Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии

Печенеги опоздали – пришлые и коренные народы создали новые государства, у которых было больше возможностей остановить натиск варваров. С особым злорадством видимо воспринимали несчастия своих бывших обидчиков венгры. Паннонские степи были желанной целью печенегов, но теперь замки и рыцарская армия новой европейской державы – Венгерского королевства – лишали очередную волну степных кочевников возможности повторить путь, пройденный ранее бежавшими от печенегов венграми. В 1068г. они попробовали атаковать тех, кого чуть менее двух веков назад успешно изгнали из причерноморских степей, но потерпели поражение. Границы цивилизации отодвинулись на восток, и Среднедунайская равнина перестала быть конечной остановкой идущих из глубин Евразии степных варваров. Теперь эту роль предстояло играть землям Молдавии и Валахии.

Около двух десятилетий печенеги беспомощно метались по румынским территориям, с востока неумолимо напирали половцы, на северо-западе и на юге они упирались в венгерские и византийские границы. Наконец в 1087 году значительная часть из них ушла на византийские земли. С этого времени упоминания о печенегах исчезают из истории.

А Молдавия с Валахией становятся периферией владений нового объединения кочевых племен – половцев. Они господствовали в степях, наводя ужас и на Русь и на Византию, в течение почти двух веков. Румыния для них служила, прежде всего, перевалочным пунктом на пути к другим странам, часть из них кочевала в этих местах, но наверняка меньшая – густые леса, покрывавшие валашские и молдавские земли, были куда менее удобны для кочевников-скотоводов, чем открытые степи, начинавшиеся на восток от Днестра. Под властью этих не имевших стройной государственной организации варваров румыны могли пользоваться определенной независимостью. К 11 веку относятся первые исторические упоминания о наличии достаточно большого количества румынских долинных княжеств на восточных склонах Карпат – Вранча, Тигечь, Кымпулунг Молдовенеск и другие. В будущем этим мелким объединениям общин предстояло стать основой нового государства, что же касается могущественных половцев, то их ждала куда более печальная судьба.

В 13 веке Великая степь нанесла свой самый знаменитый удар по цивилизованным странам. Объединенные Чингисханом монголы сплотили силы кочевых народов восточной части евразийских степей и покорили многие азиатские страны, а в 1237г. один из наследников Чингиса хан Бату повел монголов на Европу. Время могущества и самого существования половецкого народа подошло к концу. В 1237 – 1241 годах он подвергся жестокому разгрому, и судьба кочевников повторилась. Теперь половцы были вынуждены искать спасения на западе. Они устремились в Венгрию, а также и в румынские земли, либо подвластные венграм, либо являвшиеся периферией их империи.

Правда, был момент, когда казалось, что от этого нашествия уйти нельзя. Уничтожив в 1240 году некогда могущественный центр русских земель Киев, весной 1241 года монгольская армия вторглась в Венгрию. Основные силы нанесли удар через Северные Карпаты в районе Мукачево в направлении Среднедунайской равнины, три вспомогательных отряда прошли через Молдавию в Трансильванию. Страна отчаянно сопротивлялась, но была разгромлена и разграблена. Но не захвачена. Весной 1242 года монголы, дойдя до берегов Адриатического моря, повернули обратно то ли потому, что хан Бату хотел принять участие в решении судьбы престола великого хана после смерти прежнего правителя империи Угедэя, то ли поскольку бесконечные войны с множеством народов все-таки подорвали силы непобедимых завоевателей.

Возвращаясь в степи, монголы прошли, скорее всего, через земли Валахии и южной Молдавии. Возвращение было достаточно спокойным и ничем не примечательным. Румыны давно знали, как правильно встречать очередную орду неодолимых и беспощадных захватчиков. Весной 1242 года они, спрятавшись в тихих долинах и непроходимых лесах, осторожно наблюдали оттуда, как по большим дорогам их страны устало тянется в родные степи армия одних из самых великих в истории человечества завоевателей.

Монголы могли хорошо воевать, но, как и все их кочевые предшественники, были слишком дикими, чтобы уметь создавать постоянную администрацию на захваченных землях. А венгры после отхода армии Бату быстро восстановили структуры своего государства и общества. Добровольно платить дань монголам Венгрия не стала, а до того, чтобы предпринять новый поход на запад, руки у правителей степной империи дошли очень не скоро, когда для них уже был подготовлен достойный отпор.

Здесь самое время вернуться к половцам. Те, кто выжил во времена монгольского завоевания, устремились искать спасения там же, где предыдущие кочевые народы – на Среднедунайской равнине. Часть из них достигла этих мест, но быстро восстановившееся после монгольского разгрома Венгерское королевство не предоставило им там свободы действий. В течение нескольких десятилетий они имели большое влияние при дворе венгерских королей, пытавшихся использовать их для укрепления центральной власти, но в 1280 году были разгромлены в войне с союзом венгерских магнатов. После этого половецкие оплоты сохраняются только на румынских землях, частью которых половецкие вожди завладевают на правах либо венгерских, либо монгольских (татарских) вассалов. Но постепенно они рассеиваются в этих краях, растворяясь среди живущих здесь народов. Венгрия и на этот раз оказалась неодолимой преградой. Для половцев румынские земли тоже стали конечной остановкой в их долгом пути из глубин Евразии на запад.

Даже, несмотря на то, что теперь румыны жили в окружении народов, ведших свою письменную историю, сами они и народы Великой степи, с которыми они в первую очередь имели дело, оставались варварами и писать не умели. В Венгрии писать могли тоже очень немногие, так что их хватало только на описание основных событий, а не того, что происходило на дальних окраинах. Поэтому наши сведения о том, куда девались дошедшие до конечного румынского пункта своего пути печенеги и половцы весьма скудны. Тюркский след, который может быть либо печенежским, либо половецким, либо более поздним турецким (что все же менее вероятно, поскольку османские турки не жили на румынских землях), прослеживается в географических названиях, до некоторой степени в языке, совсем немного в именах. Он невелик – на несколько порядков меньше и романского и славянского лингвистического наследия.

И тем не менее. Несмотря на всю жестокость степных войн, два достаточно многочисленных народа не могли полностью погибнуть. Печенеги ушли в Византию, половцы – в Венгрию. Но если бы народы ушли целиком, они, скорее всего не распались бы, или распались не так быстро, еще поборовшись перед тем за свое существование. Однако их следы теряются очень вскоре. Скорее всего, ушли не все, а те, кто принадлежал к верхушке общества, или просто самые энергичные, отчаянные и предприимчивые. У них было больше шансов устроиться в армиях короля или императора и обрести в результате новую родину. Те, кто преуспел в этом, влились в ряды приютивших их народов.

Остались более бедные и слабые, которым было трудно или страшно идти дальше. Их путь был проторен представителями многих народов, ранее постигнутых слишком тяжелыми ударами судьбы или просто уставших странствовать – в укромные леса и долины, где их ждали жившие там уже давно румыны. Некогда грозные владыки степей пополнили ряды тихого и неприметного народа. Так что потомков степных кочевников среди румын видимо тоже немало. Может быть, не намного меньше, чем тех, кто ведет свое происхождение от римских колонистов или славянских племен. А слабость лингвистического и культурного наследия печенегов и половцев может быть доказательством зрелости и достаточно высокого уровня культуры романо-славянского народа, проявившего на этот раз значительную способность к ассимиляции новых пришельцев. Подтверждением достигнутого местным населением уровня развития стало и то начало строительства цивилизации на южных и восточных румынских землях, свидетелями которого мы вскоре будем.

Несмотря на вероятность вышеописанного разделения в среде печенегов и половцев, пришельцы были людьми более воинственными и решительными, чем тихий горный и лесной народ. Часть из них захватила власть над объединениями местного населения. Это явно не было столь масштабным явлением, как славянское завоевание, но влило свежую кровь в жилы господствующего класса и, в конечном счете, стало одной из причин формирования румынских государств.

Помимо этого внутреннего обстоятельства, складывалась и благоприятная для румын геополитическая ситуация. Политическая принадлежность Валахии и Молдавии к Великой степи, возраставшая по мере печенежских и половецких завоеваний и миграций, достигла апогея после включения этих земель в состав созданной татарами Золотой Орды. С этого момента восточная дорога вторжений надолго перестала представлять опасность. Монгольское нашествие истощило силы Великой степи. Расположившийся на нижней Волге мощный военно-политический центр Золотой Орды перекрывал дорогу возможным новым азиатским претендентам на европейские завоевания и переселения. Эти обстоятельства способствовали созданию перерыва в геополитическом кошмаре, дававшего румынам шанс, наконец, начать возвращение к цивилизации. Подобный тому, что был во времена господства хазар на нижней Волге, который население Карпато-дунайских земель, только что прошедшее через потрясения 6 – 7 веков, тогда не было готово использовать.

Правда, татары не только обеспечивали безопасность восточной дороги, но и сами контролировали большую часть Молдавии и Валахии. Но эта проблема оказалась решаемой. Многие современники восхищались тем порядком и единообразным управлением, которые царили на пространстве от Карпат до Тихого океана при ближайших преемниках Чингисхана. Однако это достижение оказалось эфемерным. Никакой устойчивой политической системы, вроде римской или китайской бюрократии, или европейского олигархического строя (в упрощенном виде перенятого венграми), степные варвары так и не создали.

Через несколько десятилетий после завершения завоеваний великая империя расползается на отдельные части, которые в свою очередь утрачивают контроль над периферией. В применении к румынским землям такой окраиной была западная часть Валахии. Если прилегавшая к населенным татарами степям Молдавия долго находилась под эффективным контролем Золотой Орды, то на южных склонах Карпат, в долинах Олта и Арджеша татары не жили, а управлять на расстоянии они не умели. Там в пограничной зоне между Золотой Ордой и Венгрией пестрая смесь романо-славянских и половецких вождей смогла воспользоваться наличием небольшой передышки между вторжениями варваров и империй и приступить к созданию первого долговечного румынского государства.

Дальняя окраина Западной Европы

Неизменной чертой положения в Трансильвании с момента венгерского вторжения в конце 9 века и до аграрной реформы 1921г. стало наличие венгерского господствующего класса, оказывавшего решающее влияние на исторические судьбы страны. Господство венгерской аристократии часто, но отнюдь не всегда было равнозначно вхождению Трансильвании в состав венгерского государства.

Так, именно в этих обособленных от Паннонской равнины землях их правители, венгерские вожди Дьюла и Айтонь, оказали наиболее сильное сопротивление проводимой королем Иштваном политике создания единого государства и христианизации. После одержанной в первые годы 11 века победы над ними Трансильвания из территории венгерского племенного союза превратилось в провинцию королевства, а деятельность господствующей нации по удержанию и укреплению своего контроля приобрела организованный и последовательный характер. Благодаря этому венгры не утратили власть подобно гуннам и аварам, но освоение ими Трансильвании было долгим и трудным процессом, занявшим много веков. Он продвигался рука об руку с расширением и консолидацией господства венгров, а, следовательно, чем дальше шло вперед экономическое и политическое развитие края, тем острее сталкивались интересы господствующего и подчиненного народов.

Основы власти венгерской аристократии над румынским крестьянством были заложены во время первого завоевания, когда венгерские вожди обосновались в своих семи глинобитных замках и начали собирать дань с местных пастухов и земледельцев. При Иштване замки перешли под контроль государства, а их количество начало увеличиваться.

Но в 11 и 12 веках механизмы господства венгерской нации-сословия еще не вполне сформировались. В начале названного периода большая часть крестьян оставалась независимыми. Во многих местах, отдаленных от венгерских замков, румыны сохраняли свои маленькие центры власти и жили почти не замечая венгерского господства. Это положение отразилось в гордом звании «князь», которое носили сельские старосты румынских деревень. Даже в тех областях, где власть венгерской аристократии сделалась безраздельной, этот титул еще несколько столетий напоминал о былом более благоприятном положении румынского населения. Последнее упоминание о румынском сельском князе в Трансильвании относится к 1827г.

Но активная военная и административная деятельность королей Иштвана в начале 11 века, Ласло и Кальмана на рубеже 11 и 12 веков, Белы в конце того же столетия, несомненно, способствовала увеличению численности военного и служилого сословия. Шел процесс пожалования владений старой аристократии и сделавшим карьеру воинам и чиновникам короля, так что крестьяне лишались контроля над своими землями, а значит и экономической независимости.

Вопрос о цене вхождения в ряды правящего класса был жестко поставлен перед румынами в 1361г., когда был принят закон, согласно которому к числу венгерских аристократов могли принадлежать только последователи католической церкви. Теперь православные румынские хозяева трансильванских владений должны были выбирать между сменой своих убеждений, переходом на положение простых крестьян или уходом на земли за Карпатами. Некоторые румыны избрали первый путь, но смена веры все же была слишком трудным решением, так что новых католиков было меньшинство, и они быстро растворились в рядах господствующей нации.

С принятием христианства появилось и духовное сословие. Румынам как православным путь в ряды католического духовенства был закрыт, но, тем не менее, они должны были его содержать. Венгерские законы обязали православное население королевства платить десятину католическим приходам, на территории которых оно жило. Выполнив это обязательство, православные были вольны скидываться на строительство церквей и содержание священников собственной веры. И они это делали, неся на своих плечах тяжесть финансирования сразу двух крупнейших христианских конфессий.

К исходу 13 века определились три региона, где румыны удержали сильные позиции, не допуская полного контроля со стороны венгерской элиты, хотя и не имея собственного развитого правящего класса. Это были периферийные области, непосредственно примыкавшие к давнему убежищу румынского народа – Карпатам – и располагавшиеся на флангах горной дуги. На юго-западе – плодородные и густонаселенные Фэгэраш и Хацег, расположенные в местах, где некогда находился центр дакийского государства и римской провинции, и возможно на протяжении всех темных веков сохранялись наиболее значительные оплоты романского населения. На северо-востоке – один из самых глухих углов Венгерского королевства, на который завоеватели в течение долгого времени не обращали внимания – малонаселенная, гористая и покрытая дремучими лесами область Марамуреш. Третий регион – достаточно обширная горная страна Западных Карпат, непосредственно прилегавшая к важным венгерским оплотам – Коложвару и Дьюлафехервару.

В начале 13 столетия Венгрия, подойдя к рубежу, за которым дальнейшее существование примитивной патриархальной монархии стало невозможным, сделала окончательный выбор в пользу европейского пути развития, основанного на частной собственности, сословном делении и олигархическом правлении. В царствование короля Эндре (1205 – 1235гг.) большая часть земель была роздана в частную собственность дворянству, что было решением более радикальным, чем наиболее распространенная в Европе практика условных пожалований. В 1222г. дворянское собрание, которое можно рассматривать как прообраз парламента, утвердило Золотую буллу – первую конституцию страны, заложившую основы дворянской свободы и равенства между представителями привилегированного сословия (что опять же было более демократично по сравнению с тогдашней западноевропейской феодальной иерархией).

За этим последовало монгольское нашествие 1241г., когда центральная власть на некоторое время перестала существовать, но государство было быстро и эффективно воссоздано усилиями венгерской аристократии. Это был период, когда доходы от недавно полученных в собственность земельных владений активно использовались для увеличения военного потенциала господствующего сословия – улучшалось вооружение, активно строились замки, теперь уже не глинобитные, а каменные. Военная мощь страны была восстановлена, но усилиям не столько государства, сколько частных землевладельцев. Получилось так, что на удар восточных варваров венгры ответили более решительным продвижением по западному пути развития.

Быстро перенятые венграми основы европейской олигархической системы успешно наложились на еще не умершую в их обществе варварскую военную демократию, создав продержавшуюся многие века политическую структуру, основанную на дворянской свободе и дворянском всевластии в отношении других слоев общества. Она обладала поистине уникальной способностью с отчаянным упорством противостоять любой попытке установить деспотический режим, но эффективно противодействовала эмансипации и развитию тех слоев общества, которые не были приобщены к политическим правам дворянства.

Правители новой империи осознавали, что венгерский правящий класс в Трансильвании слишком малочислен, чтобы чувствовать себя уверенно, и приглашали на ее земли переселенцев, которые должны были развивать экономику этих полудиких краев и служить дополнительной опорой государства.

В 13 веке приглашались для укрепления карпатской границы и европейские рыцарские ордена, сооружавшие замки, налагавшие повинности на местное население и безуспешно пытавшиеся обратить его из православного христианства в католическое. Правда, они пробыли в Трансильвании недолго и не оставили большого следа в ее истории.

Из оставшихся надолго первыми были секеи. Точнее, до конца не известно, были ли они призваны на поселение в Трансильванию первыми венгерскими королями, или осели здесь во времена венгерского переселения, не пойдя дальше на Среднедунайскую равнину. Секеи во многом являются венгерским аналогом русских казаков – воинственные и свободолюбивые люди, которым государство согласилось не навязывать власть чиновников и зависимость от помещиков, но взамен держало их на своих отдаленных и опасных границах. Отличает секеев от казаков их происхождение – если вторые обособились как социальная группа, то первые как этническое сообщество. По разным версиям это либо одно из венгерских племен, отличия которого с течением времени стерлись в меньшей степени, чем у остальных, либо часть венгров, наиболее сильно смешавшаяся с потомками хазар и других исчезнувших кочевых народов.

В 10 или 11 веке секеи осели на крайнем юго-восточном выступе венгерской границы, внутри большого изгиба Карпат, в самой середине румынских земель. В этих глухих и отдаленных от центра Венгрии местах они веками жили как свободные земледельцы и воины, организованные в собственные общины, подчинявшиеся только напрямую королям и не несшие повинностей в пользу дворянства. Румыны в секейских землях составляли лишь незначительное меньшинство, поэтому структура их населения оказалась простой и однородной как в классовом, так и в этническом отношении.

Венгерские короли вынесли из европейского опыта заключение, что наличие городов повышает уровень развития и богатство страны, поэтому отсутствие крупных поселений в Венгрии огорчало их. Однако ожидать от венгров, только что освоивших земледелие, еще и быстрого создания городской культуры было явно преждевременно. Поэтому, начиная с 12 века, венгерские власти с целью основания городов приглашают в страну переселенцев из Западной Европы, в основном из немецкой Саксонии, отчего колонисты стали называться саксами.

Наибольшие усилия в этом направлении были предприняты во второй половине 13 столетия, когда страна восстанавливала свое население после монгольского нашествия. Значительная часть саксонских поселений была основана в Трансильвании, где переселенцы получили ряд областей на юге и в центре, а также округ на северо-востоке. На важных торговых путях и стратегических позициях на подступах к Валахии расположились их города Кронштадт (нынешний Брашов), Германштадт (Сибиу), у границы с Молдавией был создан город Бистрица, в центре Трансильвании возник ряд поселений помельче. Беря пример с саксов, венгры также постепенно превращали в настоящие города Коложвар (Клуж), Дьюлафехервар (Алба-Юлия) и другие свои трансильванские оплоты.

Благодаря секеям и саксам социальная структура Трансильвании обрела заметные отличия от общевенгерской, здесь получили развитие как олигархические, так и по настоящему демократические порядки. Мелкие и средние сообщества саксов и секеев управлялись собраниями всех или наиболее зажиточных граждан, эффективно утверждавшими власть закона, гарантии личной свободы и неприкосновенности собственности для членов сообщества. Такая система позволила им обеспечить высокую степень внутренней сплоченности, так что автономные города и области продержались долгие века, успешно противостоя множеству бедствий.

Был достигнут и высокий уровень экономического развития, хотя здесь изначально обладавшие более развитой культурой и жившие в лучших местностях саксы имели куда более значительные достижения, чем секеи. В конце концов, на примерно той же социальной основе развилась Швейцария, ставшая символом стабильности, благосостояния и свободы. Однако в Трансильвании было слишком много обстоятельств и геополитического и внутривенгерского характера, которые не позволили ей стать второй Швейцарией.

Так после более чем 700-летнего перерыва цивилизация вернулась в бывшую римскую Дакию. Область вновь оказалась частью государства, которое упорно, последовательно и творчески приобщалось к достижениям Западной Европы, передавая их и на свои окраины, включая Трансильванию. Появилась постоянная администрация и система законов, утвердилось право частной собственности, немецкие переселенцы принесли в новые города передовые для своего времени технологии. Более активно стали разрабатываться трансильванские месторождения драгоценных металлов, составившие один из основных источников доходов Венгрии. В монастырях, городах и замках начал формироваться новый образованный слой, благодаря которому румынские земли вышли из мрака темных времен и вновь обрели письменную историю.

Принесенная венграми на румынскую землю культура не была столь развитой, богатой и блестящей, как римская цивилизации периода ее расцвета. Зато молодая западная цивилизация была более динамичной, можно сказать более многообещающей. На венгерскую почву были перенесены многие черты европейского плюрализма, единства в многообразии. Его скрепляли не деспотизм монархов и не всевластие бюрократов, но единство религии, законов, языка и культуры. Такое единство во времена европейского Средневековья давало обществу необходимый минимум стабильности, удерживало его от слишком масштабных и разрушительных противостояний. Однако мелкие смуты происходили постоянно – никаких структур, которые бы гарантировали гражданам покой и безопасность не существовало. Члены общества и их объединения (сельские общины, территориальные или политические организации дворянства, вольные города, монастыри) должны были сами организовывать свою жизнь и заботиться о своей безопасности.

Такое существование требовало постоянного напряжения сил, энергии, конкуренции, творчества. А наградой была возможность самим определять свою судьбу и свободно развиваться. В этой атмосфере аристократия создавала схемы власти, гарантирующие ей политическую свободу, горожане завоевывали и отстаивали вольности своих поселений, создавая условия для более быстрого экономического роста, крестьяне боролись за то, чтобы их зависимое и неравноправное положение не выродилось в откровенное рабство. На долю румын в течение многих веков выпадала именно эта последняя задача.

Такое обладающее высоким внутренним динамизмом общество, в конечном счете, создало великую цивилизацию, важнейшим идеалом которой является обеспечение свободы и равных возможностей для всех. Воплощение этого идеала обернулось историческим реваншем румын и большими несчастьями для тех, кто принес западную цивилизацию на эти земли – венгров. Но до этого момента пройдут еще долгие века.

Бурная румынская история совершила удивительный поворот, распорядившись так, что одичавшим и обнищавшим отдаленными потомкам римлян свет цивилизации несло сибирское племя, кочевавшее в диких степях Евразии в те века, когда на дакийской земле стояли римские города. Верхом иронии было то, что у новой империи был тот же официальный язык, что и у древней – латынь. После падения Западной Римской империи она так и осталась средством международного общения в Европе, а венгры, азиатское наречие которых было категорически непонятно европейцам, пожалуй, старательнее любого другого средневекового народа учили и применяли латинский язык.

На сходство языка наиболее богатой и просвещенной части венгерского общества и наречия самых бедных и диких подданных королевства впервые обратили внимание только в 16 веке. О латинском происхождении румынского языка тогда написал Николаус Олах – выходец из румынской католической семьи, достигший высокого положения в церковной и политической иерархии Венгрии. Но тема не получила развития, поскольку размышления по этому поводу явно не соответствовали интересам венгерской элиты.

Это отчуждение, может быть, и можно было преодолеть в относительно короткие исторические сроки, если бы пришедшим вслед за завоевателями миссионерам удалось приобщить румын к католицизму. Но венгры немного опоздали – как мы уже видели, за тридцать лет до их вторжения и за сто тридцать лет до их крещения румыны стали православными. Случилось так, что именно болгарское культурно-религиозное влияние стало решающим, определило тот почти магический момент приобщения народа к большому религиозному сообществу, а значит и к цивилизации, а правление венгерских католиков так и не смогло ничего здесь изменить.

Все же однозначно сказать, было ли положение трансильванских румын лучше или хуже, чем у их собратьев из независимых княжеств за Карпатами, весьма нелегко. На протяжении большей части истории феодальные повинности в Трансильвании были тяжелее, чем в Валахии и Молдавии – за развитие западной цивилизации в далеком и диком краю приходилось платить, причем недешево. Но при этом уровень жизни трансильванцев, включая румын, как правило, был все же выше, чем за Карпатами.

Относительная стабильность и расширявшийся рынок создавали условия для медленного, но верного роста материального благосостояния. Понемногу перенималась западная правовая культура (выгодно отличавшаяся от системы «неформальной эксплуатации», формирование которой в Валахии и Молдавии мы рассмотрим позже) и умение пользоваться ее преимуществами для защиты своих прав. Постепенно начало перепадать и кое-что из достижений западного искусства и науки. Из прячущихся от завоевателей в горах и лесах нищих скитальцев трансильванские румыны превратились в тихих поселян, слушавшихся своих господ, которые взамен позволяли им медленно и упорно ковать собственное скромное благополучие. Но господа и их подданные, венгры и румыны, два сословия и два народа, так и остались глубоко и категорически чужими друг другу все девять веков венгерского правления.

Создание Валахии и Молдавии

В 1301 году основавшая венгерское государство династия Арпадов прервалась. Последовавшая борьба за престол, продолжавшаяся до 1323г., серьезно сократила возможности Венгрии влиять на обстановку в прилегающих румынских областях. Геополитическое окно возможностей начало открываться, и на сей раз, румыны воспользовались случаем.

Венгерская междоусобица дала возможность правителю долинного княжества Арджеш по имени Басараб объединить под своей властью земли между Дунаем и Карпатами. Имя у основателя валашского государства половецкое («отец» и «господин» по-тюркски), что наводит на мысль о том, что создание княжества стало частичным реваншем половецких вождей за поражение, понесенное ими в происшедшей в 1280-х годах войне с коалицией венгерских аристократов. Этот князь начал править в Арджеше около 1310г. Первой столицей Валахии стал центр этого княжества Куртя де Арджеш, но на рубеже 14 и 15 веков резиденцию князей перенесли в соседнюю долину, в Тырговиште. О дальнейшей деятельности Басараба известно весьма мало, но к 1330г. он был правителем земель, простиравшихся от Олтении почти до низовьев Дуная, обладателем богатой казны и предводителем сильной армии. Местные вожди были либо покорены силой оружия, либо достигли договоренности. Последнее произошло в отношении самой крупной области нового государства – Олтении, которая сохранила некоторые признаки автономии на протяжении еще нескольких веков валашской истории.

Правитель обширного государства, правда, не обзавелся никаким более солидным титулом и продолжал называться так же, как и вожди славянских племен, а затем румынских долинных княжеств – воевода. Сильные православные монархи провозглашали себя царями, но правители румынских земель за всю их историю так и не почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы присвоить столь громкий титул. По мере того, как происходила романская деассимиляция, титул воеводы вытеснялся словом латинского происхождения – domnitor, что иногда переводится как «господарь». В этом же повествовании будем называть правителей Валахии и Молдавии более общепринятым титулом, обозначающем правителя, стоящего ступенькой ниже царя или короля, а именно князем.

Помимо скрытых во тьме истории конкретных обстоятельств объединения Валахии, не вполне ясным остается и один более общий вопрос – каким образом такое стало возможным на территориях, принадлежавших Золотой Орде. Басараб был современником хана Узбека (1313 – 1342гг.), при котором татарская империя достигла наибольшего расцвета и могущества. У Золотой Орды хватало и сил и воли бороться за гегемонию в Евразии с ближневосточной татарской империей ильханов, противодействовать набиравшим силу новым завоевателям литовцам, подавлять мятежных русских князей.

При таких обстоятельствах создание на землях великого хана нового центра силы представляется поистине выдающимся достижением, блестящим проявлением чисто румынского политического стиля, выработавшегося за тысячу лет общения с множеством могущественных завоевателей. Во-первых, были учтены противоречия двух империй и использована потребность татар в союзниках против Венгрии. Однако вряд ли только этого было достаточно для получения долговременной татарской лояльности и готовности к сотрудничеству – ведь Золотая Орда не пыталась раздавить своего вассала и когда он стал более сильным после победы над венграми. По-видимому, Басараб сумел убедить татар как в своей абсолютной лояльности, так и в безобидности, второстепенности и незначительности собственного государства, которое сохранилось, затаившись на дальней окраине империи, пока ханы решали более серьезные вопросы.