть.

Следом за вепрем, потрясая копьем, бежал Теламон, но наземь упал он ничком, о корень споткнувшись древесный, который незаметно подложила незримая для смертных богиня охоты. Не могла Артемида безучастно смотреть как охотятся на слугу ее верного.

Пока Эакида поднимал брат Пелей, охотолюбивая дева-тегейка на тетиву наложила стрелу оперенную и пустила из гнутого лука, целясь вепрю в грудь под лопатку, где сердце. И опять Агротера помогла своему питомцу и мстителю, отклонив пернатую в последний момент, и стрела лишь оцарапала зверю кожу около уха.

Сама дева, однако, не так незначительному веселилась успеху, как влюбившийся в нее Мелеагр. После того как ее чуть не изнасиловали местные пастухи, калидонский царевич не выпускал надолго из глаз Аталанту, и потому он первый увидел ее выстрел из лука, и первый зверя багрящую кровь показал сотоварищам юным.

– Ты будешь удостоена чести высокой за этот доблестный выстрел из лука!

Радостно крикнул калидонский герой, и покраснели мужи от стыда. Поощряя друг друга криком, они дух себе возбуждали, но только беспорядочно метали оружье, мешая друг другу.

Тут взбешенный Аркад, сын несчастной нимфы Каллисто от Зевса, на свою же погибель закричал, потрясая острой секирой:

– Эй, молодцы! Теперь предоставьте действовать мне! Знайте, сколь у мужчин оружье сильней, чем у женщин! Пусть сама Артемида его своим защищает оружьем, – зверя я правой рукой погублю против Стреловержицы воли!

Велеречивыми так говорит спесивец устами. Молвил дерзкий герой и, руки сцепив, замахнулся двуострой секирой, даже для увеличения силы удара и на цыпочки встал, приподнялся на кончиках пальцев, но вдруг почувствовал боль в правом плече. Когда Зевс воскресил сына, убитого дедом Ликаоном, Деметра успела съесть плечо Аркада, и потому ему было сделано новое плечо из слоновой кости, которое было красиво, но часто болело. Мгновенного замешательства смельчака было достаточно, чтобы зверь поразил его в смертельно опасное место: он оба клыка направил Аркаду в подбрюшье.

На помощь Аркаду, потрясая отважно коротким спартанским мечом, кинулся Анкей, сын Ликурга, но и он ничком повалился, вепрем сраженный, вывалив на землю кишки, набухшие кровью обильно.

Тут прямо пошел на врага лапиф Пирифой, могучий Иксиона потомок, потрясая, как копьем, мощной рогатиной, крепко зажатой в правой руке. Сын же Эфры от Посейдона и от причастного смерти Эгея прославленный афинский герой Тесей сразу заботливо крикнул ему:

– Стань же подальше от вепря, о ты, что дороже мне и меня самого, бессмертной души моей лучшая часть! В отдаленье может и самый храбрый стоять. Разве не видишь, что безумная погубила Анкея отвага.

Молвил Тесей и бросил копье с наконечником меди тяжелой. Ладно метнул, и могло бы желаемой цели достигнуть, только дубовая ветвь его задержала. Эту ветвь Артемида незримо подставила, оградив от копья Калидонского вепря.

Бросил свой дрот и Иолкский царевич Ясон, прицелившись точно, но отвела его богиня случая Тюхе от зверя. Дрот Эсонида неповинному псу ко всему равнодушная Тюхе обратила на погибель: попал он в брюхо его и, кишки пронзив, сам в землю вонзился.

Тут дважды подряд с правой и левой руки Мелеагр копьями быстро ударил: из двух им брошенных копий первое медью в землю уткнулось, второе точно в мощном хребте кабана застревает. Лишь одно из быстро брошенных копий Мелеагра смогла отвратить от питомца богиня охоты и его в землю направить, ибо и бог ведь не все может. Свирепый зверь стал всем раненным телом на месте вертеться, пастью опять разливал шипящую белую пену и клыками вспахивал землю как плугом.

Увидав тяжело раненного вепря, товарищи закричали от радости и бросились к нему, чтобы добить. Артемида опять растерялась, она не знала уже от кого защищать верного ей тяжело раненого мстителя и забыла про Мелеагра.

Ойнеид понял, что медлить нельзя, и врагу под лопатку, где мощное сердце гулко стучало, глубоко он вонзает на солнце сверкнувшую пику. Враг, наконец, был повержен, и подбежавшим друзьям осталось лишь пожать победившую руку своими руками. Диву даваясь, все глядели на чудовищный труп, на немалом пространстве простертый. Даже мертвого некоторые боялись тронуть врага, но все же каждый свое копье в кровь зверя макает.

230. Ссора из-за головы вепря [138]

Под радостные крики друзей Ойнид отрезал огромную голову клыкастую вепря и, поправ грозивший некогда погибелью череп, громко сказал, чтобы слышали все:

– По праву ты возьми, нонакрийская дева, эту добычу: с тобою мы славу по чести и, по справедливости, давай вместе разделим.

Тотчас калидонский царевич с просветленным лицом деве дарит морду кабанью с торчащими страшно клыками. Видно было, что прирожденной охотнице приятен был этот дар, но, как деве ей, был еще приятней даритель. Аталанту впервые в жизни вдруг стыд охватил непонятный и какой-то страх цепенящий, и скромно она дрожащие опустила ресницы, пушистые и гнутые, как у фиалковенчанной Афродиты.

Зависть почувствовали все, и послышался глухой ропот недовольства в отряде. Лишь честный Идас Афареид опять пошел против всех и громко сказал:

– Она тоже ранила зверя, и первая ему кровь из уха пустила…