Сакрополис. Маг без дара

Зрителей живым забором сдерживали городовые в белых кителях, и только двоим разрешили приблизиться непосредственно к вагону. Первая – степенная бледная леди лет на пять младше меня в черном платье с ромбовидным и весьма скромным вырезом декольте. Узкое лицо обрамляли острые пряди, а медно-рыжие волосы собрали в хвост на затылке.

Второй – рослый мужчина моего возраста с насмешливым взглядом, легкой щетиной и пшеничным ежиком на макушке. Этот носил галифе цвета хаки с красными лампасами, светлую гимнастерку и кожаную куртку, всем своим видом выдавая лихого и острого на язык молодца.

Немногочисленные репортеры нацелили на дверь окуляры допотопных фотоаппаратов и подняли над головами фосфорные вспышки. Поезд в последний раз скрипнул колесами и остановился, и на волю тут же хлынули гвардейцы в синих мундирах и белых фуражках. И только после того, как мои личные телохранители выстроились почетным караулом и подняли шашки «домиком», слуга в расшитой серебром ливрее с поклоном распахнул дверь.

– Волнуетесь? – тихонько спросила служанка.

– Немного…

Прямо сейчас передо мной разыгрывалась сцена из влажных фантазий моей юности. Когда я мечтал стать столь же популярным, как Роулинг, или хотя бы Лукьяненко, ездить на презентации, встречаться с поклонниками и купаться в лучах всеобщей любви.

Но все, что мне перепало – унылое интервью в интернете. Первое и, похоже, последнее, как итог моей «головокружительной» карьеры. И вот теперь я видел то, о чем мечтал с того самого момента, когда в пыльной родительской библиотеке познакомился с Александром Беляевым.

В то время как обычные дети читали букварь или «Родничок», я пытался спасти оживленную голову профессора, задыхался в старой немецкой подлодке при бегстве с острова Погибших кораблей или воображал вкус похожего на жабью икру вечного хлеба.

И уже тогда загорелся мечтой писать так же. Это знакомство определило цель моей жизни, и я отдал ее литературе всю без остатка. И вершина этой жертвы – шедевры вроде «Повелителя эльфов» или «Моя девушка – демон»: печальный и закономерный итог погони за легким хайпом и быстрыми деньгами.

Но теперь все изменится.

Я медленно спустился по выдвижному трапу, маша восторженной публике, улыбаясь в ярких вспышках и подрагивая от бурных рукоплесканий. Да, меня чтят как ректора, а не автора, но как говорится, не каждый популярный писатель может стать миллионером, зато каждый миллионер может стать популярным писателем.

Новая должность – чистая формальность, император просто пристроил родственничка на теплое местечко. В худшем случае придется раз в неделю писать отчеты о том, что все стабильно и замечательно, а в остальное время – развлекаться и бить баклуши. Вот в промежутках и настрочу какой-нибудь опус – в этом мире, глядишь, до попаданцев еще не докатились, так что у меня есть все шансы удивить самую предвзятую аудиторию.

– Добро пожаловать в Сакрополис, ваше сиятельство, – с коротким поклоном произнесла рыжая – причем максимально холодно, на грани открытой неприязни. – Меня зовут Алина Владимировна Блок, я преподаватель магии Тьмы.

– Да, привет, – я улыбался во весь рот и подставлял ладони под вспышки фотокамер. – Всем привет.

– А это – Захар Петрович Зарубин, клирик и преподаватель магии Света.

Лихач театрально повертел рукой перед лицом и согнулся в пояс, отставив ногу на французский манер. Но несмотря на такую почтительность, в каждом движении и жесте ощущалась наигранная фальшь. Я, конечно, не бог весть какой психолог, но тут и самый тупой ребенок поймет, что мне, мягко говоря, не очень рады.

Я ведь блатной назначенец – и не удивлюсь, если ради меня подвинули прошлого – всеми любимого и уважаемого ректора. Впрочем, какая разница, что думают в Академии? Я не собираюсь лезть к ним с реформами и перестановками, я тут вообще на отдыхе, так что пусть скрипят зубами, сколько захотят.

– Приятно познакомиться, – вопреки всем правилам я протянул ладонь, и блондин после недолгих сомнений ее пожал.

– Прошу за мной, – девушка развернулась и зашагала на выход, не утрудившись убедиться, идет ли за ней дорогой гость или уже потерялся в толпе.

Тротуар перед вокзалом полностью очистили и отогнали зевак на противоположную сторону дороги. Эти зрители одевались куда как проще и не выказывали ровным счетом никаких эмоций при моем появлении – просто стояли, лузгали семечки и с улыбками перешептывались. Репортеры тоже куда-то исчезли, и когда я в очередной раз поднял руку, на приветствие никто не отозвался, будто я не императорский родич, а рядовой уездный чинуша.

И тогда все точки встали на свои места – радушный прием на вокзале просто постановка и театральщина, чтобы порадовать тщеславного князька. Как говорил один известный блогер – прямо как в жизни! Да и насрать – как только начну сорить деньгами налево и направо, меня полюбят уже по-настоящему. А до тех пор – чхать я на всех хотел.

У обочины стоял кортеж из примитивных автомобилей, больше похожих на кареты с движками. Их украсили, как на свадьбу – лентами, цветами и прочими рюшечками. Алина подвела меня к машине, за рулем которой сидел тощий долговязый юноша с копной черных как смоль волос, впалыми щеками и мутными темными глазами.

Одет он был в клетчатые серые брюки, рубашку и жилет, играющий роль поддерживающего корсета. Ноги парня – тонкие, что у паука, сковывал сложный каркас из скоб, спиц и распорок, какой обычно носят больные с крайне хрупкими костями. Тем не менее, наличие подобного устройства ничуть не мешало господину рулить – и скоро стало ясно, почему.

– Знакомьтесь, – ведьма распахнула дверцу пассажирского сиденья и указала на водителя. – Рауль Альбертович Давыдов, ферромант и преподаватель магии Земли.

Маг за рулем угрюмо поклонился с таким выражением лица, словно каждое движение давалось ему с невероятной болью. Разумеется, ни намека на радость или хотя бы интерес я не заметил, да и пес бы с ними.

– Как видите, – продолжила девушка, сев сзади, – ради вашего визита мы отвлекли от занятий половину магистров.

Я глубоко вздохнул и сел вполоборота, положив предплечье на спинку. В этот момент гвардеец скомандовал отъезд, и семь машин-карет разом загудели, дав мне отличное шумовое прикрытие. Не боясь, что нас услышит кто-то, кроме пассажиров, я произнес:

– Послушай, милочка. Давай обо всем договорим на берегу. Я знаю, что занял это место только из-за фамилии. Вы знаете, что толку от меня никакого и стать таким же крутым, как предыдущий ректор, мне не светит. Поэтому поступим так: вы занимаетесь своими академическими делами, я – своими культурно-туристическими. Не будем мешать друг другу – и все обойдется без грызни.

– То есть, вы не собираетесь влиять на учебный процесс? – с легким удивлением уточнила Алина.

– Естественно. Потому что ни черта в нем не понимаю – и разбираться не планирую. Если хочешь – назначу тебя заместителем и рули сама от моего имени.

– У нас всем управляет Совет, – в голос вернулись надменность и неприязнь. – Но последнее слово за ректором.

– Так даже лучше. Решайте, что вам надо и присылайте бумаги на подпись. Признаюсь честно и сразу – у меня нет ни малейшего желания лезть в вашу компашку со своим уставом. Все мы люди взрослые, все всё прекрасно понимаем, так зачем лишний раз собачиться?

– Как посчитаете нужным, ваше сиятельство, – произнесла рыжая и отвернулась к окну, дав понять, что разговор закончен.

Поездка заняла минут сорок, хотя мы ни разу не разогнались выше двадцати километров в час. И если в ближайших к вокзалу кварталах люди еще провожали кортеж насмешливыми взглядами, то потом на нас и вовсе перестали обращать внимание.

За всю поездку со мной ни разу никто не заговорил, и я тоже не лез с расспросами – несмотря на попытку полностью отрешиться от нерадушного приема, на душе было поганенько. По большому счету я снова попал в ту же ненавистную школу, где меня все презирали тупо по факту существования, и оставалось тешиться надеждой, что эти тревоги до первого кутежа на пляже. Мне с этими кадрами детей не крестить, по сути мы всего лишь соседи, а нравиться посторонним людям никто не обязан.

На подъезде к Академии высокие стрельчатые ворота открылись сами собой, и кортеж остановился на свободной площадке перед зданием. Перед широкой мраморной лестницей выстроились студенты: юноши в темно-синих двубортных пиджаках с золотыми оторочками на манжетах и девушки в…

Черт, как бы понятнее это описать, чтобы не скатиться в анимешные штампы? В общем, если кто не знал, то такой тип униформы, как матроски, придумали вовсе не японские задроты. На самом деле фотографии матросок встречаются аж с середины девятнадцатого века, и наиболее распространены они были в приморских городах.

Вполне логично, что студентки ялтинской академии выбрали себе именно такой фасон. А именно – укороченные двубортные кители с полосатыми гюйсами и довольно фривольные по меркам времени темно-синие складчатые юбки, всего лишь на полпальца ниже колен. В качестве головных уборов леди предпочли более уточенные белые береты в противовес строгим армейским фуражкам у парней.

Подобная одежда не только спасала в летний зной, но и позволяла активно двигаться и маневрировать, что, похоже, играло решающую роль в сражении в отличие от простого стояния на месте и размахивания руками.

Стоило мне ступить на мощеную дорожку, как студенты хором затянули «Боже, царя храни» – но как-то без особого старания, без искры и восторга. Повинуясь колдовской силе, двери академии распахнулись сами собой, и навстречу гостю шагнула оставшаяся троица преподавателей.

Роскошная стройная дама под сорок с усталым лицом и серебристыми волосами, облаченная в легкое лазурное платье, чей шелк скользил по изгибам фигуры, точно вода.

Низкорослый похожий на крота старичок с седыми усами, во фраке и пенсне.

И бородатый гигант со сложением борца, который несмотря на жару носил плащ с волчьим воротником поверх бурой тройки.

– Позвольте представить, – Алина встала на нижнюю ступень. – Вивьен Валуа, аквамант, магистр стихии Воды.

Леди спустилась ко мне, точно Мерлин Монро, и протянула ручку для поцелуя. Вопреки ожиданиям, глаза колдуньи были не голубыми, как море, а красноватыми, что вкупе с белыми волосами добавляло ей сходства с вампиром. Тем не менее, ее кожа оказалась теплой и весьма приятной на ощупь, вот только усталая француженка вовсе не пыталась проявить ко мне интерес, а скорее немного унижала, пользуясь лазейкой в правилах этикета.

Ведь я в первую очередь был мужчиной и джентльменом, а уж потом великим князем. А мужчине положено приветствовать даму в полном соответствии с традициями той страны, где она родилась. И с одной стороны я должен был просто проявить вежливость и поцеловать протянутую руку, как сделал бы любой на моем месте, хоть сам император. Но с другой, белобрысая милфа специально встала выше и делала все с такой манерностью, словно сама являлась царицей, а я – ее слугой. Но так как мне глубоко наплевать на все правила, я просто повернул ее кисть и пожал, точно старому приятелю.

– Очень приятно. Матвей Алексеевич, ваш новый ректор.

Леди кисло улыбнулась и шагнула в сторонку, уступив место следующему преподавателю.

– Карл Васильевич Зых – аэромант, магистр стихии Воздуха.

Старик посмотрел на меня, как на обоссаную кошками рухлядь и рывком поклонился, положив правую ладонь на сердце, а левую отведя за спину. Дирижер, блин, недоделанный.