Тесей

Этот ликиец потом всем рассказывал, как Беллерофонт, оседлав Быстрокрыльца Медусы Пегаса, взлетел и стал больно пинать крылатого коня ногами, заставляя его лететь все выше и выше. И скоро он, изнемогая от буйного восторга, носился по небу на крылатом Пегасе и истошно от наслажденья что-то вопил.

Зевс, восседавший на самой высокой вершине Олимпа, увидел почти рядом с собой героя Беллерофонта на белом крылатом коне и, сложив губы в язвительную улыбку, зловеще изрек:

– Этот исполненный спеси герой то ли забыл про меня и других всемогущих богов, то ли нарочно вознамерился взлететь выше Олимпа, и он уже близко к своей нечестивой и дерзкой цели.

Олимпиец косматой потряс головой и кустистыми неспешно покрутил бровями, а потом медленно процедил сквозь зубы:

– Я не более был царствованием своим озабочен в те времена, как любой из моих заклятых врагов землеродных готов был несправедливыми своими руками захватить мой нетленный Олимп! Многомощный и жестокий был у нас враг, – но тогда от единого рода происходила и Титаномахия, и Гигантомахия и один лишь они имели источник. Ныне же дерзостью нечестивой наполненный герой – полубог, как мальчики Аллоады, ко мне на небо без приглашения хочет явиться. Выскочка этот, племянник мой смертный, всем стал уже вполне ненавистен. Потому нечего долго тут мне думать. Должен я позорно его погубить высшей справедливости ради, но спешить я не буду. Мельницы богов мелют медленно, но старательно и очень тонким помолом, и потому для начала я Беллерофонта с помощью его же коня Пегаса низвергну на землю, а брат мой Посейдон, должно быть, поможет насмерть ему не разбиться, ведь всегда он среди нас, трех братьев, особым чадолюбием отличался.

Громовержец тут же схватил несколько огромных оводов и швырнул их в Пегаса, и они принялись очень больно жалить Быстрокрыльца Медусы и пить ему кровь. Крылатый конь, взбесившись от нестерпимой боли, стал так дергаться и крутиться в воздухе, что Беллерофонт не удержался и стал падать свободно с небесных высот.

Овидий в «Ибисе» поет, как тяжко Беллерофонт рухнул с крылатого коня средь Алейского поля, сам своей красотой гибель стяжавши себе.

Пиндар в «Истмийских одах» поет, как крылатый Пегас сбросил всадника, рвавшегося к нетленным урочищам Зевса. Неправедной сладости – горький конец.

В не сохранившейся трагедии Еврипида «Беллерофонт» герой пытается подняться на крылатом коне к небу, чтобы узнать, действительно ли существуют боги, но, сорвавшись, падает с высоты и разбивается.

214. Хромой и слепой Беллерофонт, скитаясь, пропадает бесследно

Безучастным к падению Беллерофонта, согласно воле Мойры Лахесис, не остался Земли Колебатель. Он, сидя на самой высокой вершине корабельной сосны вдали от Алейского поля, с большим осуждением смотрел на своего смертного сына, вознамерившегося на сияющие выси Олимпа без приглашенья взлететь. Выйдя из моря, Посейдон там восседал и о милом сыне скорбел, и гневался сильно на брата Зевса, который на первый раз мог бы смертного племянника простить. Спрыгнув с сосны, пошел Земледержец с вершины горы каменистой, быстро-быстро перебирая ногами. Леса и высокие горы затрепетали под тяжкой поступью бессмертного бога. Три лишь шага он сделал и с четвертым уж цели достигнул, и в последний момент помог Беллерофонту не разбиться насмерть. Ударив мощным трезубцем в землю, он так потряс ее, что выбил под падающим сыном источник, и его восставшие фонтаном воды смягчили падение с высоты Беллерофонта.

Увидев это, быстро прянула сверху богиня справедливой войны и своим огромным копьем преградила путь Посейдону и прорекла чернокудрому дяде:

– Ты что делаешь Посейдон?! Опомнись! Вспомни о том, что все мы, богини и боги, давно клятвенно обещали, все претерпеть, что предначертано Могучей Судьбою! Поэтому, дав обещание, безуспешно не желай возгордившегося сына Беллерофонта от неминуемой смерти избавить. Тем более, что все это напрасно. Ты лишь ненадолго отсрочил смерть ставшего бессмертным богам ненавистного героя Беллерофонта.

Посейдон и сам понимал, что ничем сыну больше помочь он не в силах. Он вызвал свистом свою колесницу, запряженную четверней быстролетящих коней с золотистой длинною гривой и такими же длинными золотистыми хвостами. В блестящую взойдя колесницу, бичом золотым хлестнул с размаха коней и погнал их к своему дворцу вечно нетленному, золотом ярко сверкающему в глубинах морского залива.

Зевс, по-прежнему восседавший на самой высокой вершине Олимпа и услаждавший себя созерцанием, понял, что сегодня больше не увидит ничего интересного и, скучая, неспешно направился в свой чертог олимпийский.

Беллерофонт же, оставшийся живым, но ставший после падения, как колченогий Кузнец, хромым на обе ноги, да еще и слепым, по Алейскому полю, на котором он Химеру убил, опираясь на палки, неприкаянно скитался долго кругом, сердце глодая себе.

Знаменитый истребитель Химеры был больной, он был слепой и с трудом передвигался, опираясь на посохи. Он был совсем одинокий, ведь после того, как он утопил в море Антею, Претт и Иобат возненавидели его, и Филоноя не простила мужу смерти сестры и возвратилась к отцу. Истребитель Химеры был подобен тусклому свету от потухающего костра, превратившемуся в неяркую точку, что одиноко светит где – то высоко в суровых неприступных горах. При этом героя по-прежнему пожирало высокомерие и спесь. Избегая всяких следов человека, Беллерофонт бродил в гордом одиночестве, он не хотел, чтобы его увидел хоть один человек на земле таким – хромым, слепым, всеми забытым… и вскоре истребитель чудовищ бесследно пропал.

Однако, согласно Павсанию, люди подвиг Беллерофонта не забыли. Ему воздавались в пышущем юностью блаженном Коринфе почести как полубогу; он имел там в кипарисовой роще Кранеон священное место и стоял вместе с Пегасом в храме Посейдона, изображая, по-видимому, одну сторону бога Посейдона, а именно Посейдона-Гиппия.

Культ Беллерофонта возник сначала в Ликии и Коринфе, затем распространился по всей Греции. Беллерофонт иногда изображался с отцовским трезубцем и так связывался и с морской стихией, как сын Посейдона и Главка. При изображении на летящем в небе Пегасе Беллерофонт имел черты бога солнца.

215. Дети и внуки Беллерофонта

Трое родилось чад у Филонои от гордого красавца Беллерофонта: сыновья Исандр и Гипполох и прекрасная дочь Лаодамия, как это видно на его генеалогическом древе, изображенном в начале рассказа об этом герое.

Согласно Евстафию Солунскому, Гипполох оспаривал власть у старшего брата Исандра. Некоторые говорят, что братья решили, что царем станет тот, кто сумеет пустить стрелу через золотое кольцо, повешенное на груди своего ребенка. Поскольку ни один не соглашался предоставить для этой процедуры своё дитя, спор возобновился, и тогда их сестра Лаодамия предложила, чтобы кольцо повесили на шею её сына от Зевса, Сарпедона. Восхищенные благородством сестры, братья отказались от трона в пользу Сарпедона, соправителем которого позднее стал сын Гипполоха Главк.

Гигин говорит, что Сарпедон участвовал в играх в Трое над кенотафом Париса, в состязаниях в беге.

Сарпедон был активным участником Троянской войны. В «Илиаде» он убил двух греков, согласно Гигину, это были Тлеполем и Антиф.

Согласно Гомеру и Аполлодору, Сарпедон был убит Патроклом, и даже Зевс оказался бессилен помочь своему сыну, ибо эта смерть ему задолго была предначертана Могучей Судьбой.

Гомер в «Илиаде» поет, как Аполлон по просьбе Зевса вынес из-под копий и стрел сарпедоново тело, дальше от боя унес и, омыв речными струями, смазав амбросией, платьем одел его вечно нетленным. Все это сделав, взять поручил его быстрым вожатым Смерти и Сну, близнецам, чтоб они поскорей Сарпедона в край отнесли плодоносный, в пространную землю ликийцев.

Другой внук Беллерофонта Главк был так же одним из храбрейших союзников троянцев в Троянской войне. Он обменялся оружием с Диомедом. По Гомеру он убил 2 греков, но Гигин говорит, что Главк убил 4 известных воинов.

Согласно Аполлодору и Квинту Смирнскому, Главк убит Эантом Великим во время сражения за тело Ахилла, и его тело Аполлон так же, как и тело Сарпедона, уносит в Ликию.

Геродот говорит, царями некоторых из 12 ионийских городов были выбраны ликийцы, отпрыски Главка, сына Гипполоха.

Часть IV. Мелеагр

216. Генеалогическое древо Мелеагра (этолиды и эолиды)

Очевидно, для генеалогии одного Мелеагра достаточно было бы изобразить правую четверть схемы, поскольку и его мать Алфея, и смертный отец Ойней были Этолидами.

Изображенная здесь генеалогическая схема позволяет наглядно проследить родственные связи Мелеагра с множеством разных героев. Это эпонимы Эллин, Дор, Эол, Ахей, Ион…; богоборцы Салмоней, Сисиф, Идас…; воины Тидей, Филоктет, Патрокл, Одиссей, Агамемнон…; красавцы Адмет, Эндимон… Некоторые из этих героев принимали непосредственное участие в охоте на Калидонского вепря.

Как видно из генеалогической схемы смертным отцом Мелеагра был калидонский царь Ойней, дальним предком которого был Зевс.

Неистовый бог кровавой войны Арес, соединившись на брачной постели со своей внучкой Алфеей, дочерью Фестия, дважды вливал свой божественный ихор в смертные жилы героя Мелеагра. Это предопределило бешеный, неистовый, как у отца и прадеда, характер героя, который, в свою очередь, предопределил его раннюю смерть.

217. Смертные родители Ойней и Алфея

Ойней, царствуя в Калидоне, женился на дочери царя Этолии Фестия красавице Алфее (Алтея), которая родила ему четырех сыновей, из которых прославился Мелеагр и столько же дочерей, из которых самой знаменитой стала Деянира.

Некоторые, подобно Гигину, рассказывают такую историю появления на свет Деяниры – будущей законной супруги Геракла: Когда Ойней увидел, что его молодую жену Алфею полюбил Дионис, он сам благоразумно решил уйти вечером из города, сделав вид, что ему нужно совершить священнодействия. Алфея же после ночи, проведенной с богом виноградарства и виноделия родила от него Деяниру. Вакх, благодарный за столь радушное гостеприимство, Ойнею первому подарил виноградную лозу, показал, как ее сажать, и установил, чтобы ее плод назывался ойнос по имени его гостеприимца. Деянира выросла не только красавицей, она умела править квадригой и занималась военными упражнениями; за право жениться на ней с могущественным речным богом Ахелоем боролся Геракл и победил, обломав ему один рог.

Алфея родила Ойнею так же сыновей Токсея, Тирея и Климена, которые не изображены на генеалогической схеме и дочерей, из которых на схеме, кроме Деяниры изображена только дочь Горга. Не изображенные дочери Алфеи и Ойнея Евримеда и Меланиппа были погублены в юности Артемидой.

Говорят, воспитанный Ойнеем сын Мелеагр, имел истинного божественного отца Ареса, вечно запятнанного чужой кровью неистового бога кровавой войны.

Калидонцы рассказывают будто бы после того, как Арес, превратившись на Идалийской горе в страшного вепря, ударил клыком в бедро возлюбленного его милоулыбчивой, но очень любвеобильной жены Афродиты Адониса, он прежде, чем вознестись на мощные выси Олимпа, чтобы успокоиться долго еще бродил по лесам. Когда сын Эниалия и Киприды Деймос (Ужас) прибыл на квадриге за отцом, тот сам занял место возницы. Зная, как он грозен, особенно на своих ужасных конях, во весь опор помчался он на своей колеснице, в которую были запряжены его бессмертные кони – дети бога северного ветра Борея и Эринии Алекто. Глаза дымящихся коней, которых звали Блеск, Пламя, Шум и Ужас бешено блестели, из их зубастых пастей с шумом вырывались черный дым и жгучее пламя. Арес с плеча хлестал бичом по коням, со скоростью дивной летящим, едва касаясь копытами дороги. Брызги песка и камней из-под копыт и шин колесных, тяжких медью, фонтанами взлетали вокруг. Людей, увидевших колесницу бога кровавой войны, охватывала жуткая паника, как будто они слышали ужасный крик самого Пана. Они кидались с широко раскрытыми от страха глазами, в разные стороны и падали ниц на землю. Поднимались все только тогда, когда стук копыт и грохот колес успевал затихнуть вдали.

Проносясь мимо Калидона, Арес увидел свою внучку Алфею со служанками и подругами, собиравшими цветы на лугу и водившими хоровод. Все от панического страха кинулись вниз головами, лишь одна калидонская царица, по непререкаемой воле Мойры Лахесис, как завороженная, осталась стоять. С нежного тела юной Алфеи, с одеяний серебрянотканых свет изливался божественный и веяло милой красою. Арес схватил Алфею на руки и, унеся в свою повозку, сочетался с ней бурно любовью, желая так еще больше отомстить своей неверной супруге Пафийке. Ночью же, когда Арес уже давно был на Олимпе, и Алфея домой возвратилась, с ней возлег и Ойней.

Месяц за месяцем пролетали, и так 9 месяцев сгибли, и у дочери Фестия родился сын, названный Мелеагром, и которому Могучей Судьбой суждено было стать прославленным этолийским героем, последним из знаменитого сонма греческих истребителей чудовищ.

218. Вещание Мойры

В одну из темных ночей, когда на небе не было ни звезд, ни серебряного света единственного блуждающего в ночи ока – Селены, Алфея лежала после недавних родов и при тусклом свете горящего очага с любовью глядела на Мелеагра, милого сына, рожденного ею от могучего олимпийского бога. Вдруг в спальне стало светло, как будто солнце свою лучезарную голову просунуло сразу во все небольшие оконца дворца, стоявшего на центральной площади Калидона.

Посреди комнаты, словно из прозрачного воздуха вдруг возникла величественная старуха в ослепительно белоснежных одеждах. На ее седой гладко причесанной голове сияла серебряная ромбическая корона, увешанная мелодично позванивающими, как колокольчики, золотыми колечками. Это была старая лишь выбранным обликом Мойра Лахесис. Никогда не дремлющая вещая Ткачиха непрерывно следит за тем, как ткутся и окрашиваются Полотно Судеб смертных и Ковер Судеб бессмертных. При необходимости она вносит изменения, если закономерная работа ткацких станков нарушается из-за свободы выбора, предоставленного ее матерью богиней необходимости Ананке смертным или из-за непредусмотренного вмешательства ее непредсказуемой тетки богини случая Тюхе.

Чаще всего из-за дочери Хаоса самовольной Тюхе Мойрам Клото и Лахесис приходилось отвлекаться от своих главных обязанностей Пряхи и Ткачихи. Великая богиня Необходимости Ананке разрешила покидать мировое веретено одновременно только одной Мойре, чтобы остальные дщери заменяли ее, и Полотно, и Ковер непрерывно ткались. Обычно нетленный Олимп и землю посещает старая лишь обликом Ткачиха Лахесис, поскольку именно ее касаются изменения судеб, которые пытаются вершить смертные люди или боги, пользуясь свободой выбора. Мойра Лахесис чаще всего встречалась с богами или смертными в их снах – так хотела ее жутколикая мать, чтобы у людей всегда оставалось неясное ощущение: был это только сон, или встреча с Мойрой все же на самом деле ночью была.

Мелеагру Мойры предначертали быть благородным и храбрым. Ему предстояло участвовать в знаменитом плавании аргонавтов и стать главным героем в Калидонской охоте, а также совершить много других не столь известных подвигов. Однако мудрые Мойры уже давно поняли, что важно не только рождение могучих героев, способных совершать трудные подвиги, которые были не по плечу обычным людям, но и уход их из жизни после совершения предназначенных им деяний.

Герои, несмотря на их необыкновенную силу, а, может быть как раз из-за этой силы, оказывались не приспособленными к будничной жизни обычных людей и начинали не справедливо пользоваться своей особенной силой. Геракл после совершения своих знаменитых двенадцати канонических подвигов, так тесно сдружился с демоном мести Аластором, что только мстил своим врагам за прошлые обиды и завоевывал новых и новых любовниц в кровавых войнах…Тесей после освобождения от разбойников Истмийской дороги, убийства чудовищного Минотавра и объединения Аттики стал совершать нечестивые поступки: он похитил Елену Прекрасную и пытался с Пирифоем похитить саму царицу подземного мира Персефону, что было неслыханной дерзостью даже для знаменитых героев. Беллерофонт после убийства Химеры дерзко пытался на крылатом брате Пегасе достигнуть блистательных высей Олимпа, где могли жить только бессмертные боги. Персей, после того как обезглавил Медусу-Горгону и убил морское чудовище, освободив Андромеду, бился с Дионисом и превратил в камень любимую супругу его Ариадну. Никто из известных героев-истребителей чудовищ не прожил долгую и счастливую жизнь. Еще хуже, в страданиях и мучениях закончили жизнь герои первого поколения – зевсоборцы и богоборцы.

Зная, как много в крови Мелеагра ихора бога кровавой войны Арея, всегда предусмотрительная Мойра Лахесис решила сразу после его рождения позаботиться и о его смерти. Ведь, если полубоги-герои, зачатые от Зевса, оказавшись не у дел, начинали жить, забывая о справедливости, то чего можно ожидать от сына и правнука вечно запятнанного чужой кровью Ареса?!